Занимательная смерть. Развлечения эпохи постгуманизма

Хапаева Дина Рафаиловна

Еще двадцать лет назад таких понятий, как танатофилия (особая тяга к могилам и кладбищам), танатотуризм, танатография, танатовосприимчивость, попросту не существовало. Все они – порождение современного интереса к смерти, ее притягательности. Обилие такого рода терминов говорит о наличии новых социальных и культурных практик и о том, где они оказались востребованными. В течение последних десятилетий появились новые области исследований и новые виды услуг, напрямую зависящие от все более возрастающего спроса на «смертельную» тематику.

Прежде вопросы, связанные со смертью и смертностью, находились в сфере изучения демографов. Социологи, психологи и философы традиционно занимались соответствующими аспектами тематики смерти. Однако за последние десятилетия исследования смерти (Death Studies), исследования смертности (Mortality Studies) и танатология (Thanatology) сформировали академическое поле 241 . (При этом исследователи отдают себе отчет, что смерть как особая область знания может «показаться странной непосвященным» 242 .) По этой тематике проводятся многочисленные коллоквиумы и симпозиумы; танатологические сообщества и сообщества исследователей смерти соперничают друг с другом за количество членов. Эти исследования прочно вошли в повестку дня филантропических организаций по всему миру 243 .

241

О формировании танатологии как академической науки и о первых танатологических журналах, появившихся в 1970-е годы, см.: Leming M. R., Dickinson J. E. Understanding Dying. Р. 1. «Вопреки – а возможно

и благодаря – существующей в Америке тенденции избегать разговоров о смерти или подготовке к ней, „американский образ смерти“, а также „смерть и умирание“ стали популярными темами, повышающими рейтинги книг, и нерестилищем университетских курсов» (Grimes R. L. Deeply into the Bone. P. 259).

242

«Если смерть часто воспринимается людьми как нечто странное, то и с чуть более абстрактным понятием смертности та же история, равно как и с развивающейся сферой „изучения смерти“» (Davies D., Park Chang-Won. Emotion, Identity, and Death: Mortality across Disciplines. P. 5).

243

В частности, Проект изучения смерти в Америке, программа Института «Открытое общество», основанного Джорджем Соросом, 2001–2003. C. 5 (www.opensocietyfoundations.org/sites/default/files/a_complete_7.pdf).

Влияние этого тренда на образование тоже весьма велико. К концу 2000-х годов в обязательной программе средних школ в США появился такой предмет, как «обучение в области смерти» (Death education) 244 . Высшее образование предусматривает выдачу «танатологических дипломов». Выпускник может подыскать «танатологическую работу» и сделать «танатологическую карьеру». Среди недавних новшеств в образовательной сфере – танатотехнология (разновидность коммуникативной технологии, призванная обучить адекватному пониманию различных аспектов, связанных со смертью, а также способности справиться с горечью утраты) 245 .

244

Understanding Dying, Death, and Bereavement. P. 12.

245

Об аккаунтах с поминальным статусом в Фейсбуке, о виртуальном наследовании и онлайновых образовательных ресурсах см.: Dying, Death, and Grief in an Online Universe: For Counselors and Educators / Ed. C. Sofka, K. Gilbert, I. C. Noppe. New York: Springer Publishing, 2012.

Появился принципиально новый сегмент в туристической индустрии – танатотуризм (так называемый «черный туризм») 246 . Путешественники посещают места, где в свое время происходили различные трагедии – убийства, массовые преступления против человечества и так далее. Среди популярных маршрутов – место гибели президента Кеннеди в Далласе, бывшие тюрьмы Европы, мемориальный парк и музей в Хиросиме, украинский Чернобыль, бывший концлагерь Аушвиц в Польше. В исследовании 2003 года Кейт Даркин говорит об этом термине как о новшестве: «Некоторые исследователи склонны использовать термин „черный туризм“, когда речь идет о коммерциализации тех точек земного шара, где происходили массовые убийства и катастрофы» 247 . Теперь же это одно из основных понятий – как в туристическом бизнесе, так и в исследованиях, связанных с тематикой смерти.

