Замуж за врага. Его (не) любимая
Шрифт:
— Потому что вы никогда не любили? — Он приблизился вплотную, обхватил ее за плечи и притянул к широкой груди.
Горло пересохло.
Глядя в темные, как грозовое небо глаза, чувствуя его прерывистое дыхание на лице, София пискнула первое, что пришло на ум:
— Почему вы не бросили меня в Моклене? Знали ведь, что навлечете гнев пограничных войск Эдирна, но последовали за мной.
— Если настаиваете, в следующий раз непременно вас бросим, — усмехнулся князь и склонился к ее губам непростительно близко.
Поначалу суровая прямота северян сбивала с толку и пугала. Теперь начала казаться забавной, с крупинкой душевности. Она уже успела разобраться, что холодный повелительный тон и суровые тяжелые взгляды всего лишь часть их могучей сути, но не показатель ненависти или презрения.
А вот как растолковать поведение Посланника в данный момент?
Мягкий, заинтересованный взгляд бездонных глаз скользит по ее лицу и не может оставить равнодушным. Мужское дыхание опаляет, а сильные пальцы стискивают плечи с каким-то непередаваемым удовольствием.
Приторный, немного горьковатый мужской аромат заставлял сердце колотиться. Тепло сильного тела отзывалось странным томлением. А когда Святослав сместил руку и погладил ее щеку костяшками пальцев, прикусила губу, чтобы не застонать.
Нет. Всё это неправильно. Он — враг. А она всего лишь разменная монета.
Тряхнув головой, София смутилась, резко вырвалась из объятий и торопливо забормотала:
— Простите, мне пора.
Святослав стиснул зубы. Его яркая, страстная потребность запечатать ее рот поцелуем, смешать дыхание, попробовать ее на вкус, мгновенно сменилась разочарованием: опять бежит, потому что боится, презирает и ненавидит.
— Я провожу, — он подался следом.
— Не надо. Я найду дорогу в крепость. Останьтесь, господин.
Девичья фигурка растаяла в душистых зарослях медуницы так же торопливо, как он таял в сумраке ночи, уходя в бессонный караул. Воин покачал головой и укорил себя за несдержанность. Что на него нашло? Ведь сам утром заверил командование, что и пальцем не тронет неопытную и пугливую девчонку.
Кретин.
Тряхнув темными волосами и прогоняя дурман, сел на покатые камни. Долго вдыхал холод лесного воздуха; смотрел, как звезды тонут в призрачной мгле горизонта; и порицал собственную неосмотрительность.
Когда ущербная луна пропала, порывисто встал, сбросил на камни кожаную куртку, стянул через голову льняную рубаху, расстегнул тугой широкий пояс, высвободил ноги из брюк и вошел в холодную воду. Черные волны с жадностью поглотили молодое, стройное тело, мигом остудив горевшие огнем мускулы, и укротили вспыхнувшее в благородном сердце острое желание… обладать.
Глава 15
Семеон продирался в кромешной темноте дремучего леса, отборно ругаясь:
— Ну, забрался в глухомань! Любитель природы, чтоб тебя поджарил Змей, вырвал сердце и сожрал на обед!
Косой мелкий дождь хлестал по лицу, ноги спотыкались о корни дубов. Идущий за ним в поводу конь вяз в вонючей жиже и шарахался от зловещих криков сов и далекого волчьего воя.
Старый воин обтер мокрое лицо и снова выругался. Когда командир бросил его у Мокленских Шахт он не растерялся и поехал на запад, туда, где его уже ждали. Правда, не с пустыми руками, а с «добычей», но что поделать — не выкрал девчонку сейчас, выкрадет позже.
Он долго плутал в высокой траве, прежде чем вышел к безлесному холму. На его вершине темнела часть крепостной стены, а за ней обломок старинной громады — все, что осталось от величественного родового замка одной многоуважаемой семьи прошлого. Когда-то семья пользовалась уважением и благосклонностью правителей Дома Железного Вепря, а ее члены были желанными гостями при дворе, но капризная удача недолго им благоволила. Все началось с того, что по землям этой провинции поползли слухи о чернокнижнике.
Сохранились записи, будто сын владельца замка был страстным любителем путешествий. Однажды он вернулся из странствий по востоку и привез с собой древний опасный артефакт. Со слов одних — то был сияющий кристалл, предсказывающий будущее. Со слов других — это было бесполезное зеркало, а третьи вовсе несли околесицу и клялись, что слышали, как сын владельца хвастал, что нашел око Огненного Змея.
Так или иначе, вскоре помещичий сын изменился. Якобы продал душу Бездне, а взамен получил безграничные знания и бессмертие, но с одним условием — чтобы поддерживать себя в вечности ему требовалась свежая человеческая кровь.
Старая легенда уверяет: пьющий кровь маг сжил со света всю семью, и превратил родовой замок в Обитель пыток и боли. Здесь он вершил жестокие кровавые обряды, занимался черными ритуалами, приносил в жертву детей и призывал на службу демонов. Очень быстро о жутком поместье расползлась леденящая кровь молва. Простой люд стал сторониться этих мест. Шли годы. Эти земли обросли страшными и пугающими слухами, и получили статус проклятых.
Суеверные крестьяне по-прежнему шепчутся, будто каждую полную луну темный маг встает из могилы и бродит по окрестным землям в поисках глупцов, которые ялись искать здесь сокровища.
Семеон зло скривился. Идиоты! Знали бы они, всё это — чистая правда. Несколько дней назад он лично получил от восставшего из могилы письмо, отосланное из Бремени и теперь направлялся к их общему Господину, избравшему (по иронии судьбы) в качестве тайного укрытия — полуразрушенные владения древнего чернокнижника.
По узкому сырому туннелю гуляло эхо. Из темноты доносились шорохи, в арках ответвлений мелькали полупрозрачные безногие и безголовые силуэты, парящие как облака. Семеон, бывавший в замке не раз, знал, они не причинят вреда — это бесплотные души, замученные темным магом-упырём. Пока он бродит по земле — им не обрести покоя и не вырваться из Обители Скорби и Слез. Лишь с его смертью они станут свободными.