Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев

Сарнов Бенедикт Михайлович

– И этот сын шайтана и впрямь сотворил для меня точь-в-точь такое же чудо, - признался Абен Абус.
– Он велел возвести на кровле моего дворца, стоящего на скалистом выступе холма Альбайсин, высокую башню. Она была сложена из камней, доставленных из Египта и снятых, как уверил меня этот окаянный звездочет, с самой большой пирамиды. Макушку башни увенчивал шпиль. А на этом шпиле...

– Сидел петушок?
– догадался Уотсон.

– О, нет!
– покачал головой Абу Аюб.
– Я сделал нечто лучшее. На шпиле была укреплена фигура мавританского всадника: в одной руке он держал щит, а в другой отвесно поднятое копье. Лицо всадника

было обращено к городу. Но лишь только на Гранаду двигался неприятель, всадник тотчас же поворачивался в ту сторону, откуда приближался враг, и брал копье на изготовку, словно немедленно собирался пустить его в ход.

– Не понимаю!
– воскликнул Уотсон.
– С какой стати вам вздумалось заменить петушка всадником? Ведь это портит все дело!

– О, Аллах!
– досадливо сморщился Абу Аюб.
– Да не все ли равно: баран, петушок или всадник? Важно, чтобы волшебный страж точно исполнял свое назначение.

– Ах, нет! Не скажите!
– возразил Уотсон.
– Для наших целей очень важно, чтобы это был именно петушок.

– Дался вам этот петушок!
– раздражился Абу Аюб.
– Всадник исполнял свои обязанности ничуть не хуже петушка, клянусь всеми сокровищами Сулеймана ибн-Дауда, мир с ними обоими!

– Да, - согласился Абен Абус.
– Надо признать, что на первых порах сей волшебный страж и впрямь действовал не худо. И я щедро вознаградил этого нечестивого старца за услугу. Мой казначей не переставал ворчать из-за непомерности сумм, расходуемых этим наглым звездочетом на отделку и украшение его жилища. Но я сказал: слово султана есть слово султана. Оно нерушимо. Пусть этот жалкий старик получит все, что пожелает.

– Вы, стало быть, были им довольны?
– спросил Холмс.

– Да, я был доволен, - не стал отрицать Абен Абус.
– На границах Гранады настал вожделенный мир. Грозные соседи не осмеливались более вторгаться в мои пределы. После того как всем врагам моим был дан надлежащий отпор, бронзовый всадник в течение многих месяцев пребывал в одном положении, а именно - с копьем, поднятым кверху.

– Но в один прекрасный день, - прервал его Абу Аюб, волшебный страж вдруг круто повернулся на своем шпиле и направил копье туда, где высятся горы Гвадиса.

– Да, это было именно так, - подтвердил Абен Абус.
– На сей раз этот сын шакала и гиены не солгал вам. Я послал конный отряд с приказанием произвести разведку в горах. Разведчики возвратились через три дня. "Мы обшарили все перевалы, все тропы, - донесли они, - но нигде не шелохнулся ни один вражеский шлем, ни одно копье. Единственное, что удалось нам обнаружить в тех местах, была христианская девушка редкостной красоты, спавшая в знойный полдень у родника".
– "Где же она?" - воскликнул я. "О, повелитель!
– ответствовали мои верные воины.
– Мы привезли ее с собою".
– "Так пусть же эта девица немыслимой красоты немедленно предстанет пред наши очи!" приказал я.

– Девица была доставлена во дворец, - снова прервал рассказ султана Абу Аюб, - и терпкое вино ее прелести кинулось в голову этому нечестивому старцу, забывшему о своих почтенных сединах.

– Замолчи, презренный клеветник!
– гневно воскликнул Абен Абус.
– Тебе ли говорить о сединах! Ты сам только что признался, что твой возраст насчитывает более двух столетий. В сравнении с тобой я просто юноша. Мне ведь не стукнуло еще и девяноста!

–

Не ты ли, надутый спесью, восклицал недавно, что слово султана должно быть нерушимо!
– парировал Абу Аюб.
– Что же ты не сдержал своего султанского слова, презренный?

– Всякой наглости должен быть предел!
– возмутился султан.
– Ты получил во сто крат больше, чем стоят все твои услуги. Низкий сын жалкой пустыни! Не забывай, что ты - раб, а я - твой властелин! Не рассчитывай, что тебе удастся надуть своего повелителя!

Презрительная усмешка скривила губы Абу Аюба.

– Властелин! Повелитель!
– саркастически повторил он - Властитель кротовой норы требует повиновения от того, кому подвластны талисманы самого Сулеймана ибн-Дауда!

– Будь ты проклят, отпрыск дракона и гадюки!
– утратив последние остатки своего султанского величия, завизжал Абен Абус.
– Будь навеки проклят тот день, когда я впервые услышал твое мерзкое имя!

– Я боюсь, Уотсон, что наша очная ставка зашла в тупик, - сказал Холмс.
– Будьте добры, выпроводите их отсюда, а не то мы с вами погрязнем навеки в этих бесконечных препирательствах!

Уотсон охотно выполнил эту просьбу. Продолжающие препираться старцы были так увлечены выяснением отношений, что покорно дали выставить себя за дверь.

– Благодарю вас, друг мой Вы отлично справились, - облегченно вздохнул Холмс - Еще минута, и они, чего доброго, вцепились бы друг другу в бороды.

– Но как же мы теперь узнаем, что было дальше?
– спросил Уотсон.

– Как узнаем?
– переспросил Холмс.
– Да очень просто. Пригласим сюда эту девушку, которую воины доставили во дворец султана Абен Абуса. Ведь она - лицо незаинтересованное. От нее мы и узнаем всю правду.

– О, Боже!
– воскликнул Уотсон, когда героиня легенды Вашингтона Ирвинга предстала перед ними.
– Она и в самом деле ослепительна! В жизни я не видал такой красавицы.

– Полноте, друг мой, - улыбнулся Холмс.
– Вас, верно, ослепила роскошь ее одежд, сияние жемчуга, блеск этой золотой цепи, небрежно переброшенной через плечо...

– О, нет!
– пылко возразил Уотсон.
– Эта девушка и в нищенских отрепьях была бы так же прекрасна!.. Ответь нам, прелестнейшая из смертных, кто ты? обратился он к красавице, невольно впадая в несвойственный ему возвышенный стиль.

– Я, - отвечала она, - дочь одного из готских государей, еще недавно царствовавшего по соседству с владениями султана Гранады. Войско моего отца погибло в горах. Он стал изгнанником, а я - пленницей.

– Примите наши соболезнования, сударыня, - поклонился Холмс.
– Впрочем, у нас нет времени на всяческие сантименты, поэтому я сразу перехожу к делу. Вы окажете нам огромную услугу, рассказав, из-за чего поссорились два почтенных старца: властитель Гранады султан Абен Абус и арабский маг и чародей Ибрагим ибн-Абу Аюб?

– Единственная причина их вражды перед вами, - потупилась девица.

– Вы хотите сказать, что они повздорили из-за вас?
– уточнил Холмс.

– Увы, это так. Султан Абен Абус совсем потерял из-за меня голову. И даже чуть было не потерял все свое царство. В столице вспыхнул мятеж, предупредить который не мог даже волшебный всадник на башне. Тогда Абен Абус попросил Ибрагима ибн-Абу Аюба, чтобы тот выстроил для него надежное убежище, где бы он мог провести остаток своих дней, наслаждаясь покоем и любовью.