Записки экспедитора Тайной канцелярии. К берегам Новой Англии
Шрифт:
– Вот, я изложил все как было. Одного не могу в голову взять, как она все это придумала?
– О, дружочек! Имея все, людям становятся так скучно, что они начинают вытворять черт знает что. Такова наша натура. С древних времен человек алчен, жесток и коварен. Так было, есть и будет.
– Ее можно понять: она осталась без матери. А отец ее предал.
– Преступников понять можно всегда, а вот простить – редко!
Здесь можно было бы дать занавес и дать читателю возможность самому решить, что там сталось дальше с девочкой, отравившей мачеху и отца. И, наверное, я так бы и сделал, если бы не те несколько строк, на которые я натолкнулся на полях записок экспедитора Тайной канцелярии.
Столько лет прошло, а я все никак не забуду глаз Феклы. Не ожидала девчушка, что ее отпустят после того, что она натворила. Я не рассказал Ушакову, как именно прошла встреча с юной отравительницей. Но сейчас, спустя многие годы, мне кажется, что он знал, что тогда произошло, но не стал настаивать на аресте.
Часть VII
Фокусник
Глава I,
о выпорхнувшей так кстати птичке
Это был год, когда матушка наша императрица Екатерина тяжко болела и делами государственными ведал князь Меншиков, что не могло не вызывать недовольство знати, породу своему стоявшей куда выше бывшего приказчика. Судьба, словно насмехаясь надо мной, закинула меня на иную стезю, и бывший сержант драгунского полка стал экспедитором Тайной канцелярии. Много дознаний было на моем веку, но это запомнилось мне особо. Однако эта история началась далеко за пределами России.
Вот и мы последуем за нашим героем в Голландию. И погожим солнечным днем увидим в самом центре этой европейской столицы графа Орлова, прогуливающегося в поисках заморских диковин. Он еще не знает, какую диковину предстоит ему лицезреть за сегодняшним обедом, а затем и привезти в Россию и что за всем этим последует. Пока же он доволен погодой, собой и видами, кои его окружают. Амстердам и впрямь похож на Петербург, только более обжитой. И лица здесь поблагородней, и порядка побольше. И вдруг непонятно откуда взявшийся чумазый мальчишка испортил графу настроение, толкнув его со всей силы в живот. Тут же, правда, склонился перед ним в учтивом реверансе и одарил лукавой улыбкой. Орлов с возмущением принялся отряхивать камзол, да не нашел на привычном месте кошель. Глянул, может, выронил где, а воришка только пятками мелькал среди лотков.
– Вор! – огласил вельможа рыночную площадь.
Публика покосилась на хорошо одетого человека, кричащего на непонятном языке. Но в погоню никто не кинулся. Так бы и сбежал ловкач с орловскими деньгами, если бы не господин, что поставил на его пути трость. Мальчишка споткнулся, выронил кошель, да не заметил, а тут же вскочил и бросился наутек. Вот тебе и Европа! Только и держи ухо востро. Хорошо, что господин честным оказался, тут же и вернул кошель законному владельцу.
– Спасибо, милейший!
– Пустяки, – ответил благодетель.
– Вы говорите по-русски? – удивился Орлов.
– Немного. В детстве у меня был русский слуга.
– Может, вы желаете отобедать со мной? – предложил граф. Надо же было отблагодарить чужеземца да к тому же отметить столь счастливый исход дела.
– С удовольствием.
– Я остановился вот в этой гостинице, – указал Орлов на дом, выходящий окнами на рыночную площадь.
Оба направились туда. Орлов заказал самого лучшего вина и поднял бокал:
– Ну, что ж, за здравие, господин Вангувер!
Гость также поднял свой бокал и улыбнулся. Оба выпили.
– А чем вы занимаетесь? – поинтересовался граф.
– Вы называете это чудесами.
– Что, что?
Голландец взял свою салфетку, накрыл ею опустевший бокал и постучал длинными пальцами по ткани. Орлов с интересом наблюдал за каждым его движением. Затем Вангувер сдернул ее – в бокале сидела маленькая птичка, которая не преминула упорхнуть. Орлов так и застыл с открытым ртом, а когда совладал с собой, поинтересовался:
– А вы не бывали в России?
– Не приходилось.
– Я думаю, ваши способности будут востребованы в нашем обществе. Если вы сможете развлечь моих гостей, то я готов обсудить сумму вашего вознаграждения.
– Очень рад.
За это они и выпили.
После обеда Вангувер направился на рынок. Он словно искал кого-то. Наконец из-за прилавка вынырнул давешний воришка.
– Ну как? – спросил он у фокусника.
– Посмотрим, вроде бы клюнул.
Глава II,
в коей Ушаков остается недоволен увиденными фокусами
Вангувер въехал в русскую столицу ближе к полудню. На улицах было людно. Он без труда нашел нужный дом и приказал кучеру остановить у подъезда. Чумазый мальчишка, тот самый, что умыкнул кошелек у графа Орлова, спрыгнул с козел и, склонившись в карикатурном реверансе, распахнул дверцу кареты. На устах его сияла все та же лукавая улыбка. Вангувер спрыгнул на шуршащую гравием дорожку и осмотрелся. Особняк был роскошным. Даже в Европе такой не часто встретишь. Уверенной пружинистой походкой голландец направился к дверям, возле которых застыли вымуштрованные лакеи.
Голос камердинера прервал неспешную беседу:
– По приглашению Вашего сиятельства господин Вангувер из Амстердама.
Ушаков, привыкший в своей жизни просчитывать все на несколько шагов вперед, удивился нежданному визиту:
– Это кто?
– Прелюбопытнейший субъект! – заулыбался хозяин.
Ему доставил огромное удовольствие не столько приезд голландца, которого он ждал, сколько то, что наконец-то удалось увидеть Андрея Ивановича заинтригованным.
– Ловко спас меня от воров на рынке в Амстердаме, – продолжил хозяин дома и дал решающий залп: – Оказался иллюзионистом, но благородных кровей!