Записки о французской революции 1848 года
Шрифт:
3) В тот же день декрет Правительства по рапорту Араго, заместившего генерала Сюберви [временно] в военном министерстве с сохранением портфеля морского м<инистр>а, по которому уменьшается штаб армии и отставляются от службы 38 дивизионных генерала, 27 бригадных генер<алов>, 3 полковника, 5 подполковников, в нем числившихся. Это была уступка ультра-революционерам, беспрестанно требовавшим отставки всех служителей Филиппа и [вообще навсегда уничтож] весьма наклонных уничтожить, если бы можно, вообще высших офицеров. Многие из генералов писали к Араго, что подобного декрета не выдал бы человек, когда-либо в жизни своей носивший шпагу.
4) Наконец, декрет, который, вводом прогрессивной пошлины и налога на богатых, явно отвечал на любимую идею [клубов] радикалов, предоетавляя вполне важнейшую фискальную меру, хотя и приложима она к ограниченной сфере действия: La gouvernement provisoire,
Consid'erant que la subsistance du peuple doit ^etre une des premi`eres pr'eoccupations de la R'epublique;
Qu'il importe surtout de diminuer le prix des objets d'alimentation qui peuvent ajouter aux forces physiques des travailleurs;
D'ecr`ete.
Art. 1r – A Paris les droits d'octroi sur la viande de boucherie sont supprim'es.
Art. 2e – Ces droits seront remplac'es:
1° – Par une taxe sp'eciale et progressive sur les propri'etaires et sur les locataires occupant un loyer de 800 fr. et au – dessus;
2° – Par un imp^ot somptuaire 'etabli sur les voitures de luxe, les chiens et sur les domestiques m^ales quand il y aura plus d'un domestique m^ale attach'e `a la famille.
Art. 3 Исполнение возложить на м<инистр>а финансов и парижского
Art. 4 мэра [162] .
5) Как следствие этого частного ввода прогрессивной пошлины и налога на богатых, 19 апреля Гарнье-Пажес потребовал налога на закладные, на кредиторов, живущих своими процентами, словом, на капиталистов. Эти две меры никогда и не разделялись в умах демократических экономистов.
162
«Временное правительство
считая, что пропитание народа должно быть первой заботой республики;
что особенно, важно снизить цены на продукты питания, которые могут увеличить физическую силу народа,
декретирует:
ст. 1. В Париже налоги на мясо отменить;
ст. 2. Налоги заменить:
1. Специальным налогом на владельцев и жильцов, занимающих жилище в 800 фр. и выше;
2. налогом на роскошь, на богатые экипажи, собак и слуг мужского пола, когда к семье их приставлено больше одного»
ст. 3
ст. 4
Jusqu'ici les producteurs, les consommateurs et les propri'etaires ont en la charge exclusive des grandes crises. Seuls les capitalistes ont 'echapp'e `a la n'ecessit'e de tant de sacrifices. La justice veut que cette in'egalit'e cesse. Lorsque tous 'el'ements de la richesse sont atteints, il ne faut pas 'epargner celui de tous qui est le plus puissant. En con'equence… и проч.
Garniere-Pag`es» [163] .
По примерной оценке, во Франции [находится] существует закладных и залоговых обязательств на 12 миллиардов, что дает по силе декрета 120 миллионов дохода. Но это обман цифр, как справедливо доказал Прудон. Об этом после.
163
«Граждане! До революции налог был пропорциональный, следовательно, он был несправедливым. Чтобы быть действительно справедливые, он должен быть прогрессивным. Вы приняли и провозгласили этот принцип. Он будет приведен в исполнение в первом бюджете Республики. Но, в ожидании этого серьезного облегчения, необходимо создать ресурсы, которых требуют нужды государства. Вы должны помнить тот ущерб, который появился в наших финансах в результате отмены некоторых налогов, отныне неприемлемых. До сих пор производители, потребители и собственники несли основную тяжесть больших кризисов. Только капиталисты избегали необходимости в таких больших жертвах. Справедливость требует, чтобы это неравенство прекратилось. Когда все элементы богатства задеты, нет нужды щадить того, что является самым мощным, соответственно…
Все эти энергические революционные декреты [должны], вызванные нуждой и носившие характер хвастливости перед разными народными партиями, имели один главный недостаток: они не выходили из вполне твердой правительственной системы и до сих пор кажутся [мерами] дипломатическими уловками, которые по прошествии обстоятельств и погибнут.
