Запах цветущего кедра
Шрифт:
— Кто она вообще, эта Дуся? — спросил он осторожно, как бы невзначай, опасаясь спугнуть.
— Дуся? — мгновенно оживился и засмеялся Сорокин. — Евдокия Сысоева! Матёрая! Вы ещё не видели её, я знаю. Но когда увидите!.. Это потрясающая женщина! Если она сыщет исповедальницу... Если её вы украдёте, она овладеет таинством провидения. Весь мир будет у ног. А вы просто обязаны её похитить!
Он был почти счастлив, но в глазах вновь заблестело безумие.
В это время с аэродрома взлетел тяжёлый вертолёт и, заложив круг над посёлком, потянул куда-то вниз по Чилиму.
14
Штаб-ротмистр
И тоска привела его однажды в Британскую Колумбию, где, по слухам, жило много русских толстовцев, коих сам граф сюда и переселил. Это оказалась преследуемая у себя на родине секта духоборов, которой правительство сначала выделило благодатные земли в провинции Саскачеван, но, испугавшись коммунистической заразы — а духоборы жили коммунами, — реквизировало их. Тогда они переселились в Британскую Колумбию, где сбросились и выкупили землю в общинное пользование. Сорокин очень скоро вписался в эту среду гонимых и наконец-то обзавёлся семьей, взяв замуж духоборку. Свою принадлежность к корпусу жандармов он вынужден был тщательно скрывать, поскольку его бывшие соратники когда-то вволю поглумились над духоборами, поэтому его знали как университетского преподавателя, то есть человека образованного, умеющего разговаривать с властями и нужного общине.
Жизнь духоборов, напоминающая жизнь старообрядцев, ему понравилась, и Алфей, будучи всё же чужаком, никогда не помышлял о некоей карьере внутри секты. Родил двоих детей, построил дом, насадил сад, исправно ходил в молельный дом и почти ничем не отличался от прочих духоборов. Община жила сама по себе: властей не признавала, законам не повиновалась, служить в армии отказывалась по убеждениям, мол, нельзя брать в руки оружие, впрочем, как и учить детей в школах. Канадское правительство, некогда принявшее отверженных «тёмной России», наконец спохватилось и узрело, кого пригрело на своей территории. Власти провинции начали наводить порядок и воспитывать послушание закону.
И тут впервые в истории Новый Свет узнал, что такое русский бунт. Самые ярые, непокорные и безоружные духоборы отказались от благ цивилизации, отпустили на волю домашний скот, объявили себя свободными, встали в колонну: женщины, дети и старики — все вместе, и отправились походом на столицу. Подобные походы устраивались ещё в Саскачеване, когда общинников заставляли брать землю в частную собственность, против которой они выступали, однако тогда конная полиция силой вернула демонстрантов.
Образованный Сорокин к тому времени законы местные изучил и знал, что стражам порядка в Канаде из неких пуританских соображений категорически запрещалось не то что прикасаться, а даже взирать на обнажённого человека, независимо от пола. И чтобы полиция не смогла разогнать шествие в тысячу душ и даже приблизиться к нему, бывший штаб-ротмистр предложил всем снять одежды. Первыми последовали его совету женщины, а глядя на них, и мужчины. Огромная толпа шла
Паника поднялась нешуточная, и чем ближе подходила к столице растелешённая толпа, тем испуг правительства больше напоминал состояние катастрофы, поскольку законопослушные граждане, особенно негры, глядя на голых русских, мотали на ус и учились, как надо бороться за свои права. Полиция попыталась противостоять, но чужими руками: спешно собрала уличные банды городов и бросила их навстречу. Громилы с бейсбольными битами и цепями, головорезы с ножами и пистолетами долго и зачарованно смотрели на колонну обнажённых людей, после чего сцепились между собой, ибо даже по их законам бить и калечить безоружных и голых было ниже их хулиганского достоинства.
Правительство сдалось, когда ярые, отчаянные духоборы были уже на подступах к столице. Свободникам позволили жить как заблагорассудится, сняли всяческий властный призор, убрали чиновников, полицию и оставили в покое. Добившись желаемого, голыши покачали на руках Сорокина, объявили его вождём непокорных и двинулись назад, в свою провинцию. Но в результате произошёл раскол и в среде канадского духоборчества, поскольку основная его часть пошла на сделку с властями и не признала победы голышей — так после похода стали называть ярых свободников.
А они, поверив в чудодейственность раздевания, стали проводить молитвенные обряды в «белых одеждах», то есть обнажёнными. Раскольников оказалось несколько поселений, куда ни прочие духоборы, ни местное население, ни тем паче власть не смели совать носа. Они порубили столбы и отказались от электричества, долгое время не признавали никакой техники, не пользовались деньгами, питались тем, что выращивали своими руками на огородах, и не позволяли детям ходить в школу, тем паче учить английский язык и общаться с канадцами.
Однако власть не смогла долго сносить оплеухи от странных, дерзких русских переселенцев и совершила ошибку: наёмный убийца оборвал жизнь штаб-ротмистра российской жандармерии, вызвав неслыханный гнев голышей. Место и титул вождя взял на себя его старший сын, организовавший второй поход на столицу. И вот после него канадское правительство более уже никогда не вмешивалось в жизнь свободников, по крайней мере, явным, открытым способом. Раскольники же, упреждая всяческие поползновения на свою вольницу, начали самый обыкновенный террор — жгли школы, построенные лояльными духоборами, рубили и взрывали электрические столбы, поджигали их автомобили. Особым шиком считалось спалить дом вождя, коим ещё с российских времён была «королевская» семья Веригиных. Причём дождаться, когда вобьют последний гвоздь, отметят новоселье — и пустить красного петуха.
Прадеда своего Гарий Сорокин не помнил, но дед его вынянчил на коленях, и когда внук подрос, стал готовить его к нелёгкой судьбе вождя голышей. Вся община знала наследника «престола», поэтому он с детства был обласкан вниманием, почитанием, поскольку до восемнадцати лет жил у чужих людей и под разными именами. Родители и вся община опасались наёмных убийц и похитителей, власти всё ещё мечтали лишить свободников будущего вождя. Дома, в которых он прятался, имели от этого свою выгоду и норовили если не женить, то обручить Гария со своими дочерьми и таким образом породниться с Сорокиными.