Западня на сцене
Шрифт:
— Так точно.
— Тогда подождите минутку в коридоре.
Тот щелкнул каблуками, четко повернулся кругом и вышел. Криминалисты обменялись понимающей улыбкой.
— Итак, что произошло? — спросил прокурор Маркуса. — Внизу меня в общих чертах проинформировали. Хотя бы на этот раз у вас есть надежная версия?
— Это слишком сильно сказано. Но наши подозрения относительно одного человека как будто подтверждаются. Однако с доказательствами по-прежнему худо.
— Вы намекаете на тенора Вондри?
Маркус кивнул, кратко пересказал все, чему он стал свидетелем,
— Если Вондри действительно преступник или тот, кого вы ищете, что ему понадобилось в сочельник в театре? — полюбопытствовал адвокат, когда Маркус завершил свой рассказ. — Как-никак у него было назначено свидание с любовницей.
— Честно говоря, не знаю… Могу только догадываться. — Маркус посмотрел прокурору прямо в глаза. — Допустим, портфели с краденым…
— С чего вы взяли? Насколько мне известно, весь театр снизу доверху вы обыскали?
— Да, но и у экспертов случаются ошибки. Здание театра старое, все равно что лабиринт… Так вот, Вечорек вернулся в театр, чтобы взять подарок для своей невесты, который оставил в мастерской — скорее всего на ящике с инструментами. Что его заинтересовало в коридоре у репетиционной сцены, пока для меня загадка. В любом случае, именно там он столкнулся с преступником, причем в самый неподходящий момент, ну, и… — Маркус махнул рукой.
— Вы исходите из того, что преступник намеревался забрать припрятанные где-то портфели и Вечорек его спугнул?
— Да, сегодня у него была прекрасная возможность забрать портфели или перепрятать их — в такое время в театре обычно нет ни души.
— Звучит как будто убедительно, — прокурор Ройтер прокашлялся. — И что вы намерены предпринять?
— Во-первых, снова допросим Вондри, проверим, сколь крепок этот орешек. Кроме того, неплохо бы обыскать его дом.
Маркус наморщил лоб и несколько секунд в раздумье не сводил глаз с вазы с бумажными цветами, стоявшей на стареньком рояле у окна.
— Но при определенных обстоятельствах еще важнее может оказаться другая фигура — ассистента режиссера Вестхаузена.
— Вестхаузен?
— Именно так.
Маркус рассказал прокурору о подозрении Штегемана, об особом положении Вестхаузена в театре, о целом ряде случайностей, за которые, возможно, ответственность несет Вестхаузен.
— Многие считают, что он всей душой ненавидит тенора, — закончил он. — Хотя этого не показывает.
— Я тоже придерживаюсь такого мнения, — сказал обер-лейтенант. — Я дважды допрашивал Вестхаузена, основательно ознакомился с его личным делом. Еще четыре года назад он пел все теноровые партии как в опере, так и в оперетте. И, как говорится, потерял место, когда в театр пришел сегодняшний режиссер, а Пернвица назначили главным режиссером и художественным руководителем. Вестхаузену определили должность ассистента режиссера. Это из теноров-то… Круто, ничего не скажешь. Вдобавок ко всему — на пятьсот марок меньше. А его вакансию — так это, кажется, называется? — получил Вондри. И именно этот Вондри начинает волочиться за его женой, — Штегеман поморщился. — Если вдуматься, его остается только пожалеть.
— Краус,
— Госпожа Бордин живет, между прочим, в трех домах от Вестхаузена, — сказал Штегеман, листая записную книжку. — Не хотите ли для начала заглянуть к ней?
Маркус резко повернулся в его сторону. Что, собственно, Штегеман от него хочет, зачем провоцирует?
— Что ж, мне остается только откланяться, — сказал прокурор Ройтер. — Если во мне будет нужда, я дома, — он бросил взгляд на наручные часы. — Черт побрал, скоро семь. Жена и дети заждались…
— … Меня тоже, — проворчал Штегеман недовольно, но так тихо, что его услышал один Маркус.
У самой двери прокурор еще раз оглянулся:
— Так вы идете, Штегеман?
— Иду, иду. — Штегеман написал что-то в записной книжке, вырвал этот листок и протянул Маркусу. — Адреса. Желаю удачи.
Маркус в недоумении посмотрел ему вслед. Почему он никак не раскусит этого Штегемана, почему любое замечание, даже брошенное обер-лейтенантом вскользь, бесит его?..
Итак, Вондри — Вестхаузен — Клаудиа… Да, и нужно позвонить невесте осветителя Вечорека. Ждет, наверное, бедняжка, и не знает, что и подумать.
Колдовство какое-то! Все улицы и переулки, которые должны были привести его к так называемому Замку, оказывались почему-то с односторонним движением — и все вели в обратную сторону! А освещение — как в средние века! И знаков на улицах не разглядеть. Судя по карте, все проще простого. Между кольцом, на котором он сейчас находился, и Шлоссштрассе — Замковой улицей — несколько кварталов. Но как туда добраться?
Маркус сложил карту, собираясь ехать дальше наугад, и вдруг сквозь заснеженное ветровое стекло увидел некую согбенную фигуру. Несмотря на метель, этот человек спокойно прогуливался прямо по мостовой.
Мужчина остановился лишь после второго окрика и оглянулся. Лица его было не разглядеть. Он поднял воротник пальто, а меховую шапку натянул на заиндевевшие брови.
— Господин Вестхаузен, — протянул Маркус, не скрывая удивления. — Что вас занесло на эту богом забытую улицу?
Ассистент режиссера не на шутку испугался при виде Маркуса. Он шевелил губами, не в силах произнести ни слова.
— В гости собрались?
Вестхаузен сглотнул слюну, покачал головой и выдавил из себя:
— Ни к кому я не собрался… Просто так… гуляю… вышел свежим воздухом подышать…
— В такую собачью погоду?
— Мне все равно. Я теперь не певец… и голос потерять не боюсь.
— А ваша супруга? Разве она не обидится, что вы оставили ее одну в сочельник?
Хотя психологически вопрос был рассчитан точно, Маркус был сам себе противен, задав его, особенно когда заметил, как передернулось лицо Вестхаузена.