Заноза для бандита
Шрифт:
— Ты должен вытащить маму с папой, — говорю я, глубоко вдохнув, словно перед нырком на глубину. — Надеюсь, ты сделаешь это… по-хорошему!
— Это как? Светлячок, только не говори, что ты мне угрожаешь!
— Андрей, я прекрасно понимаю тебя. Если то, что ты сказал — правда, мне жаль! Но, прости, твои родители уже мертвы, и их не спасти, — стараюсь я говорить убедительно, а у самой руки дрожат. Зажмуриться бы, расплакаться, и пустить все на самотек. — А моих ты губишь! И меня вместе с ними! Да, они — не лучшие люби на планете Земля, но ведь
Андрей сцепляет руки в замок, опирается на них подбородком, и смотрит на меня внимательно. Изучает, словно все мои эмоции видит.
— Они заслужили.
— А я? Тоже заслужила? — гляжу на него волком, в груди кипит обида, которая вот-вот выплеснется.
— Ты здесь каким боком? — раздражается мужчина. — Наоборот, позорить не будут больше! Посидят, и по УДО выйдут, или по какой-нибудь очередной амнистии…
— Нет, — решительно говорю я. — Нет! Либо ты немедленно делаешь все, чтобы их вытащить… а ты можешь это сделать, раз так легко упрятал их за решетку, либо я все расскажу! И я не шучу, Андрей, я всем и все расскажу про тебя, и делай потом со мной что хочешь!
Не верит мне. Вижу, что не верит, всерьез не воспринимает.
А сама-то я верю в то, что говорю?
— Светлячок…
— Не называй меня так больше никогда! — повышаю я голос.
— Марина, — примирительно произносит Андрей. Говорит спокойно, размеренно даже. — Поехали домой, не глупи! Да, я некрасиво поступил, признаю, но никогда бы я этого не сделал без повода. А ты нервничаешь лишь потому, что не сказал тебе ничего, признай! Но я тебя услышал, и постараюсь что-нибудь придумать, чтобы и тебя, и меня это устроило.
Общие фразы, ничего не значащие слова…
Пустота!
— Уходи пожалуйста! Просто оставь меня в покое!
Я вскакиваю, перестав сдерживать себя. Он ничего не понимает! И меня не понимает, не видит, или видеть не хочет! Андрей тянется ко мне, пытается поймать, но я изворачиваюсь, не позволяя к себе прикоснуться.
Закричу, если он не уйдет!
— Иди ко мне, — протягивает ко мне руку. — Ты сама себя накручиваешь! Давай, одевайся, и домой, а там уже разберемся…
— Когда мои родители будут на свободе, тогда и поговорим! И разберемся! — сжимаю кулаки от злости, от гнева, от желания вытолкать его за порог…
И от ярости на саму себя. Люблю ведь, все-равно люблю его!
— Ты нужна мне, неужели не понимаешь? Я ведь тоже тебе нужен! — Андрей гипнотизирует меня своим темным, грозовым взглядом. От голоса его все внутри переворачивается, и сдаться хочется. Поддаться… — И Марина, я своих решений не меняю…
— Как и я, — перебиваю я, взяв себя в руки. Голос повышаю. — Убирайся, я тебя ненавижу! Лучше бы я тебя никогда не встречала, ты — не человек, а чудовище!
Задела! Я задела его! Андрей напрягся, подобрался весь. Дышит тяжело… неприятно, да?!
Испытываю от этого какую-то необъяснимую злую радость. Горькую, с привкусом полыни и крови.
— Это пройдет! Как ненавидела,
— Я не вернусь! — кричу я Андрей в спину, совсем забыв про Марго.
— Марина, это была не просьба! Вернешься, куда ты денешься…
Как же хочется поступить так, как в фильмах показывают: швырять посуду в стены, выплескивая ярость и обиду, разгромить все вокруг, а потом напиться! Но посуду мне жаль, как и мебель, да и не пью я…
Вместо этого я мечусь по кухне, натыкаясь то на плиту, то на стол, и не знаю, что делать. «Куда ты денешься» — сказал Андрей напоследок… не за волосы ведь он меня потащит! А по-хорошему я не вернусь!
Ненавижу!
Недавно съеденный завтрак подступил к горлу, и я рванула в ванную.
Нервы ни черту стали! Выворачивало меня долго, по телу пошли спазмы, что меня очень испугало. Неужели опять почка?
Пошатываясь, возвращаюсь в комнату, ложусь на кровать. Слышу, как Кристина, мурлыча себе под нос какую-то попсовую мелодию, входит в квартиру, шелестя целлофановыми пакетами. А я лежу на боку, и мрачно гипнотизирую взглядом телефон.
Позвонить Анатолию Марковичу? Или…
Телефон вибрирует.
— Да, Артем, — отвечаю я.
— Марин, бабушка в больнице, приезжай пожалуйста! Я со школы пришел, и мне соседка сказала… мы тоже едем…
— Что случилось? — подскакиваю я.
— С сердцем что-то, — голос брата ломается. Хочет зареветь, как в детстве, но держится.
— Какая больница? Еду, увидимся там.
Тороплюсь, путаюсь в джинсах, которые пытаюсь быстро натянуть. Бегаю, как заполошная, ищу что-то… Что?
Кошелек, точно.
Все ведь будет хорошо? Бабуле просто стало нехорошо, со всеми бывает! Я приеду, и она будет пенять нам с братом, что так всполошились.
Смеяться будет над нашими напуганными лицами… да, так и будет!
Кричу Кристине вслед, что еду по делам, выскакиваю на улицу, и ловлю такси.
И мчусь в больницу.
Уже второй раз за несколько дней!
Артем уже в больнице. Бледный весь, синий даже. Набычился, пытаясь показаться взрослее, чем он есть, а рядом бестолково суетится наша соседка по даче — добрая, в общем-то, женщина. Но не она должна сейчас утешать брата, не она…
Ах, мама! Ну ладно, я — взрослая ведь! Да и проводили вы со мной время, а вот брат то почему видит вас лишь по праздникам? Почему вас с отцом никогда нет с нами рядом, когда вы так нам нужны?
— Что… — подбегаю я, и Артем вцепляется в мою ладонь, как в детстве.
Только когда брат был маленький, у него ладони были теплые, и чуть липкие от конфет, а сейчас — нет. Холодно ему, боится. Сжимаю его ладонь, приобнимаю. Может, не оттолкнет?
— Подозревают инфаркт, — поясняет Евгения Васильевна, и я немного успокаиваюсь.