Записки неизвестного поэта. Том 1. Дорога

Кофейная чашка из костяного фарфора сверкала ослепительной белизной снаружи, в то время как изнутри выпускала на волю сладкий дымок идеальная чёрная окружность, слегка не достающая до её краёв. Такая уравновешенная палитра рождала в душе чувство комфорта и защищённости. Возникало ощущение, будто находишься среди двух мощных, неведомых сил, оберегающих твой покой от всего негативного и неприятного. Из-за этого умиротворения не хотелось даже подносить лишний раз чашку к губам, но приходилось это делать только лишь потому, что отдельные участки головного мозга, пожелавшие остаться в суровой реальности, упорно свидетельствовали, что перед глазами обыкновенная посуда, а внутри неё – обычный молотый кофе, хоть и отменного качества. Но приятные ощущения получали не только глаза и вкусовые рецепторы; уши, например, тоже старались впитать максимум удовольствия от приятной хрипоты великого Луи Армстронга и его бессмертного хита «What A Wonderful World», который доносился из расположенных неподалёку динамиков. Я очень любил это кафе, даже несмотря на то, что оно находилось на значительном расстоянии от моего дома. Была в нём атмосфера уюта и внутренней теплоты, которая при каждом посещении приводила в порядок спутанные мысли, успокаивала расстроенные нервы и, обнимая невидимыми руками, заверяла, что всё будет хорошо, всё пройдёт, всё исправится. И дело было даже не во внутреннем убранстве и не в профессионализме работающего там персонала, а, наверное, в самом здании, которое и излучало это тепло. Само строение, появившееся на свет в далёком 1901 году, повидало на своём веку не только множество внешних перемен, но также и внутренних. Начиная от усадьбы, музея, госпиталя, райисполкома, банка и заканчивая нынешним кафе «Уютный вечер», оно старалось передать нынешнему поколению через свою теплоту частичку накопленной мудрости, которая так необходима в нашей сегодняшней жизни. Той мудрости, которая способна уберечь от разрушительных последствий принимаемых людьми решений. Только, к сожалению, далеко не все посетители слушали и слышали этот спасительный голос старого здания. Пиво, водка и подобные им напитки, как известно, притупляют слух, а вместе с ним и все остальные чувства. Но мне посчастливилось быть собеседником этого мудрого домика. Мы слышали и понимали друг друга настолько сильно, что мне порой собственная квартира казалась омерзительной безмозглой коробкой, не умеющей давать ничего, кроме внутренней пустоты и дурных мыслей. «Ах, Господи, – говорил я часто про себя, – ну почему ты не дал мне богатого дядю, за рубежом готовившегося отбросить коньки и оставить мне огромное наследство… Я бы отдал всё до копейки, лёг костьми и выкупил бы моего нового кирпичного брата, зажив с ним вдвоём долгой и счастливой жизнью». Но такая редкая удача происходит с вероятностью один на миллион. И эта вероятность, увы, не моя.

Слава Богу, что пока есть возможность приходить сюда в качестве гостя, чем я непременно пользуюсь и по сей день.

– Вам принести ещё кофе?

Голос официантки Инны, словно кулак, поймал мои разлетевшиеся мысли и силком вернул их обратно в голову. Я посмотрел на стол и с удивлением обнаружил, что чашка абсолютно пуста. Нет в ней больше того чёрного круга, который так идеально её дополнял и подчёркивал. Да и голос неподражаемого Луи тоже исчез, теперь вместо него нарушал тишину оригинальный баритон Стинга.

– Будьте любезны, Инна, принесите, пожалуйста, ещё кофе и захватите по дороге яблочный сок и два бутерброда с сёмгой.

Я от души улыбнулся, Инна ответила тем же и отправилась выполнять заказ.

Дослушав Стинга, глядя при этом в окно на вечерний город, я достал из папки лист бумаги и перьевую ручку, привезённую с отдыха. Очень много времени я ждал, чтобы написать это важное и нужное для меня письмо, и вот этот миг наконец-то настал. Я разгладил лист рукой, снял колпачок с ручки и, попросив мысленно помощи у мудрого здания, принялся аккуратно выводить идущие от сердца строки:

Когда я прочёл замечательную повесть Александра Сергеевича Пушкина «Путешествие в Арзрум», то мне непременно захотелось чего-то подобного. Конечно, я не планировал путешествовать в каретах и кибитках, проводя огромную часть времени в дороге, но, по крайней мере, забыть о делах, слиться с природой и послушать её музыку было вполне реализуемо.

Не могу сказать, что я дико устал от повседневной городской жизни, но прокрастинация, овладевшая мной, всё чаще давала о себе знать. За год я не сочинил ни одного стихотворения и не написал ни одной песни. В то время как мои коллеги – музыканты и поэты – с яркой искрой в глазах щеголяли своими новыми творениями. По самолюбию, конечно, это било очень ощутимо. Уж сколько раз я сам себя заставлял встряхнуться и серьёзно взяться за перо. Заставлял и по-хорошему, и по-плохому, лишал себя многих удовольствий в качестве наказания, но всё было напрасно. А результат – горы испорченной бумаги, нервные срывы, нередко приводившие к ссорам с близкими и дорогими людьми, бокал вина, всё чаще возникавший за обеденным столом, ну и, конечно же, депрессия.