246

Stone Ph. R. Dark Tourism Experience: Mediating Between Life and Death // Tourist Experience: Contemporary Perspectives (Advances in Tourism) / Ed. R. Sharpley and Ph. R. Stone. Oxford: Routledge, 2010; The Darker Side of Travel: The Theory and Practice of Dark Tourism / Ed. R. Sharpley, Ph. R. Stone. Bristol: Channel View Publications, 2009.

247

Durkin K. F. Death, Dying, and the Dead in Popular Culture. P. 46.

Еще одна совершенно новая, но быстро растущая отрасль – торговля сувенирами, коллекционными предметами, связанными с серийными убийствами или произведенными серийными убийцами («murderabilia»). По мнению Рикарды Видаль, покупатели такого рода продукции соучаствуют в процессе трансгрессии убийства 248 . Увлеченность смертью породила некоторые другие культурные феномены – например, танатографию (подробное описание предсмертных симптомов и мыслей умирающего), которая в последнее время превратилась в самостоятельный жанр 249 . Популярность темы «смерть» нашла отражение и в юморе. Если в России черный юмор давно был важной культурной составляющей, то в 1980-е годы его волна захлестнула Америку 250 . В США и России тематика смерти проявляется в различных субкультурах. В частности, представители молодежных группировок готы и эмо фиксируют внимание на всем мрачном, ужасающем, самоубийственном и беспросветном. Уместно здесь также упомянуть субкультуру ролевых игр и современную рок-музыку (в особенности «готическую»). В песенном жанре тема смерти присутствовала всегда, так что в этом вряд ли можно увидеть доказательство распространения танатопатии. Вместе с тем такие направления, как готический рок, хеви-метал и рэп (их корни восходят к 1970-м), буквально зациклены на смерти.

248

Vidal R. Death and Visual Culture // The Power of Death: Contemporary Reflections on Death in Western Society / Ed. M.-J. Blanco and R. Vidal. New York: Berghahn Books, 2014. P. 115–126.

249

Как, например, в Mitch Albom’s Tuesdays with Morrie. New York: Broadway Books, 2002.

250

О черном юморе в Америке см.: Durkin K. F. Death, Dying, and the Dead in Popular Culture. P. 46. См. также: Blank T. J. The Last Laugh: Folk Humor, Celebrity Culture, and Mass-Mediated Disasters in the Digital Age (Folklore Studies in a Multicultural World). Madison: University of Wisconsin Press, 2013. Неизменное присутствие черного юмора в Советской России может быть связано с циничным контрастом между оптимистичной нормативностью советской пропаганды, официально провозглашенной «веселой жизнью» («Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее», – объявил Сталин в выступлении на Первом всесоюзном совещании стахановцев 17 ноября 1935 года), массовыми репрессиями и систематическим массовым разложением населения СССР советским режимом. Черный юмор находился в оппозиции к официальному советскому дискурсу, подчеркивая те аспекты советской жизни, которые противоречили образу «всенародного счастья» при советской власти.

Возникновение новой терминологии, появление новых видов развлекательной индустрии и т. д. не противоречит отрицанию смерти, о котором говорилось выше. Хотя смерть отрицается как часть жизненного и социального опыта, это не является помехой для растущего интереса к ней. Смерть воспринимается как развлечение, своего рода потребительский товар. Итак, с одной стороны, налицо увлеченность этой темой во всем многообразии ее проявлений; с другой – полнейшее замешательство и смятение при попытке осмыслить, что такое смерть и что происходит после смерти. Колин Мюррей Паркс, известный британский ученый, специалист по психологическим травмам детства, связанным с тяжелыми утратами, говорит о категорическом отсутствии четкой системы, разъясняющей, что есть смерть:

Когда в поле нашего внимания оказывается реальная смерть, мы испытываем сильнейший стресс, ибо у нас отсутствует система верований и схема понимания этого события, которые помогли бы придать ей смысл. Поэтому опыт утраты оказывает сокрушительное воздействие на наше восприятие смысла жизни 251 .

