Запертая комната. Убийца полицейских. Террористы
Шрифт:
– Ну а полицейского, которого я назвал, не помните? Кеннет Квастму?
– Мимо. Фамилии для меня звук пустой. А вообще-то, фараон там стоял, все наблюдал за нами.
– Это когда вы тело забирали?
– Во-во, когда забирали, – кивнул собеседник Мартина Бека. – Мы еще решили, что этот, видно, матерый.
– В каком смысле?
– Так ведь фараоны бывают двух родов. Одних тошнит, другим хоть бы хны. Этот даже нос не зажал.
– Значит, он стоял там все время?
– Ну да, я же говорю. Небось
Его товарищ усмехнулся и хлебнул пива.
– Еще один вопрос, последний.
– Валяйте.
– Когда вы поднимали тело, ничего не заметили? Под ним ничего не лежало?
– А что там могло лежать?
– Пистолет, скажем. Или револьвер.
– Пистолет или револьвер. – Мужчина засмеялся. – Кстати, в чем разница?
– У револьвера вращающийся барабан.
– А-а, это такая пушка, как у ковбоев в кино?
– Совершенно верно. Но дело не в этом, мне важно знать вообще, не было ли на полу под покойником какого-нибудь оружия.
– Видите ли, комиссар, этот клиент был не первой свежести.
– Не первой свежести?
– Ну да, он месяца два пролежал.
Мартин Бек кивнул.
– Мы перенесли его на полиэтилен, и, пока я запаивал края, Арне собрал с пола червей. У нас для них есть особый пакет с какой-то дрянью, от которой им сразу каюк.
– Ну?
– Ну так если бы Арне вместе с червями попалась пушка, уж, наверное, он бы заметил! Да, Арне?
Арне кивнул и захихикал, но подавился пивом и закашлялся.
– Как пить дать заметил бы, – произнес он наконец.
– Значит, ничего не лежало?
– Ничегошеньки. И ведь полицейский тут же стоял, глаз не сводил. Кстати, он еще оставался там, когда мы уложили клиента в цинковый ящик и отчалили. Точно, Арне?
– Как в аптеке.
– Вы абсолютно уверены?
– Сто пятьдесят процентов. Под этим клиентом ничего не лежало, кроме отборной коллекции циномия мортуорум.
– Это еще что такое?
– Трупные черви.
– Значит, уверены?
– Чтоб мне провалиться.
– Спасибо, – сказал Мартин Бек. И ушел.
После его ухода разговор еще некоторое время продолжался.
– Здорово ты его умыл, – заметил Арне.
– Чем?
– Да этим греческим названием. А то ведь эти шишки думают, что все остальные только на то и годятся, что тухлых жмуриков возить.
Зазвонил телефон. Арне взял трубку, буркнул что-то и положил ее на место.
– Черт, – сказал он. – Опять висельник.
– Что поделаешь, – скорбно вздохнул его коллега. – Се ля ви.
– Не люблю висельников, честное слово. Что ты там еще загнул?
– Да ничего, поехали.
Похоже было, что Мартин Бек проработал все наличные факты, касающиеся странного казуса на Бергсгатан. Во всяком
О самом Свэрде он по-прежнему знал очень мало, хотя и принял меры, чтобы собрать сведения.
Бурные события среды совершенно не коснулись Мартина Бека. Он ничего не слышал об ограблениях банков и о невзгодах спецгруппы – и ничуть об этом не жалел. Побывав во вторник в квартире Свэрда, он сперва отправился в уголовную полицию на Кунгсхольмсгатан. Там все были поглощены своими собственными заботами, всем было не до него, тогда он прошел в здание ЦПУ. И сразу услышал в кулуарах толки, которые в первую минуту показались ему смехотворными. Но, поразмыслив, он расстроился.
Кажется, его намерены повысить.
Повысить?
И куда же его назначат?.. Начальником управления? Интендантом? Заместителем начальника ЦПУ по вопросам быта и гигиены?
Ладно, это все неважно. Небось обычная, ни на чем не основанная коридорная болтовня.
Звание комиссара полиции ему присвоили не так давно, в 1967 году, и он вовсе не рассчитывал на дальнейшее продвижение по служебной лестнице. Во всяком случае, не раньше чем через четыре-пять лет. Казалось бы, это любому ясно, ведь что-что, а вопрос о ставках и назначениях в государственных учреждениях досконально изучен всеми: каждый ревниво взвешивает свои и чужие шансы.
Так откуда же эти толки?
Должны быть какие-то резоны. Какие?
Мартин Бек мог представить себе два мотива.
Первый: его хотят выжить с поста руководителя комиссии по расследованию убийств. Так сильно хотят, что готовы придать ему ускорение вверх по бюрократической лестнице – самый распространенный способ отделываться от нежелательных или слишком явно неквалифицированных должностных лиц. Однако в данном случае этот мотив, скорее всего, ни при чем. Конечно, у него есть враги в ЦПУ, но вряд ли он представляет для них какую-нибудь угрозу. К тому же его преемником должен стать Кольберг, а это, с точки зрения высшего начальства, ничуть не лучше.
Вот почему второй мотив казался ему более правдоподобным. К сожалению, он и намного более унизителен для затронутых сторон.
Пятнадцать месяцев назад Мартин Бек едва не приказал долго жить. Он единственный в современной истории шведской полиции высокий чин, раненный пулей так называемого преступника. Случай этот вызвал много шума, и поведение Мартина Бека совершенно незаслуженно изображали как подвиг. Дело в том, что у полиции, по вполне естественным причинам, острый дефицит на героев, а посему заслуги Мартина Бека в относительно успешном исходе драмы раздували сверх всякой меры.