Наконец, наступил великий день 20 апреля, четверг, в который Правительство хотело соединить все классы народа, национальную гвардию, мобильную гвардию, доселе преследуемую, в одном чувстве братства и любви к Республике. Прокламацией, выданной накануне {131} , оно увещевало их к одному крику, который должен был подавить все раздоры и недоумения, крик: «Vive la R'epublique!» Я не стану описывать этого празднества: оно было удивительно, но как-то не подлежит рассказу. 300 тысяч штыков, которые 14 часов сряду стояли, как разлившаяся река, по двум главным артериям города: бульварам и набережным. Беспрестанные песни, музыка, бой барабанов, знамена, белые платки и разноцветные костюмы дам в окнах – все это составляло картину великолепную, несмотря на туманный день. Присутствие блузы и лохмотьев в рядах национальной и мобильной гвардии еще придавало живописности: это были работники и волонтеры, еще не успевшие обмундироваться. Демократический оттенок, присущий народу, сильно выказался в этот день и придал ему особенный характер, который никакие другие смотры иметь не могут. Один Париж во всей Европе может в эту минуту вращать в недрах своих такое неимоверное количество вооруженного народа. Чрезвычайно красиво смотреть было с высоты Итальянского бульвара на некоторые легионы, воткнувшие [привязавшие] в дула ружей [первую] букеты сирени: весна, несомая на штыках! 14 часов проходили ряды их мимо Триумфальной арки, Arc de l'Etoile, под которой на великолепной трибуне с огромными знаменами сидели члены Правительства, окруженные всей администрацией, магистратурой, университетами, раненными в февральские дни, блузами, грубыми капотами, поместившимися несколько выше, щегольскими костюмами дам. Смешение удивительное [замечательное], воспроизводившее в Правительстве то, что было внизу на улицах. Последние легионы национальной и мобильной гвардии с помещенным в их [рядах] интервалах регулярным войском миновали Правительство уже в 9 часов ночи с факелами. Город с приближением ночи осветился. Мы ходили вечером с семейством Тучковых {132} смотреть в разные части его разнохарактерную иллюминацию. Можно с достоверностью сказать, что в эту ночь весь Париж заснул довольный сам собой и с надеждой на будущее.
131
…выданной накануне… – Прокламация, напечатанная 18 апреля в «Натиональ»; в ней была выражена благодарность парижскому народу за совершенно разные акции: манифестацию национальной гвардии 17 марта и народную манифестацию 16 апреля.
132
…с семейством Тучковых… – Речь идет об Алексее Алексеевиче Тучкове (1777–1862), участнике Отечественной войны 1812 г., члене Союза благоденствия, приятеле Герцена и Огарева, который со своими двумя дочерьми Натальей, впоследствии женой Сатина, и Еленой, впоследствии женой Огарева, был в момент революции 1848 г. в Париже.
Но как бы то ни было, ни смотры, ни декреты не могли остановить направления, данного 16 апреля: выборы в Париже в Национальное собрание совершились под его влиянием, т. е. под влиянием модерантизма [164] и умеренной партии. Точно такой же характер лежал на выборах и департаментов с той только разницей, что в них отвращение к комиссарам Ледрю-Роллена и их безобразному управлению [послужило] толкнуло популяцию к легитимистам, династической оппозиции и даже духовенству.
164
Модерантизма (от франц. mod'eration) – умеренности.
Займемся выборами парижскими. Им предшествовали выборы полковников и других членов национальной гвардии после ее демократического преобразования. К удивлению всех, оказалось, что, кроме двух имен полковников, взятых из старых condamn'es politiques [165] , остальные имена полковников для 10 легионов принадлежали умеренным работникам, мещанскому радикализму и даже полулиберализму. Еще хуже было с выборами в Национальное собрание.
