Записки о ньюменах. Неприятности в анклаве Сагуаро
Шрифт:
Глаза Лауры сами собой расширились от неожиданности. Она точно не ожидала услышать это имя.
– Очередной ньюмен, вставший на тропу войны! Она совершила ужасное преступление, которое не имеет оправданий! – Толпа зашумела. Лаура хотела закрыть уши, но слова Праведника не позволяли ей это сделать. – Она убила своего больного отца, находившегося в коме, а затем покончила с собой!
– Что за… чушь! – Салли О’Коннор ринулась вперед, но ее тут же оттеснила толпа.
Все вокруг пришло в движение. Псы с энергошокерами в руках принялись усмирять толпу. Праведник, окруженный кольцом самых верных последователей, в красках описывал случаи,
Лаура пыталась найти рядом кого-то из ребят, но толпа уносила ее к самому центру площади. Слова Праведника звучали все громче.
– Друзья мои! Вы видите? Правительство не желает говорить об этом! Оно считает вас слабыми, не способными справиться с этой проблемой. Правительство хочет «излечить» мертвецов! Но нельзя вернуть к жизни того, кто уже мертв! Это их заблуждение! Это преступление против природы! Я знаю, что делать, следуйте за мной, потому что это наш мир, это наше…
Внезапно Лаура перестала слышать. Она упала и закрыла уши руками.
«Громко. Слишком громко!»
На секунду ей показалось, что голова взорвется от странного звука, который разрывал ее изнутри на части.
«Больно! Мне больно!»
Лаура попыталась встать, но очередная волна опустила ее на землю.
«Больно!»
Так же внезапно звук пропал.
Лаура, тяжело дыша, поднялась на ноги. Из носа сочилась кровь, и девушка спешно отерла ее рукавом.
– Что за?..
У Лауры перехватило дыхание от увиденного. Ее окружали люди, корчившиеся от боли. Похоже, их раздирал тот же звук, что и мгновение назад Лауру. Кто-то царапал ногтями землю, кто-то катался по асфальту, кто-то колотил себя в панике по голове… Все хватались за уши.
Кровь.
Лаура искала глазами знакомые лица. Она крутила головой, срывалась на бег, затем… опять останавливалась.
«Нет. Только не сейчас. Мы не должны потеряться! Мы не должны потеряться!» – Лаура, неуклюже передвигая ноги, старалась не смотреть на людей, бившихся в конвульсиях от боли.
Наконец она остановилась, заметив Салли О’Коннор.
Девушка стояла рядом с Колдером. На ее лице застыл ужас. Ив рядом не было.
Закатив глаза и раскинув руки, парень трясся, испуская волну смерти.
Так странно… Казалось, Лауру должно было обеспокоить состояние лучшего друга, но не это привлекло ее внимание. Рядом с Колдером, в двух шагах от него, лежала женщина. На ее лице застыла знакомая маска. Лаура видела такую много раз. Эта маска принадлежала Смерти.
Женщина, мужчина, еще одна женщина, и еще одна, мужчина, несколько парней… Лаура попала в круговорот смерти, а мир в это мгновение застыл в немом ужасе.
13
Поспешные решения способны уничтожить стены вокруг людей, но кто сказал, что за ними не будет другой преграды?
Порой люди думают: почему все сложилось так, а не иначе? Можно ли было где-то свернуть и пойти другой дорогой? Можно ли было избежать ошибок, не совершив при этом новых?
Иногда в их головах закрадывается мысль, что кто-то уже решил все за них. И в этот момент людьми одолевает желание сделать что-то, что не задумано этим вершителем судеб. Быстро щелкнуть пальцем, поморгать три раза, громко закричать, взмахнуть руками… Но вдруг и это продиктовано разумом, внушающим им, что делать?
А мысли? Принадлежат ли они людям? Может ли так статься, что они думают о творце своих судеб только потому, что он сам этого хочет? Кто же они тогда? Неужели действительно винтики в огромной системе, созданной высшим разумом? А кто, в таком случае, создал ее? Что есть начало? И есть ли оно вообще?..
Быть может, это замкнутый круг? Люди возвращаются в прошлое, создают человечество, затем мир проживает тысячи своих жизней и вновь возвращается в прошлое?
Лаура сидела в своем кабинете и думала о прошлом. Почему некоторые люди способны его отпустить и двигаться дальше, а другие – держатся за него обеими руками?
Она думала о Стэне и Джефферсоне. Все чаще вспоминала дни, когда их жизни зависели друг от друга. Но свобода в итоге лишила их чего-то, что делало их неделимым целым. Они оставались командой, но не той, что раньше. Последствия масштабных событий меняют людей и их отношения. Кто-то хочет забыть, кто-то – похоронить воспоминания, а кто-то – проглотить их и извлечь для себя хоть какую-то пользу. Лаура относилась к третьему типу. Она твердо решила для себя, что страх – это орудие в руках труса, способное помочь ему выковать из себя храбреца, коего доселе мир еще не видывал. Но не все способны распознать знаки тогда, когда нужно напрячь извилины в мозгу, чтобы их расшифровать. Люди, как правило, не любят думать. Им проще принять информацию от других. Так проще жить.
Лаура думала о Колдере, к которому ее не пускали. К которому никого не пускали. Теперь никто не был застрахован от того, что произошло с парнем во время забастовки. Под ударом оказались все новые ньюмены. Мир… изменился. Только теперь он объединился против тех, кто этого не заслуживал.
На этот раз громкий стук в дверь прозвучал нахально и коротко, Салли О’Коннор не стала дожидаться ответа. Девушка вошла в кабинет и шумно придвинула покосившийся стул к Лауре. Та знала, что останавливать Салли О’Коннор ни в коем случае нельзя, потому решила промолчать и дать высказаться подруге.
Салли О’Коннор села и своими огромными глазами вызывающе уставилась на Лауру. Иссиня-черная челка девушки доходила до глаз, что, вкупе с подводкой, длинными стрелками и темно-зеленой помадой, придавало ей еще более угрожающий вид.
– Какого хрена, Лаура? – спросила она с раздражением. – Почему я вдруг становлюсь первым подозреваемым? Почему допрашивают меня, а не Ивон? Что вообще за хрень творится? Я думала, мы давно уже перешли ту черту, когда еще могли кидаться обвинениями друг в друга!
Лаура вздохнула. Ей самой было неприятно задавать друзьям вопросы, способные подорвать их доверие. Но что ей оставалось?
– Послушай…
– Нет. Лаура, это ты послушай. Я всегда чисто выполняю свою работу! Иначе за нами давно бы уже пришли! Все, что я делаю… черт, да тебе не понять, как вообще это делается! Но я все подчищаю и шифрую данные! Это так не работает, что кто-то вдруг – бац! – взломает меня. Это не долбаная электроника с долбаными компьютерами! Все голографические данные я перевожу в символику. Мою собственную символику! Никто в жизни не расшифрует эти данные! Это как с сетчаткой глаза, – Салли О’Коннор демонстративно ткнула себе пальцем в глаз. – Никто не имеет вторую, идентичную ей. Вот и мои формулы – никто не выведет такие же. Ни-ког-да! – Огромные зеленые глаза девушки распахнулись еще больше, когда она делала акцент на последних словах.