Западная Европа. 1917-й.
Шрифт:
Отказ правительства от репрессий по отношению к бастовавшим машиностроителям не означал его отказа от репрессий по отношению к забастовщикам в принципе.
В последующие месяцы 1917 г. власти не раз объявляли незаконными небольшие (относительно, конечно) забастовки, в которых участвовало несколько сот и даже несколько тысяч человек.
Не отличалось в ряде случаев особой мягкостью в обращение с бастовавшими рабочими. Так, в Перте против них был брошен отряд полицейских. В Ольдхейме полицейские, хотя дело и происходило поздней осенью, окатили группу бастовавших подростков холодной водой из брандспойта
И все же после стачки машиностроителей в правительственных методах управления наметился, как мы увидим явный сдвиг в сторону либерализма.
III
Произойди забастовка, подобная забастовке машиностроителей, в разгар империалистической войны в какой-либо иной стране, хотя бы во Франции, ее всячески постарались бы поскорее забыть или по крайней мере сделать вид, что забыли. Английская буржуазия была для этого слишком гибка и слишком, мы бы сказали, умудрена предшествующим опытом лавирования в классовой борьбе.
Попытки проанализировать причины и продумать уроки рабочих выступлений стали предприниматься в Англии уже после стачки в Барроу, а еще более настойчиво поздней весной и летом 1917 г.
То, что окончание стачки машиностроителей не означало «примирения с рабочими», англичане понимали. «Пусть никто не думает, что с возвращением машиностроителей на работу все стало «ол-райт», — предупреждала такая обычно спокойная газета, как «Таймс». — Если причины их раздражения не будут устранены, рабочие снова сорвутся с цепи»{50}. «Дейли ньюс», «Дейли экспресс» и другие консервативные и либеральные органы печати в более или менее схожих выражениях говорили о том же.
Что надо сделать, чтобы не допустить, по выражению «Дейли ньюс», «рецидивов болезни»{51}, вызывало бурные споры.
Проблема «сдерживания» рабочих упиралась, одним своим концом во всяком случае, в вопрос о тред-юнионах.
Уже стачка в Барроу вплотную поставила этот вопрос перед правящей верхушкой. Лидеры тред-юнионов (если не все, то подавляющее большинство их) были в годы войны лучшими помощниками правительства. Оно согласовывало с ними все наиболее тяжелые для рабочих мероприятия, и они брали на себя задачу примирить рабочих с этими мероприятиями. Именно таким путем правительство добилось после начала войны «перемирия» в промышленности, и именно с руководителями тред-юнионов заключило оно в 1915 г. соглашение об отказе профсоюзов на время войны от многих своих прав и привилегий. И это не говоря уже о том, что многие лидеры тред-юнионов стали в войну «по совместительству» также и правительственными чиновниками. Но в 1917 г. испытанное оружие дало осечку. Весенние стачки машиностроителей прошли под руководством шопстюардов и вопреки воле официальных лидеров тред-юнионов!
Буржуазная пресса забила тревогу. «Чем более тесными и интимными становятся отношения лидеров с нанимателями и с правительственными учреждениями, тем шире зияет брешь между ними всеми и рабочими», — с горечью констатировал либеральный «Экономист»{52}. «Вестминстер газет» квалифицировала безразличие рабочих к мнению руководителей тред-юнионов как «один из наиболее тревожных симптомов»{53}. «Дейли ньюс»
«Когда человек оставляет работу на заводе, чтобы занять официальное положение в тред-юнионе, он нередко отрывается от своего предприятия. Надев черный сюртук, он становится в позу лица, облеченного властью, и начинает заботиться о своем авторитете. Он становится членом нового класса — служащих и не поддерживает контакта со своими братьями-рабочими», — поучала и порицала «Дейли экспресс» профсоюзных бонз{55}.
Либеральные газеты склонялись к легализации движения шопстюардов и к дальнейшей опоре правительства на них, а не на «устаревшие» тред-юнионы.
Конечно, подобная смена ориентации не представлялась им простым делом: «Это не так легко — сказать, что требуются новые советчики; но пока они не будут найдены, рабочие волнения будут периодически возобновляться», — утверждала «Манчестер гардиан». Поняв, что среди шопстюардов есть различные течения и группы, эта газета в редакционной передовой звала правительство вступить в контакты с теми из них, которые «стремятся призвать рабочих к пониманию их положения». «Тред-юнионам, — заявляла газета, — необходимо завоевать шопстюардов, иначе шопстюарды завоюют их»{56}.
Парламентский секретарь министерства вооружения Ф. Дж. Килоуэй был согласен: «Я не вижу причин, почему шопстюарды не могут быть включены в систему фабричных комитетов (действовавших на военных предприятиях. — К. Я.), — заявил он 6 ноября в палате общин. — У них нет рогов на голове, и они очень похожи на других рабочих…»{57}
Совету либералов последовали, и в конце 1917 г. движение шопстюардов было, как известно, официально признано английским правительством и тред-юнионами.
«Завоевать» шопстюардов либеральной буржуазии все же не удалось. Они сохранили свой революционный дух, и в 1920 г., когда возникла Коммунистическая партия Великобритании (КПВ), большая часть их вступила в ее ряды. Из среды шопстюардов вышли и основатели КПВ: Г. Поллит, У. Галлахер и др.
В 1917 г. дело было, однако, не в одних только тред-юнионах. Все лето и осень того года английские буржуазные газеты всех партий и направлений одну за другой помещали статьи о настроениях, жалобах, требованиях рабочих.
Наиболее крупные газеты, такие, как «Таймс», «Манчестер гардиан», «Морнинг пост» и др., печатали на эти темы серии статей — из номера в номер. Консервативная пресса толковала выступление машиностроителей как результат агитации некой таинственной кучки подстрекателей, действовавших по немецкой указке и на немецкие средства. Ссылаясь на «ужасную судьбу России», она звала к «бдительности», дабы та же судьба не постигла Англию.
Либералы отвергали подобное толкование событий. Они выдвигали на первый план внутренние причины рабочих волнений и предлагали правительству «полностью пересмотреть свою политику по отношению к рабочим»{58}и предупреждать забастовки, устранив их причины.