Хэллоуин

Разлагающиеся и изувеченные трупы, черепа со скрещенными костями и, что самое важное, скелеты – всевозможных размеров, стоящие, сидячие, висящие, несущие гробы… Добро пожаловать в жилой район любого американского города накануне празднования Хэллоуина. Уже к концу сентября дома в округе начинают преображаться в импровизированные кладбищенские уголки. В богатых предместьях отовсюду

глядит смерть с косой, хотя местные жители никогда не видят похоронных процессий и не слышат звуки панихиды. В этих многочисленных образах смерти и мертвецов нет ничего особенно веселого, напротив, их задача – напугать, и они чудовищно реалистичны. И количество таких леденящих душу украшений значительно превосходит традиционные символы Хэллоуина – тыкву и паутину. Что же мотивирует американцев наполнять свои жилища и сады ужасающими символами смерти?

251

Parkes C. M. Conclusions II: Attachments and Losses in Cross-Cultural Perspectives // Death and Bereavement Across Cultures / Ed. C. M. Parkes, P. Laungani, and W. Young. London: Routledge, 2003. P. 234.

В 2018 году более 70% американцев планировали отметить Хэллоуин 252 . По количеству праздничных покупок и украшений Хэллоуин в США уступает только Рождеству, причем для взрослых Хэллоуин не менее значимое событие, чем для детей. Этот всеобщий энтузиазм можно проиллюстрировать статистически: за последнее десятилетие траты американцев на празднование Хэллоуина увеличились вдвое и достигли миллиарда долларов 253 . Эта тенденция, которая начала складываться в 2000-е годы, оставляет обозревателям только гадать: как получилось, что вполне скромный и малоизвестный праздник занял по размаху трат второе место после Рождества? 254 Ответ на этот вопрос может пролить свет на причину беспрецедентно растущей популярности темы смерти в наши дни, – к этому я вернусь в конце этой главы.

252

https://www.statista.com/statistics/243201/planned-halloween-participation-in-the-united-states.

253

Rogers N. Halloween: From Pagan Ritual to Party Night. Oxford: Oxford University Press, 2002. P. 6. См. также статистические данные Национального фонда розничной торговли о праздновании Хэллоуина: https://nrf.com/media-center/press-releases/halloween-spending-reach-9-billion.

254

Skal D. J. Death Makes a Holiday: A Cultural History of Halloween. New York: Bloomsbury USA, 2002.

Увлеченность Хэллоуином весьма своеобразно влияет на другие даты американского календаря. В магазинах украшения для Хэллоуина появляются теперь наряду с товарами категории «снова в школу». На пороге нового учебного года вниманию школьников предлагают «магические» товары – вполне в духе Гарри Поттера. Некоторые исследователи склонны считать, что Хэллоуин – это не просто праздник, а полностью оформившееся явление субкультуры 255 .

Оглядываясь назад, любопытно вспомнить, как этот праздник воспринимался в конце 1980-х и в 1990-е годы, когда ажиотаж вокруг Хэллоуина еще только начинался 256 . Успех этого праздника, смысл которого казался совершенно непонятным для американцев, изумлял наблюдателей: «Так почему мы вообще отмечаем Хэллоуин? Отгул на работе никому не дают; в отличие от всех прочих основных праздников здесь нет ни религиозного, ни правительственного патронажа» 257 . Тогда, в 1990-е, даже либерально настроенные наблюдатели выражали чувство дискомфорта в связи с популярностью Хэллоуина. По их мнению, в этом было «нечто ироническое, нарушающее порядок вещей, – праздник, котором главными образами являются смерть, зло и мрачный гротеск…» 258 Существует мнение, что Хэллоуин – это тот уникальный в своем роде случай, когда американцы «придумали традицию»: «В календаре современных американцев Хэллоуин стал одним из самых важных и широко отмечаемых „народных гуляний“. И это при том, что на официальном уровне он праздником не считается. Интересно, не правда ли?» 259 В 1990-е годы некоторые праздники – например, Ночь Гая Фокса (5 ноября), завезенная из Великобритании, рассматривались как альтернатива Хэллоуину.