И вот в один прекрасный день, благодаря Пушкину и его повести, я почувствовал, что только природа и дорога будут моими самыми верными лекарствами от этой ужасной душевной болезни. Место своего «лечения» я выбрал практически наугад. Им оказался живописный уголок М***, находящийся в одной из республик Северного Кавказа. Что он собой представлял, я не знал. По описаниям, это было красивое горное место. Оставалось теперь увидеть его своими глазами и оценить собственным умом. Но тут встал вопрос: ехать одному или в компании близких мне друзей. После недолгих раздумий я выбрал вариант номер два – поехать с друзьями. Менять городское одиночество на одиночество горное – идея не очень впечатляющая и заманчивая.

Хороших друзей у меня пятеро. Ими я дорожу по-настоящему.

Первый – это Васёк по кличке Кабан, рослый верзила с круглым, как арбуз, животом и вечно серьёзным лицом, даже во время улыбки. Его огромные кулаки, больше похожие на две кувалды, способны без труда расколоть грецкий орех (а в отдельных случаях даже кокос), сломать толстую ветку на дереве без применения пилы, сделать отбивную из куска мяса, не используя кухонный молоток, да и сотворить много других чудес, которые не под силу остальным членам нашей банды, особенно мне. Работал Васёк в частной охранной фирме, но, вопреки своему грозному внешнему виду, богатырской силе и профессии, терпеть не мог насилия и мордобития, даже в компьютерных играх и фильмах. Боялся как огня тараканов, пауков и лягушек, из-за чего нередко становился объектом розыгрышей и приколов, далеко не всегда безобидных. Ещё одной палкой о двух концах была его порой излишняя самоотверженность. Готовность снять с себя последнюю рубашку, дать в долг последний рубль или разделить с напарником принесённый из дома обед частенько оборачивалась против него. Люди, как известно, к подобным вещам привыкают очень быстро и начинают активно этим пользоваться.

Второго друга зовут Левон, или Лев, как он предпочитает именоваться. Много о нём рассказать не получится, поскольку он самый обычный среднестатистический мужчина без особых примет и достижений. Любит носить чёрные джинсы в сочетании с бордовыми рубашками. Особенность, отличающая его от всех нас, заключается в дотошности по отношению даже к самым незначительным мелочам. В профессии главного бухгалтера, наверное, так и нужно, не знаю. Например, планируемое место для пикника будет тщательно осмотрено им на наличие или отсутствие клещей, муравьёв, жуков и так далее. Купленное на рынке мясо для шашлыка пройдёт проверку дозиметром. По нескольким источникам изучится погода на предполагаемый день отдыха на природе, в результате чего он будет либо видоизменён, либо отменён вообще. Лев в этом отношении был очень полезен, особенно когда нужно было получить какой-либо совет. И вот за советами все прямиком, в том числе и я, обращались именно к нему, поскольку знали, что «от балды» он никогда ничего не скажет и не посоветует.

Третий друг носит имя Андрей, или, на нашем языке, Дрон. Так вот, этот Дрон – приколист, весельчак и заводила в нашей скромной компании. Он совершенно не боится выглядеть идиотом в глазах людей, над которыми ставит свои юмористические эксперименты. На мой взгляд, ему это даже доставляет удовольствие, если окружающие шарахаются от его шуточек как от чумы. Приведу два примера.

Идём мы один раз по парку жарким июльским днём и едим мороженое. Вокруг нас так же не спеша гуляют люди. И тут Андрей начинает своё дело. Подходит к первому попавшемуся человеку и спрашивает, который час. Прохожий любезно отвечает ему на этот вопрос и собирается продолжить свой путь дальше. Но не тут-то было. Дрон хватает его за рукав и озабоченно говорит: «Простите, вы мне назвали московское время, а мне нужно нью-йоркское». Пока человек переваривал возникшую непонятку, Андрей продолжал: «Я первый день в Нью-Йорке, мало что знаю, ещё не успел перевести часы, подскажите, пожалуйста, местное, точное время». Реакция окружающих была различной: кто-то крутил пальцем у виска, кто-то смеялся и дружелюбно хлопал шутника по плечу, а кт о – то и вовсе переходил на нецензурную речь. Но матерились в основном люди пожилого возраста.

В другой раз он уговорил меня подыграть ему в его очередном приколе. Вручив мне муляж большой телевизионной камеры, а себе взяв псевдомикрофон, отправился в парк, но уже в другой, проводить опрос населения на знание истории, географии и литературы. Скрытую камеру он умело разместил у себя на рубашке, замаскировав под верхнюю пуговицу. Список его вопросов был примерно такой: «В какой области находится остров Буян, упомянутый в сказке о царе Салтане? Почему королевич Елисей, поцеловав мёртвую царевну, не почувствовал трупный запах? Какой национальности был царь Салтан? Зачем вещий Олег отдал Крым Украине? При скольких градусах северной широты Марианская впадина впадает в Карское море?»