Париж с окрестностями должен был, как мы знаем, выбрать 34 депутата в самый день des P^acues [166] , 23 апреля. В продолжение всего месяца клубы разбирали достоинства представлявшихся кандидатов, их прошедшую жизнь и особенно социальные теории их [в самом узком примитивном толковании клубов], но в прямом, особенном свете, свойственном клубам, а именно: у кого есть лучшая теория обогатить бедных и обеднить богатых. Большая часть кандидатов скрывалась, за неимением своей собственной, за теорией Луи Блана с некоторыми изменениями, разумеется, не к лучшему. Самые оригинальные перефразировки ее были сделаны в клубе des droits de l'homme, уже известного своими странностями, особенно предложением – кормить до организации работ все мануфактурное население Парижа и всей Франции на казенный счет. В этом клубе citoyen Victor Leroux читал проект свой, из которого сделаю две выписки, одну из первой главы, другую из 2-ой: 1. «Que fut l'ouvrier? Que sera-t-il? D'abord d'efinissons l'ouvrier. J'appelle ouvrier non seulement cette partie de l'humanit'e que d'habitude on d'esigne par ce mot, mais encore, ce qui, 'emanant de la cr'eature m^eme, concourt au travail tant mat'eriel qu'intellectuel. Pris dans ce sens, l'ouvrier sera donc la force et l'intelligence». Столь же понятно начинается и второй параграф: «Mati`ere premi`ere, outil et enseignement, 'etant suivant moi, d^us `a la cr'eature, je dis que les seuls 'el'ements constitutifs du travail sont en mat'eriel le talent et la force, en intellectuel le talent et l'intelligence. Mais `a le prendre dans l''etat o`u le pass'e le transmet, je vois qu'entre ces deux 'el'ements il s'en est gliss'e un troisi`eme, le franc ou le capital» [167] .
165
Политических
166
Пасхи (франц.).
167
«Чем был рабочий? Чем он станет? Сначала определим рабочего. Я называю рабочим не только ту часть человечества, которую обыкновенно обозначают этим словом, но еще н ту, что содействует труду как материальному, так и интеллектуальному. Взятый в этом смысле рабочий будет, следовательно, тот, кто обладает физической силой и умом». «Так как сырье, орудие труда и обучения составляют существо труда, то я утверждаю, что единственными элементами труда в материальном отношении является талант, а в интеллектуальном отношении – талант и интеллект, ио учитывая то состояние, в которое труд обратило прошлое, я вижу, что между этими элементами вклинивается третий – франк или иначе капитал» (франц.).
Этот образчик очень хорошо показывает, как при сильном литературном образовании [всякий человек, социальные идеи] легко обращаться с самыми тяжелыми вопросами современного социализма. В клубе Барбеса теория Луи Блана приняла оттенок спиритуализма [христианского католицизма] под влиянием самого основателя, соединявшего в прекрасном своем виде три противоположных характера: мистицизм, ограниченность и решительность. В этом клубе, между прочим, посереди проектов разорения богатых и передачи всех индустриальных предприятий и собственности в руки Правительства – отстранена была кандидатура экс-пэра д'Альтон Ше за известную речь его в Палате пэров, в которой он объявил себя атеистом. При всеобщих рукоплесканиях собрание объявило; что человек, объявивший себя атеистом, не может быть ни хорошим гражданином, ни истинным демократом. Клуб Бланки, занятый постоянной конспирацией, не имел [решительной теории] особенного социального направления, а равно принимал [теории Бланка, Кабета] ассоциативные теории Блана, коммунистические – Кабета и продуктивной солидарности – Прудона {133} как [особенно поднимающие] удобные к подчинению и обольщению масс. Покуда все клубы разбирали жизнь своих кандидатов с большей или меньшей скандальностью, каждый журнал выдавал свой лист кандидатов, и, наконец, каждый человек, когда-либо написавший строку в жизни или сказавший речь в обществе друзей, предлагал в кандидаты самого себя, не забывая выписать лучшие места из той или другой. Город покрылся разноцветными афишами искателей с воззваниями к своим гражданам. Были люди, которые просто печатали имена кандидатов, какие им вздумалось, не забывая собственного имени, и раздавали их даром в улицах, площадях и пассажах. Разумеется, нет никакого средства перечислить все, что было во всех этих прокламациях странного, неясного, чудовищного: самое разнузданное воображение никогда не достигнет и до половины действительности. Помню три афиши, заслуживающие перейти в потомство: 1) какого-то г. Гуни {134} , объявившего, что нет такого финансового, административного и государственного вопроса, которого бы он не знал и не обдумал с совершенной зрелостью, 2) какого-то г. Буало {135} , обещавшего, как только его выберут, доставить Франции 450 миллионов, вследствие ему одному известного секрета, 3) самая наивная и почтенная г. Сирье {136} , где он излагает причины, побудившие его к кандидатству: во-первых, он беден: 25 франков в день, назначенные депутатам, очень помогли бы поправить дела его, во-вторых, он не имеет образования, но министр просвещения объявил образование даже помехой в исполнении депутатских обязанностей, в-третьих, он крайне уважает народ и в доказательство рассказывает случай из своей жизни. Раз в обществе работников его просили спеть «Марсельезу». Сирье был в сюртуке. Он отошел в сторону и, как священник, облачающийся прежде приближения к алтарю, возложил на себя блузу, перевязался кожаным кушаком и из платка сделал фригийскую шапку на голову – и только после этого приготовления запел песню. Все это очень простодушно и без всякой иронии. Если когда-нибудь исполнит свою программу – собрать все афиши и частные прокламации – новый журнал «Les Murs de Paris» {137} , он окажет истории великую услугу, захватив современную мысль города во всей ее общности. Литераторы, как Виктор Гюго, Дюма, Сю, написали тоже свои прокламации, конечно, менее безграмотные, но чудовищные – по истинной совести – не менее трех предшествующих.
