Записки кинорежиссера о многих и немного о себе
Шрифт:
— Евгений Маркович, здравствуйте!
А я вижу, что он выпивший.
— Вы куда?
— Я в Москву!
— А я живу теперь в Германии, у меня там фирма. А что вы снимаете?
Я говорю:
— Ничего не снимаю!
— Почему?
— Нет денег!
— Да? А когда у вас будет что снимать, вы позвоните мне, я найду деньги!
— Это ты сказал!
— Да! Да!
И вот когда с русским немцем ничего не получилось, я вспомнил про Сережу Середу. Я позвонил ему в Германию. Он сказал, что прилетает в Ленинград такого-то числа и будет в гостинице «Прибалтийская».
Я пришел в гостиницу, рассказал ему историю, которая позже стала называться «Тюремный романс». История ему понравилась. Он спросил:
— А сколько нужно, чтобы начать?
— Как минимум, надо оплатить работу сценариста!
— А сколько это?
Я назвал сумму:
— Две тысячи долларов.
Сережа взял трубку телефона:
— Роман, зайди ко мне, пожалуйста!
И пока Рома шел, Сережа мне сказал:
— Сейчас придет Рома, вы не смотрите, что он такой молоденький, с розовыми щечками. Он ворочает большими деньгами, нефтью!
Пришел мальчик, поздоровались, познакомились.
Сережа говорит:
— Рома, мы будем снимать кино с Евгением Марковичем. Для начала дай ему три тысячи долларов!
— Зачем три тысячи, я же тебе сказал две!
— Это сценаристу, а вам?
— Но я еще не работаю!
— Нет! Вам надо будет поехать в Москву. Один раз, другой раз… пускай и у вас будут деньги. Три тысячи!
Рома сказал:
— Хорошо!
Через минуту три тысячи долларов из его карманов перекочевали в мой карман. Вот так все было просто и понятно.
А Саша Абдулов деньги не нашел, но зато он нашел мне актрису.
— Слушай, а давай возьмем Марину Неелову!
— Марина — прекрасная артистка! Пойдет?
— Да, я сейчас с ней репетировал. Я рассказал ей, она хочет, она пойдет!
— Хорошо.
— А давай сценарий напишет Сережка Соловьев? Он жутко хочет!
— Чего это он хочет?
— Он очень хочет снимать…
Я говорю:
— Снимает Татарский!
— Давай тогда он напишет!
Но что заморачиваться, с другой стороны, Сережа — пишущий режиссер.
— Хорошо, пусть пишет Сережа Соловьев!
— А давай оператором будет Паша Лебешев, он готов!
Паша Лебешев — гениальный оператор.
Я говорю:
— Давай! Кого ты мне еще будешь сватать?
— Нет, пока все.
— Хорошо. Успокойся.
Сережа тем временем познакомил меня со своим братом Виктором, который жил в Москве. Сережа Середа — шалопай, а Виктор Александрович Середа — серьезный человек. Познакомились мы с ним, поговорили. Схема была такая:
— Треть от денег вы даете нам сейчас, и мы готовимся к съемкам. Треть денег, когда мы будем готовы снимать, и треть на монтажно-тонировочный период!
— Договорились, Евгений Маркович!
У него была секретарша, было удобно связываться. Если ей позвонить, то она обязательно все передаст. И надо отдать должное Виктору Александровичу Середе, да и Сергею тоже, никаких проблем с деньгами у нас не было. Это не значит, что был открытый счет, это значит, что, если договорились, что придут деньги, значит, они придут. И поэтому мы могли работать совершенно спокойно.
Немного о директоре картины
Я пригласил работать директором картины Льва Александровича Вигдорова.
Когда-то он был артистом театра Ленинского комсомола, потом уехал в Баку и работал там артистом. Там он женился на очаровательной барышне Любочке, в которую была влюблена вся лучшая часть Баку, так как она работала диктором Бакинского телевидения и каждый вечер разговаривала с экрана с азербайджанцами. Потом он вернулся в Ленинград вместе с Любочкой и с дочкой Леной.
В Ленинграде он организовал кукольный театр, и каждый год по два-три раза выезжал со своими артистами по городам и весям. Они «окучивали» школы, давали детские спектакли для начальных классов. Билеты были по рублю. Он неплохо зарабатывал сам и давал заработать многим артистам, администраторам, порученцам, которые бегали по школам.
Однажды он подходит ко мне и говорит:
— Женя! А ты можешь поставить мне кукольный спектакль? Он называется «В стране Мульти-пульти».
Я говорю:
— Какого рожна! А ты?
— Я не могу, а ты можешь?
— Ну, могу. Только я кукол не умею водить!
— Я умею водить! — сказал он. — С артистами надо помочь!
Собрались артисты, поставили ширмочку, начали играть.
Я смотрю: за гранью добра и зла!
Я спрашиваю у него:
— Слушай, они откуда у тебя?
— Все закончили театральный институт, кукольное отделение. Все с высшим актерским образованием.
Тогда я сообразил, в чем дело: когда они играют, то артисты отдельно, а куклы отдельно. Я их только слышу, а вижу только кукол. Куклы не играют!
Я говорю:
— Так! Выйдите из-за ширмы!
Они вышли.
— Возьмите куклы и сыграйте мне!
Они начали играть, и это уже было другое дело.
Я попросил:
— Теперь забудьте, что вы с куклами! Это продолжение вас. Отыграйте мне это событие. Я хочу видеть оценку. Не твою оценку, а оценку твоего персонажа, тогда появится жанр, тогда все появится!
Через три дня они освоили эту азбуку и сами начали получать удовольствие от игры.
Левка уехал со спектаклем. И был мне благодарен за эту совсем нетрудную для меня работу.
Он был дружен с Виктором Сергеевым, который к этому времени стал директором киностудии и очень дружил с Абдуловым. С Абдуловым их дружба строилась на общем большом и сильном увлечении: они были картежники. Они играли в казино. Не было такого казино в Ленинграде, в котором они не играли бы ночами.
Но у меня были хорошие отношения с Левой, и я пригласил его в картину.