Заноза для хирурга
Шрифт:
Изо всех сил прикусываю губу, отчаянно пытаясь не заржать. Ему же больно!
– Ань, я вижу, что тебе смешно, – он возводит глаза к небу, страдальчески кривится. – Я сам это не вытащу. Помоги, пожалуйста.
– Как ты вообще умудрился?! – говорю с трудом, давясь непрошенным смехом.
– Эм-м, когда майор заявил, что… в общем, ты поняла, – он смущённо пожимает плечами. – Он получил по мор… лицу, ну и в ответ мне прилетело, равновесие потерял.
Выдыхаю. Истерический смех отступает, включается врач.
– Удар куда пришёлся?
–
– Идём в процедурную, – кидаю взгляд на часы, – там сейчас никого не должно быть.
– А здесь чем тебе… – он оглядывается на диван и морщится.
– С тобой в запертом кабинете я не останусь! – отрезаю, уперев руки в бока. – Хочешь, чтобы я помогла – двигай в процедурную!
Возражать Никита даже не пробует, накидывает сверху халат и, морщась и прихрамывая, выходит из кабинета. До процедурной мы добираемся, никого не встретив, и я быстро закрываю дверь на ключ изнутри – хорошо, что он у меня при себе.
– То есть, в запертой процедурной ты не боишься со мной оставаться? – ёрничает мужчина.
– Не выпендривайся. Это не столько для меня, сколько для тебя. Хочешь, чтобы сюда кто-нибудь невовремя ввалился? Раздевайся и ложись, – киваю на кушетку, а сама иду доставать бикс с инструментами.
– Как я тебе разденусь? – говорит сердито. – У меня там все в иголках!
– Так, тогда стой на месте, – подхожу к нему сзади. – Давай помогу… – оттягиваю резинку хирургических штанов от пояса, просовываю внутрь руки, чтобы отодвинуть ткань от кожи, и аккуратно опускаю вниз, помогая мужчине выбраться из штанин. Сглатываю и отвожу глаза.
– Бельё сам, только аккуратно, и ложись уже давай, – отворачиваюсь, чтобы не смотреть на этот стриптиз.
Надеваю перчатки, достаю пинцет и собираюсь с духом. Аннушка, ты справишься! Просто веди себя так, как ведёшь с любым другим пациентом. Вспомни, как ты тренировала самообладание, чтобы не реагировать на придирки этого самого Добрынина! Поворачиваюсь и, отрешившись от происходящего, подхожу к лежащему на кушетке мужчине. Он прикрылся до пояса простынёй, которую я аккуратно отгибаю, приоткрывая обнажённое тело так, чтобы не видеть ничего лишнего. Часть иголок вытащилась из бедра вместе с одеждой, но кое-какие, видимо, отломились и остались.
– Подвинься немного, – могу гордиться собой, голос звучит вполне обычно, даже равнодушно, – я сяду, а то неудобно стоя наклоняться так низко.
– Это непрофессионально, – хрипло произносит Никита.
– Я бы на твоём месте сейчас мне не возражала, – присаживаюсь рядом, ставлю лоток и выдёргиваю пинцетом первую иголку. Он вздрагивает от неожиданности и сдвигается.
– Всё, лежи спокойно, – бросаю колючку в металлическую ёмкость и осторожно начинаю вытягивать из кожи остатки остальных. – И не дёргайся!
– Ты вообще-то из меня иголки вытаскиваешь, – выдыхает со стоном.
– Тебе повезло, что это был кактус с колючками без крючков на конце! Вот где было бы веселье, – хмыкаю, продолжая работать. –
– Тебе легко говорить! – он опять вздрагивает, но расслабляется, когда я встаю. – Не ты лежишь здесь с двумя десятками заноз в заднице!
– Да, у меня заноза в заднице всего одна, – парирую в ответ, – и это ты! Я, честно сказать, даже не уверена, что хуже!
Никита застывает, а потом вдруг опускает голову и начинает смеяться. Смотрю на мужчину, пытаясь сохранить на лице сердитое выражение, но спустя пару секунд не выдерживаю и присоединяюсь к его смеху. Атмосфера вокруг как-то преображается, рассеивается напряжение, и мне становится так легко с ним, как давно уже не было.
– О, господи, ну почему именно рядом с тобой, женщиной, по которой я схожу с ума, со мной случается такое… – он, наконец, успокаивается и утыкается лбом в сложенные руки. – Более унизительную ситуацию представить себе невозможно, – выдыхает обречённо.
– Да ладно тебе, подумаешь, ерунда какая. Нашёл, из-за чего переживать, – отмахиваюсь, даже не обращая внимания на первую часть сказанной им фразы – настолько естественно она прозвучала. Цепляю пинцетом ватный шарик, пропитываю его йодом и возвращаюсь обратно.
– Что ты… Ау-ш-ш-ш, – шипит, втягивая в себя воздух, когда начинаю обрабатывать проколы на коже. – Аня, ну йод-то зачем?
– Затем, что йод разрушит острые остатки колючек, если они остались под кожей, и не позволит ранкам сильно воспалиться, – отвечаю на автомате. – И вообще, бабушка мне всегда занозки йодом мазала. Так, похоже, бесполезно тут каждую точку прижигать, – бормочу и просто мажу всю поверхность кожи.
– Ты хирург, а не бабушка из деревни!.. – мужчина дёргается. – Ай! Щиплет!
– Терпи. Ты врач или кто, в конце концов? – заканчиваю обработку.
– Что, врачам не может быть больно? – Никита морщится. – Хоть бы подула... – ворчит жалобно.
– Я хирург, а не бабушка из деревни, – повторяю его же фразу и выбрасываю использованную вату. – Всё, я закончила, можешь вставать. Вон чистые штаны лежат, – киваю на бикс с хирургическими костюмами и отворачиваюсь, давая ему возможность одеться. Убираю за собой со стола, снимаю и выбрасываю перчатки.
– Аня, – поворачиваюсь на голос уже одетого мужчины, вопросительно смотрю на него, а он, вдохнув, как перед прыжком в воду, вдруг выпаливает: – Поужинай со мной?
Замираю на секунду, а потом поднимаю брови:
– Другого времени для приглашения ты, конечно, выбрать не мог? – смотрю на его бёдра и, не удержавшись, хмыкаю. – Будем ходить и стоя есть хот-доги? Тебе ещё несколько дней сидеть некомфортно будет.
– Захочешь – походим, захочешь – посидим, я найду какой-нибудь ресторан с мягкими подушками, – он улыбается, но глаза серьёзные и… умоляющие. – Пожалуйста? – неуверенно делает шаг и осторожно прикасается к моему плечу. – Мне очень нужно поговорить с тобой. Сказать кое-что.