Замороженный Мир
Шрифт:
Вот и стал я мучеником за веру, не без иронии отметил я, елозя травмированным афедроном по скамье. Но озвучивать этот тезис не стал, а то религия-то государственная, так что предмет этот дурацкий равнозначен с прочими. И лишить меня доступа к экзаменам, а, как следствие — перспектив образования, сектантский агитатор вполне может.
Но вообще, прикинул я, поповье писево — ни черта не “руководство к действию”. На моей памяти, у вполне “святых”, подробно описываемых товарищей, были многосотенные гаремы. Вдобавок, они не только не страдали, а наслаждались педофилией и прочими весёлыми вещами, но
В остальном же день прошёл без аварий. Наш учитель пения из терпения не выходил, но при этом совершенно терпеливо всыпал розог Недилу. Последний, очевидно, не “распелся” в должной мере на физике, ехидно отметил я.
Хотя, если серьёзно, предмет был “риторика и песнопения”. А мычал бугай вполне музыкально, но, очевидно, весьма мускулистому и суровому на вид певчему дядьке-преподавателю были нужны не вокальные, а риторические таланты.
И вот странно — песни вполне сносные, как и музыка. И непонятный затык с художественной литературой и стихами. Наверное, и вправду какие-то отделы мозга “переразвиты”, а какие-то угнетены.
В общем, учёба подошла к концу, а пятёрка, идиотски гыгыкая, кидая на мою тщедушную персону косые взгляды, щеманулась из гимназии.
Значит, точно будут ждать, мысленно вздохнул я, ну и решил за ними не бежать. Дурак я, что ли, бегать? Ещё побьют усталым.
А ещё мне лишние свидетели не нужны. “Самцовскость” Недила ему просто не позволит отступить при свидетелях, подпевалы в расчёт не идут, само собой.
Так что, подготовившись как давать, так и получать, я неторопливо покинул гимназию.
— Гемин! — послышался крик, через полминуты после выхода из гимназии. — Подь сюды!
Блин, придурки, отметил я взглядом пятёрку. Не могли от гимназии подальше отойти, “засадники”, чтоб их. Ну и потопал дальше, приготовившись.
— Оглох, что ли?! — последовал возмущённый вопль.
А я подготовился, да и встретил топот со спины взмахом “кирпича возмездия”. И сделал это весьма неграмотно.
То есть, по Недилу-то я попал, причём, судя по скрюченности и вою — по яйцам. Вот только не учёл свою тщедушность. Сгибающийся бугай башкой тюкнул меня в спину, отчего я фигурально обрёл крыла. Ну и был повержен бессердечной сукой-гравитацией.
Вот теперь мне пиздец, обречённо отметил я, хотя попробую порыпаться. Улыбнулся и начал подниматься, придерживая сумку. И чуть сам не впал в ступор.
Дело в том, что четвёрка подпевал с редкостно удивлёнными (и дебильными) лицами переводила взгляд с подвывающего Недила на поднимающегося меня. И ни черта не делали! Выпученные гляделки, разинутые пасти… и всё.
Хм, это мне чертовски повезло, отметил я. Так, надо быстро ситуацию доводить до логического конца. И всё с той же доброй улыбкой неторопливо направился к стоящим.
Выбрал я для “закрепления” одного
— На землю! Сели! Быстро!
И сели, боятся, мысленно хмыкнул я. Думал было начать педагогический диалог, но тут Недил справился с последствиями своей мужественности и дрожащим голосом проблеял:
— Тебе пиздец, Гемин, я тебя изувечу-у-у! У-у-у!!!
Последний музыкальный вой был связан с тем, что я наступил на мизинец пытающемуся подняться бугаю. Нетравматично, но чертовски болезненно.
— Если ты, Недил, ко мне просто подойдешь, то лишишься яиц. Возможно, потом меня и изувечишь, — ласково улыбнулся я. — Но сам останешься калекой на всю жизнь. Вас это тоже касается, господа, — небрежно бросил я подпевалам. — Можете попробовать напасть все вместе — но калеками нескольких из вас я сделаю. Вам понятно? — в ответ на что послышалось понятливое мычание. — Просто не приближайтесь ко мне, а мысль поднять на меня руку — забудьте как страшный сон.
— Мой отец тебя… — начал шипеть огрёбший в пузо подпевала.
— Ралил, ты, очевидно, не понял, — улыбнулся я, подходя. — Изувечу я тебя, а не твоего отца, — ну и начал прикидывать, куда парня пнуть, чтоб без травм, но не успел.
— Что здесь происходит?! — раздался громкий голос бителя.
— Самозащита, господин битель, — небрежно бросил я.
То есть, этот паразит наблюдал. Очевидно, когда надо мной издевались — тоже. Чтоб не прибили, ненароком, педагог заботливый, чтоб его, злопыхнул я.
Хотя, тут же “палочная система воспитания”, а для неё подобный подход нормален, напомнил себе я.
— Самозащита, говорите, господин Гемин? — уставился на меня этот тип.
— Безусловно, господин битель. Уж не хотите ли вы сказать, что я, — обвёл я лапкой тщедушное тельце, — напал на НИХ? — аж выпучил я глаза тыча в поверженных.
Инспектор повзирал на соучеников, на меня, похмыкал, криво ухмыльнулся и выдал:
— Сумку продемонстрируйте, господин Гемин, — требовательно протянул руку он.
— Мы на территории гимназии и в учебное время? — окрысился я.
Дело в том, что меня ситуация несколько… раздражала. Этот тип явно “приглядывал” за нами, а над Гемином регулярно издевались не столь далеко отсюда. И чихать мне на их “педагогические” изыски — то, что “нормально” им, бесит и раздражает меня. Так ещё и меня хотят выставить виноватым, когда я всего лишь дал отпор. Ну, несколько преждевременный, сам признал я, но преждевременный только сегодня. А вообще и в целом — даже СЛИШКОМ гуманный.