Замужняя невеста
Шрифт:
Между тем малое суденышко, приблизившееся к не слишком поворотливой, но огромной и многолюдной галере, что-то сообщило большому собрату. Наверное, прокричали или еще как-то чего-то потребовали, но на палубе большого корабля вдруг началось веселье.
Матросы в ярких разноцветных нарядах подпрыгивали, и скалили рты, и махали руками, и хватались за животы. Соня так увлеклась странным зрелищем, что пропустила момент, когда Жюстен подтащил к пушкам ядра, а рыцарь Арно де Мулен поднес к запальнику горящий фитиль.
– Пли! –
Ядро со свистом унеслось вперед, и совсем рядом с кормой «Эфенди» взметнулся огромный столб воды, большая часть которого плеснула на палубу, окатив стоявших на ней турок.
Веселье сразу стихло, сменившись растерянностью и даже испугом.
Зато веселились теперь на маленьком суденышке. Команды на «Хуаните» было немного. Соня видела всего четырех человек.
– Вот сорвиголова! – ругался между тем де Мулен, адресуясь к своему оруженосцу. – Ты говорил ему, чтобы не подходил близко к туркам?
– Говорил, – с досадой отозвался тот, – но разве Педро заставишь быть тихим и кротким?
– Хотя бы послушным, – покачал головой рыцарь. – Заряжай вторую пушку.
– Думаю, больше стрелять не понадобится, – отозвался Жюстен. – Кажется, наших пленников они решили отпустить.
Теперь Соня и сама это видела. «Хуанита» подошла почти вплотную к борту галеры, и вскоре по веревочному трапу стала спускаться женщина, держась за него одной рукой, – княжна узнала свою служанку, а немного погодя на трап ступил Шастейль, одетый в какие-то грязные выгоревшие лохмотья. Надо же, а совсем недавно они думали, будто хуже и беднее одежды, которую напялили на него на «Святой Элизабет», не может быть.
Но притом – Соня видела это совершенно отчетливо – он опять прятал за пазуху бумаги, которые до того тщательно завернул, похоже, в чей-то головной платок.
Галера стала осторожно отходить в сторону, а потом вдруг помчалась прочь на всех парусах, вызвав веселый смех теперь уже де Мулена и его соратника.
Он повернул к Соне довольное лицо:
– Ну и как вы находите наши действия, мадемуазель Софи?
– Блестящими, – искренне отозвалась Соня.
– Не так еще стары мальтийские рыцари. – Арно де Мулен потер руки. – Мне кажется, мы с Жюстеном заслужили по чарочке доброго вина в компании русской княжны и ее французских друзей. Ведь они французы, как я понял?
– Французы, – улыбнулась она.
– Грех говорить, но, не будь моя дорогая матушка дочерью купца, мне бы не досталось одно из беднейших командорств ордена и мы могли бы на радостях закатить такой пир... Однако не стоит жаловаться, не так ли, мой добрый друг? – Он положил руку на плечо Жюстена. – Тебя судьба обделила еще больше.
– Судьба наградила меня, – горячо откликнулся тот, – послав командиром благороднейшего человека на свете. Я счастлив вам служить.
Соня посмотрела на их растроганные лица, но все же сочла нужным спросить:
– Мы возвращаемся тем же
– Нет, дорогая мадемуазель, мы пойдем по тропинке, которая ведет в ту скромную бухточку, где уже через несколько мгновений вы сможете прижать к груди своих дорогих друзей.
Глава восьмая
– Госпожа! – Мари упала на колени и обхватила Соню за ноги; княжна даже устыдилась такой экзальтации ее служанки – что могут подумать мсье де Мулен и Жюстен!
Причем у Мари до сих пор действовала только одна рука, а второй, точно палкой, она невольно ударяла Соню по коленям. Ну да, у нее же на руке до сих пор деревянные дощечки, к которым Жан прибинтовал ее сломанную руку.
Сам Жан Шастейль лишь молча смотрел на Соню, и на глазах его были слезы, которые он даже не пытался скрыть.
– Я так и думал, ваше сиятельство, что если кто и спасет нас, это будете только вы!
Он целовал ее руку с таким благоговением, как будто она была святой, снизошедшей к закоренелым грешникам.
Капитан суденышка с названием «Хуанита» помог освобожденным пленникам сойти со своего судна, о чем-то пошептался с де Муленом – тот вложил в его руку небольшой мешочек со звонким содержимым, который тут же исчез в кармане кожаных штанов моряка.
– Обращайтесь ко мне, командор, если еще понадобится вам кого-то вызволять, сделаю это с удовольствием. Не будь я Педро Абарка!
Он свистнул своим морякам, те засуетились на палубе, и едва их капитан ступил на борт «Хуаниты», как она тут же стала отходить от берега.
– Что с вами, Жан? – между тем пеняла Шастейлю Соня, с его помощью поднимая коленопреклоненную Мари. – Мы давно перешли на ты, как добрые приятели, а вы зовете меня «вашим сиятельством»? Если кого и надо благодарить, так это командора Арно де Мулена и его славного оруженосца Жюстена.
– Которые приглашают вас в дом как желанных гостей, – коротко поклонился старый рыцарь.
Жан Шастейль с сомнением оглядел свою одежду.
– В какой приличный дом могут принять человека, одетого подобным образом? – тяжко вздохнул он.
– Главное, что вы остались живы и здоровы и можете считать себя свободным человеком. А одежда... Вон у Жюстена в сундуках, как в хорошей бродячей труппе, найдется одежда на любой вкус и фасон, но приносит ли это ему какие доходы, дает столь желанный титул?
– Не скажите, мсье! – возразил тот. – Может, я судьбою был предназначен вовсе для другого. Например, бродить по дорогам и веселить сердца людей своим талантом...
Он, как поняла Соня, нарочно при ней повторял это, чтобы отвлечь от Мари, на которую с жалостью посматривал.
Наверное, ему были понятны ее чувства, и радость от встречи с хозяйкой, и ее преданность. И как она тронута, какие чувства переполняют грудь девушки, в то время как ее сиятельство лишь раздосадована таким поведением служанки.