133
…продуктивной солидарности Прудона… – Экономическая теория Прудона относительно организации обмена и обращения ценностей в обществе, согласно которой меновая стоимость вещи должна быть равна ее промышленной стоимости, в результате чего из обмена изымаются деньги, а обмен ценностей и продуктов в обществе может совершаться посредством знаков банка.
134
Гуни – установить не удалось.
135
Буало Эрнест Фелин (1804–1875) – французский публицист и журналист.
136
Сирье Генри де (1818 —?) – французский литератор, легитимист, депутат Национального собрания.
137
«Les Murs de Paris» – «Les Murs de Paris, journal de la rue» – «Стены Парижа, газета улиц», ежедневная юмористическая иллюстративная газета, выходила в Париже с 1822 по 1852 г.; в период Июльской монархии – орган оппозиции, в период революции 1848 г. – орган республиканцев; редактор Сант-Альма.
Покуда царствовало волнение голов, которое с избытком вознаграждало за утерянное уличное волнение прошлого месяца, образовалось несколько комитетов для составления списка кандидатов как Парижу, так и всей Франции. Комитеты эти объявили, что они приходят на помощь народонаселению, неожиданно застигнутому революцией, намерены указать ему настоящих друзей народа и посредством провинциальных комитетов [предлагать] действовать на всю массу народа, еще нерешительную и способную подпасть влиянию реакции, роялизма и [буржуазии] частного интереса. Из этих комитетов захватили и разделили между собой [силу] истинное влияние на публику только два: Comit'e central под влиянием партии «National» и Comit'e r'evolutionnaire под влиянием Барбеса и Бланки и составленный из депутатов Люксембургской комиссии (работников), депутатов самых жарких клубов и ультра-демократов. Мы займемся листами их кандидатов для Парижа и результатом, вышедшим из этого. Comit'e central в листе, им опубликованном, предложил имена первых всех 11 членов Временного правительства, потом 9 человек, участвующих в Пра<вительст>ве и большую часть друзей политики «National» (Бастид, Карно, и проч.), для представления науки, поэзии, искусств Филиппа Леба {138} (из Института), Дегуза {139} (инженера), Трела {140} (доктора), Беранже {141} , Ламенэ и Давида (скульптора), тоже имеющих сильный оттенок консервативного либерализма, а для работников выбрали имена работников-издателей журнала «L'Atelier», замеченного особенно в последнее время жаркой защитой порядка, правильного труда и приверженности к настоящему Правительству, а именно: Карбона, резчика по дереву, Данги {142} , наборщика. Вне журнала «Atelier» взяли они двух самых умеренных социалистов: Леруа {143} , часовщика, и Совари {144} из журнала «Fraternit'e». [С намерением перевеса Люксембургской комиссии, он присоединил к листу имя начальника мастерских, числивших до 80 т. работников.] Наконец, лист заключался одним из редакторов «National» Charles Tomas {145} и, странным образом, д'Альтоном Ше. Новые социальные теории были совершенно исключены, а равно и крайние демократические партии.
138
Леба Филипп (1794–1861) – французский ученый-филолог, профессор Коллеж де-Франс, автор энциклопедического словаря.
139
Дегузо Жан Батист (1784 —?) – французский ученый и политический деятель, буржуазный республиканец.
140
Трела Улисс (1795–1879) – французский политический и государственный деятель, умеренный буржуазный республиканец, министр общественных работ в мае – июне 1848 г., депутат Учредительного собрания.
141
Беранже Пьер Жан (1780–1857) – французский поэт-демократ, автор политических сатир.
142
Данги Жан Батист (1823–1894) – французский рабочий-социалист.
143
Леруа Жан Мария (1788–1865) – гравер и часовщик, рабочий-социалист.
144
Совари – сотрудник газ. «La Fraternite de 1845», рабочий-социалист.
145
Тома Шарль (1812–1879) – французский публицист, республиканец.