Замуж за светлого властелина
Шрифт:
Похоже, его хозяин просто извращенец, иначе как объяснить пристрастие светлого к тёмной? Но я-то таким не страдаю, у меня всё нормально, мне человек по сердцу. А светлого властелина ведьмы не смущают, значит, и предложение обзавестись другой одеждой было просто предложением купить одежду, а не попытками избавиться от напоминаний о том, что я ведьма.
Я из белого флакона выливаю в воду белую пенную жидкость, вооружаюсь белой щёткой и по третьему кругу продолжаю оттирать стенающего суслика.
Под пристальным надзором светлого властелина Буку я отмываю, вытираю, укладываю в отдельной спальне фамильяра на игрушечную кроватку и укрываю одеялом. Комнатка — уменьшенная копия покоев властелина, только раньше я в неё попасть не могла.
— Спокойного тебе сна, Бука, — поглаживаю макушку с жидкими остатками пуха.
Бука горестно вздыхает.
За окном — ещё ночь. Рука светлого властелина опускается на моё плечо, и Бука вздыхает ещё горестней, подбородок у него дрожит.
Бедняжка! Не повезло ему: светлый властелин должен жить один, как остальные, а наш…
Наш помогает мне подняться с колен и выводит из белой комнатки фамильяра. Прижимает к стене. Я хмурюсь: неужели будет домогаться, пока Бука так страдает?
Глядя в глаза, светлый властелин осторожно касается кончиками пальцев моих висков, тихо спрашивает:
— Как ты себя чувствуешь? Голова ещё болит?
Ой, совсем забыла, что жаловалась на это.
— Болит, — с честным видом лгу я.
Поцеловав в лоб, светлый властелин подхватывает меня на руки и направляется в сторону моих комнат. Похолодевшие внутренности проваливаются куда-то в пустоту, я ищу слова возражений, но властелин сворачивает на лестницу на первый этаж. Рядом с ней, в том месте, которое я простучала и точно не обнаружила намёков на тайные ходы, открывается проём на ещё одну лестницу, озарённую холодным белым светом.
— Марьяна, сейчас всё будет хорошо.
Ну, раз не в спальню несёт, то точно хорошо.
Мягко шелестит ткань белого одеяния, меня кружит в белизне. Не сразу осознаю, что мы спустились с лестницы в полусферу зала. Его стены источают мягкий свет. Посередине с потолка спускается колонна, она завершается каменной плитой висящей в метре над другой такой же плитой, установленной на колонне, поднимающейся из пола.
В это метровое пространство между плитами светлый властелин меня и укладывает, точнее, пытается, потому что я охватываю его шею руками, дрыгаю ногами и кричу:
— Ты что?
Вскрик множится эхом.
— Хочу вылечить тебя, — поясняет светлый властелин, пытаясь уложить меня на камень под плитой, держащейся на какой-то жалкой колонне!
— А если эта штука отвалится от потолка? — крепче впиваюсь во властелина. — Меня же раздавит.
— Не бойся, всё надёжно.
— У меня ничего не болит! Я уже поправилась! Да на мне воду возить можно!
— Правда? — он пристально заглядывает мне в лицо.
И тут я соображаю, что… э… если я такая резвая, то поводов для отказа нет.
— Нет, — склоняю голову ему на грудь, всхлипываю. — Просто мне страшно.
— Поверь мне, здесь всё надёжно, я сам здесь лежал не раз и до сих пор жив.
С трудом разжимаю руки, бормоча:
— Разве светлые властелины болеют?
— У нас бывают травмы, раны…
Значит, они уязвимы.
Сердце сжимается от страха, но я растягиваюсь на белой плите. В тот же миг меня накрывает потоком белой магии. Кожу покалывает, но… в остальном ощущения даже приятные, расслабляющие.
Светлый властелин смотрит куда-то поверх плиты.
— Тебе нужен шрам на локте? — вдруг спрашивает он.
— Нет, — растерянно отвечаю я. — А что, шрамы кому-то нужны?
— Иногда шрамы — это память. Раз он тебе не нужен, его сотрёт.
— Как это сотрёт? — приподнимаюсь на локтях, хоть и не жажду хранить память о том, как из-за медовухи свалилась с лестницы.
— Его больше не будет, — властелин мягко укладывает меня обратно на плиту. — Этот аппарат лечит свежие раны, старые, проблемы со здоровьем. Ты много нервничаешь, это разрушает.
Занервничаешь тут, когда сначала мэр, потом сам властелин меня возжелали.
— Не переживай, процедура запущена, с этой плиты ты встанешь абсолютно здоровой. Просто расслабься, это займёт некоторое время.
Сложив руки на груди, закрываю глаза: расслаблюсь, обязательно расслаблюсь так, чтобы «уснуть», ведь в прошлый раз спящую меня властелин не тронул, может, и в этот раз будет так.
— Почему ты не вылечил здесь Буку? — спрашиваю перед тем, как провалиться в притворный сон. — Наверняка эта волшебная штука может лечить даже фамильяров, если уж ведьмой не подавилась.
— Здоровье Буки сейчас зависит только от него: он не принимает подпитку от меня, и это не может исправить даже машина исцеления. Я уверен, Бука скоро одумается.
Дыхание спящего — быстрый вдох и медленный выдох. Я стараюсь придерживаться ритма, ведь светлый властелин не сводит с меня взгляда.
Проходит некоторое время, и он касается костяшками пальцев моей скулы, поглаживает.
Сохранять ритм тяжело, но справляюсь. Сердце только колотится слишком быстро. Светлый властелин наклоняется, его дыхание касается моих губ. Кажется, я сейчас закричу, но нет — дышу ровно, правильно, хотя уши закладывает от гула сердца.