255

Morton L. Trick or Treat: A History of Halloween. London: Reaktion Books, 2013.

256

О проведении этого праздника в 2000-е годы см.: Montillo R. Halloween and Commemorations of the Dead. New York: Infobase Publishing, 2009. P. 81. См. также: Treat or Trick? Halloween in a Globalising World / Ed. M. Foley, H. O’Donnell. Cambridge: Cambridge Scholars Publishing, 2009.

257

Santino J. Introduction: Festivals of Life and Death. P. xvii.

258

Ibid. P. xviii.

259

Ibid.

Так почему же Хэллоуин, этот пережиток аграрных культов, вновь обрел популярность на заре третьего тысячелетия? Символика Хэллоуина, мягко говоря, не очень соотносится с реалиями постиндустриального общества. Предположительно, древние кельты отмечали так называемый Самхаин – конец лета, который либо посвящался усопшим, либо это было празднество в честь божества смерти, человеческие жертвоприношения которому должны были обеспечить хороший урожай 260 . Отмечание Хэллоуина сохранилось в эпоху Средневековья – особенно в северной части Европы, включая Британию, Ирландию и Шотландию. Есть мнение, что со временем вместо людей в жертву стали приносить черных кошек – их сжигали живьем в клетках 261 . Хотя в Англии и Ирландии Хэллоуин шагнул в ХХ век, в 1950-е годы в Европе, как и в США, перспективы у этого празднества были не слишком обнадеживающими. Антропологи считали, что Хэллоуин постепенно утратит всякий смысл и в конце концов о нем позабудут 262 . Остается непонятным, каким же образом безвестный и явно детский обряд («сладость или гадость»), завезенный в США ирландскими эмигрантами в 1840-е годы, сегодня стал одним из крупнейших американских праздников. Вне сомнений, растущая привлекательность Хэллоуина представляет собой феномен глобального масштаба, и география его уже вышла за пределы Западной и Восточной Европы – нынче его отмечают в ЮАР и Гонконге 263 . В Мексике это коммерческое мероприятие безо всякого обрядового значения. Хэллоуин здесь воспринимается как конкурент традиционного празднества «Dia de los Muertos» – Дня мертвых. Его распространенность в Мексике интерпретируют как «отклик на империалистическую агрессию со стороны США» 264 .

260

Belk R. W. Halloween: An Evolving American Consumption Ritual // Advances in Consumer Research / Ed. M. E. Goldberg, G. Gorn, and R. W. Pollay. Provo: Association for Consumer Research, 1990. 17:509 ff. Об аргументах против причастности группы «Самайн» (Samhain) к человеческим жертвоприношениям см.: Hutton R. The Stations of the Sun: A History of the Ritual Year in Britain. Oxford: Oxford University Press, 1996. См.: Ellison R. L. The Solitary Druid: Walking the Path of Wisdom and Spirit. New York: Citadel Press, 2005. P. 92–93; MacKillop J. Dictionary of Celtic Mythology. Oxford: Oxford University Press, 1998.

261

Muir E. Ritual in Early Modern Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. P. 71, 131.

262

Linton R., Linton A. Halloween through Twenty Centuries. New York: Schuman, 1950.

263

Morton L. Trick or Treat. P. 198.

264

Brandes S. The Day of the Dead, Halloween, and the Quest for Mexican National Identity // Journal of American Folklore. 1998. 111, no. 442. P. 359–380. См. также: Carmichael E., Sayer Ch. The Skeleton at the Feast: The Day of the Dead in Mexico. Austin: University of Texas Press, 2001.