Замуж за светлого властелина
Шрифт:
— Свою! — теперь я выше властелина, а он по-прежнему держит меня в объятиях, только руки почти неприлично низко.
Привычная еда мало того, что вкусная, она же не такая, как у светлого властелина, значит, обедать будем раздельно, и он совсем быстро расправится со своим стаканчиком жижи.
— Тогда пойдём пообедаем в Окту, — заявляет светлый властелин и, снова приподняв, несёт меня наверх.
В Окту? Ни разу не слышала, чтобы он там ел… получается, обедаем мы вместе? Или он только посидит
Властелин всё поднимается и поднимается по лестнице, и, похоже, ему ничуть не тяжело меня нести. Это сколько же в нём силищи?
Наверное, у меня глаза такие же круглые и остекленевшие, как у Жора этим утром, потому что светлый властелин останавливается:
— Что-то не так?
Всё.
— Это нормально, что мы пойдём в Окту обедать?
— Что ненормального в том, что муж и жена отобедают вместе в городе?
Нет, ну если так посмотреть…
Властелин шагает дальше, и я, вцепившись в его плечи, уточняю:
— Почему мы поднимаемся наверх, разве мы не на коляске поедем?
— На коляске долго, а у меня короткий обеденный перерыв. И думаю, ты уже готова к такому виду путешествий.
Если он хотел напугать, у него получилось.
Властелин вносит меня в квадратную (естественно белую) комнату без окон и ламп, но удивительным образом наполненную мягким светом, и ставит на пол. Посередине вертикально возвышается белое кольцо с оттисками незнакомых знаков на ободе.
— Что это? — скольжу взглядом по идеально ровному ободу, взгляд затягивает, крутит по кругу, будто затягивает в водоворот…
— Телепорт, — светлый властелин мягко-твёрдым движением руки поворачивает мою голову чуть в сторону, и головокружение отступает. — Он связывает домашние и рабочие резиденции проконсулов и Агерум с Метрополией.
Связывают мой мир с их светлой Метрополией? Так дело в этих… телепортах?
Светлый властелин взмахивает рукой, оттиснутые на ободе знаки наполняются ярким светом. Внутри круга будто перетекает вода, и через миг всё снова выравнивается.
— Одной тебе сюда лучше не ходить, тут можно встретить тех, кто тебя не поймёт. — Светлый властелин, глядя на руки, переплетает наши пальцы, сжимает мою ладонь.
Что-то странное промелькивает на его холодном лице, прежде чем он шагает к кольцу. Мм, он хочет просто пройти сквозь дырку? И какой в этом смысл?
Едва рука оказывается в плоскости кольца, по коже разбегаются холодные иголочки от контакта со светлой магией, они окатывают всё тело, пока прохожу через круг.
Светлый властелин в обход кольца тянет меня к двери.
И? Что это мы сделали?
Вытащив из-за пояса ключ, светлый властелин отпирает дверь. Но она же была не заперта!
И лестницы непосредственно за дверью нет: тут площадка, лестница спускается уже от неё, а в окнах… в окнах — центральная площадь Окты.
С тихим щелчком светлый властелин запирает комнату с волшебным кольцом.
— А-а-а! — пронзительный вой наполняет дом проконсула Октавиана.
Пощипанный Бука наконец-то может свободно выразить отношение к происходящему.
— А-а-а! — вопит он, тараща глаза на чёрные драпировки. Конечно, он всё это видел, но тогда приходилось держать себя в лапах, а теперь… можно высказать всё откровенно. — А-а-а!
Прооравшись, он падает в обморок.
Тут же вскакивает.
И снова падает.
А драпировки так и висят на прежних местах.
— Чудовище! — Бука подскакивает, гневно присвистывает. — Она принесёт нам погибель! Дом, наш прекрасный белый дом, во что она его превратила?!
Прокатившись по полу несколько раз, Бука выскакивает на крыльцо и снова истошно, пронзительно, страшно орёт:
— Жо-о-ор!
Жор выглядывает из-за угла дома. Глаза у него по-прежнему очень большие, круглые, изумлённые.
Заметив врага, Бука кидается к нему, сгребает лапками шерсть на груди:
— Почему она всё ещё здесь? Почему он её не выгоняет?!
— Тебе лучше знать, — шипит Жор. — Твой хозяин глаз положил на мою Марьяночку.
И он тоже взвывает, а из огромных глазищ брызгают слёзы.
— Да она плохо старается его довести! — голосит Бука. — Да кто же так доводит?! Октавиан — он же светлый, он же возвышенный и одухотворённый, чтобы его довести надо очень стараться. А твоя ведьма ленится!
— Сам ты ленишься, — раздувается Жор. — Кто говорил, что и малейшей перестановки светлый властелин не выдержит и выставит её? А он сам стены чёрным красил!
— Потому что он благородный, — рыдает Бука и падает на грудь Жора, заливая её слезами. — А она пользуется, ведьма.
— Марьяна такая красивая, — взвывает Жор и, обхватив Буку лапами, рыдает ему в шею. — А он на неё глаз положил, изверг.
Запрокинув морды, они в один голос ревут:
— Бедненькие!
Планировка в соборе светлого властелина почти такая же, как в мэрии, но здесь совсем иной дух, и шаги отдаются гулким эхом, тревожно даже дышать — настолько всё белое, холодное, подавляющее.
Помню, как первый раз оказалась здесь: дрожащая, точно от холода, с путающимися в голове словами клятвы, слишком испуганная. Одинокая. Светлый властелин по протоколу спросил моё имя, ответить я не смогла, а когда, наконец, выдавила первые звуки, заикнулась.
Если бы мне тогда сказали, что стану женой этого жуткого, возвышающегося надо мной мужчины, я бы прямо на месте умерла от страха.