Запад Эдема (пер. О. Колесникова)

Гаррисон Гарри

Однако та даже не пыталась. Вместо этого она закрыла свои глаза, из которых потекла вода, откинула голову назад, широко открыла рот и испустила звериный крик.

Вайнти не успела ни о чем подумать, как ее захлестнула слепая ненависть. Наклонившись вперед, она вонзила ряды своих острых конических зубов в глотку устузоу.

Горячая кровь брызнула ей в рот, она почувствовала ее вкус и резко отшвырнула труп, выплевывая кровь. Сталлан шевельнулась, выражая молчаливое одобрение.

Слепой гнев ушел, она снова могла думать и почувствовала удовлетворение

от того, что сделала. Однако она еще не закончила. Второй устузоу был еще жив, а с его смертью все его племя будет уничтожено. Быстро повернувшись, она двинулась прямо на Керрика, свирепо глядя на него.

– Теперь ты, последний, – сказала она и потянулась к нему. Отступать было некуда. Он задвигался и заговорил.

– … эсекакуруд – эсекилшаи – элеле лейбе – лейбе…

В первый момент это показалось бессмыслицей, и Вайнти шагнула вперед. Затем остановилась и посмотрела на существо в упор. Оно раз за разом приседало, по крайней мере пыталось это сделать. Но что означали эти движения из стороны в сторону? И вдруг пришло понимание – ну конечно, у него же нет хвоста, и он не может сделать все, как надо! Но если бы хвост у него был, это могло быть попыткой общения. Отдельные фрагменты соединились в мозгу вместе, и Вайнти громко вскрикнула:

– Ты поняла, Энги? Смотри, он делает это снова.

Неуклюже, но достаточно ясно для понимания, устузоу говорил:

– Я очень не хочу умирать. Я очень хочу говорить. Очень долго, очень сильно.

– Ты не убила его, – сказала Энги, когда они покинули комнату и Сталлан закрыла дверь. – А прежде у тебя не было жалости к ним…

– Те ничего не стоили. Ты должна научить этого последнего так, чтобы его можно было использовать в любое время. Здесь могут появиться другие стаи этих существ. Однако ты утверждала, что он никогда не говорил?

– Никогда. Вероятно, он более сообразительный, чем самка. Он все время следил за мной, но никогда не говорил.

– Ты лучший учитель, чем тебе кажется, Энги, – великодушно сказала Вайнти. – Твоей единственной ошибкой было обучение не того устузоу.

Глава 13

Хотя небо сверху было чисто голубым, ветер гнал через перевал мелкий снег. Порывы северного ветра поднимали его со склонов внизу, а затем холодными волнами несли через перевал.

Херилак, наклоняясь вперед, с трудом шагал через высокие сугробы. Его правый снегоступ был сломан, и это затрудняло движение, однако, остановившись для починки, он мог умереть прежде, чем закончит ее. Потому он и спешил. Наконец он почувствовал, что вступил на перевал и миновал его. Когда он пересек крутой склон, серые скалы поднялись из сугробов и преградили дорогу ветру. Херилак почувствовал, что ветер слабеет. Еще несколько шагов, и он полностью стих, оставшись за скалами. Человек со вздохом сел, прижавшись спиной к шершавому камню: подъем потребовал напряжения всех его огромных сил.

Его рукавицы покрылись слоем льда и снега, и он колотил их друг о друга, пока они не приобрели прежнего

вида а затем теплой внутренней рукавицей стряхнул с бровей и ресниц хлопья снега, мешавшие увидеть долину внизу.

Это было укрытое место, где еще зимовали гигантские олени – он видел темные пятнышки их шкур в долине. Там же стояли высокие деревья, под которыми расстилался луг и бежал ручей. Этот ручей никогда не замерзал, так же как источник, дававший ему начало. Здесь было прекрасное место для лагеря и зимовки, известное как место лагеря саммад Амахаста. Амахаст был женат на сестре Херилака.

Но долина внизу была пуста.

Херилак слышал об этом от охотника из своей саммад, который встретил охотника из саммад Ульфадана, а тот клялся, что был здесь, и что говорит чистую правду. Херилак понял, что должен увидеть все сам. Он взял копье и лук со стрелами, натер тело гусиным жиром и надел на себя одежду из шкур бобра мехом внутрь, а затем одежду из шкур гигантского оленя. Со снегоступами, прикрепленными к тяжелым меховым ботинкам, он был готов к зиме. Чтобы двигаться быстрее, он должен был идти налегке, и потому мешок за его плечами имел более чем скромный запас сушеного мяса и смеси растертых орехов и ягод – эккотаза.

Сейчас он нашел то, что искал, и был весьма доволен. Наклонившись, чтобы починить снегоступ, Херилак грыз снег и каждый раз, когда он ненадолго отрывался от работы, пустая долина внизу напоминала о неприятной правде.

Был полдень, когда он закончил работу и пожевал немного сухого мяса, обдумывая, что делать дальше. У него не было выбора. Покончив с едой, он поднялся на ноги, – большой человек, на голову выше самых высоких членов его саммад, и посмотрел в долину, куда должен был идти. Там был юг… Он выбрал себе путь вдоль склона и, двинувшись, ни разу не оглянулся назад на пустую долину.

Весь день он шел и остановился тогда, когда первые звезды засверкали в темноте. Завернувшись в шкуры, он смотрел в ночное небо, пока не закрыл глаза, чтобы спать. Однако тут же открыл их снова и поискал в небе знакомые созвездия. Мастодонт атаковал охотника, который держал свое копье наготове; изгибался ряд звезд в поясе охотника. Были ли там новые, более близкие к центру звезды? Не такие яркие, как остальные, и видимые только в холодную, прозрачную зимнюю ночь? Он не был в этом уверен. Это могли быть души отважных воинов, помогавшие Охотнику. Думая об этом, Херилак снова закрыл глаза и уснул.

На третий день после полудня, после трех дней ходьбы от рассвета до заката, Херилак подошел к деревьям, росшим рядом с быстрой рекой, которая мчалась с такой скоростью, что до сих пор не замерзла в центре. Он шел, как обычно ходят охотники, и застал врасплох небольшого оленя, умчавшегося между деревьями, взметая в воздух снежную пыль. Этот олень был легкой добычей, но Херилак был здесь не ради охоты. Не ради оленей пришел он сюда. Пробравшись сквозь чащу, он вдруг остановился и посмотрел на землю. Петля из внутренностей кролика была натянута между двумя ветвями.