Замужняя невеста
Шрифт:
Ключ какой-то придумал. Соня считала, что достаточно всего лишь разобрать часть стены в погребе, сложить за нею слитки, а потом замуровать. Теперь что же, следовать карте и стихам Жана? Задом наперед!
Надо сказать, что ей пришлось поломать голову над тем, на чем нарисовать план дома. Кто знает, как скоро доберутся до клада потомки, а обычная бумага может попросту рассыпаться от времени.
Дельную мысль подсказала Мари, после чего обеим женщинам пришлось обойти немало лавочек – как расположенных вблизи порта, так и в небольших
За красками пришлось обратиться все к тому же Пабло. Мол, Соне нужна такая, которая долгое время не выцветет.
– Я придумал такую краску. Сам! – торжественно провозгласил художник. Правда, он тут же пояснил: – Пока их всего две: черная и красная. Если вы недельку-другую подождете...
– Нас устроят эти две краски, – поспешно сказала Соня.
– Но зачем они вам? – попытался дознаться Пабло.
– Нужно. Мы с Мари делаем модную сумочку...
– Но вы могли бы заказать. У нас есть такие мастерицы...
– Так продаете нам свою краску или нет? – не слишком вежливо прервала Соня художника.
Понятное дело, всякая ложь тут же выходит наружу. Наверняка художник догадался, что ему просто не хотят говорить правду. Но с другой стороны, вряд ли он так уж и обидится. В конце концов, у женщин могут быть и свои тайны.
Через некоторое время Соня и Мари сидели за столом и осторожно переносили на «буйволиный» лоскут план дома, начерченный Разумовским. И занималась этим Мари, Соня сидела рядом и указывала:
– В уголке оставь немного места. Здесь напишешь стихи.
Мари, высунувшая от усердия язык, подняла на княжну глаза:
– Стихи?!
– Ну да, Жан написал. Так положено. Здесь зашифровано место, где искать клад.
В самом деле, неизвестно, к кому в руки попадет план дома и сообразит ли он, как его прочесть. Если Соня что-то делает не так... Все равно она не знает, как надо.
Внезапно Мари подняла голову, к чему-то прислушиваясь.
– Что с тобой? – удивилась ее настороженности Соня. – Тебя что-то обеспокоило?
– Долорес, – пояснила девушка, опять склоняясь над самодельной картой, – она все время бродит по дому словно тень. Однажды я застала ее подслушивающей ваш с Жаном разговор.
– Думаешь, она о чем-то догадывается?
– Я думаю, она хочет, чтобы ее уволили, – сурово сказала Мари. – Моя бы воля... Ох, не нравится мне эта кормилица!
Глава двадцатая
Между прочим, Жан теперь неплохо зарабатывал.
На кухне в достатке имелись какие угодно продукты, и порой самые экзотические. Слух об умелом докторе дошел и до моряков, так что приходящие из рейса то ли заболевшие, то ли раненые моряки зазывали его к себе и после лечения спешили отблагодарить врача-иностранца тем, что привозили из дальних стран.
Иной раз они предлагали ему купить задешево то ожерелье, то золотую цепочку, так что в один прекрасный момент, посоветовавшись с Соней, он подарил Мари бусы из бирюзы, которые девушка теперь не снимала. Ее госпожа подозревала даже, что Мари всплакнула в своем закутке, хотя на самом деле никогда не видела служанку заплаканной.
– Слезы я выплакала в приюте, – усмехаясь, говорила она.
И вот однажды рано утром Мари разбудила Соню почему-то шепотом:
– Ваше сиятельство! Ваше сиятельство!
Княжна сонно приподнялась и взглянула на девушку:
– Почему ты шепчешь? Случилось что-то страшное?
– Пришли телеги с бревнами. Меня разбудила Анхела, а я вас.
– Ты считаешь, это должно быть тайной?
– Ой, простите, – спохватилась Мари. В приюте по утрам можно было только шепотом отпрашиваться в туалет, чтобы не разбудить не только воспитанников, но и воспитателей. – Старшина возчиков ждет вас.
– А Жан еще не поднялся?
– Спит. Я не знала, будить его или нет. Попросили позвать хозяев, а он же не хозяин...
Соня простонала:
– Конечно же, буди его! Он этих людей нанимал, пусть и разбирается с ними. Небось они ждут окончательного расчета.
Но когда она не спеша оделась и таки выглянула во двор, подводы там все еще стояли, а сопровождающие их люди завтракали, сидя на бревнах.
– Ты задержал возчиков? – спросила Соня своего приятеля. – Но для чего?
– Так случилось, что эти люди в большинстве своем плотники. Я пообещал им хорошо заплатить, если они с помощью этих бревен отремонтируют дом.
– Отремонтировать дом? – От возмущения Соня едва ли не рычала. – Разве у нас есть на это время? Разве мы не собирались вернуться во Францию?
Шастейль снисходительно посмотрел на нее:
– А что скажут люди, когда мы бревна, которые везли из самой Франции, просто сгрузим во дворе и забудем о них?
В самом деле, Соня об этом не подумала, на зато подумала кое о чем другом, о чем Жан не задумался.
– Тогда как ты собираешься извлекать из бревен золотые слитки, если эти люди все время будут здесь торчать?
Он, приготовившись спорить с Соней – ему почему-то все чаще хотелось с ней спорить, – помолчал и согласно кивнул:
– Сделаем вот что. Сейчас я отправлю их побродить по городу. Пусть посмотрят на море, на корабли – небось в своем глухом углу они ничего такого не видели, а мы с Мари поработаем. Правда, я обещал навестить своих больных... Как сразу все на меня навалилось!
– На нас, – поправила его Соня, – или ты думаешь, я буду стоять в стороне, пока вы станете разбирать бревна и таскать в погреб золотые слитки?