Записки о прошлом
Шрифт:
После мгновений молчания девушка улыбнулась. Ее бледное лицо оживилось, на щеках заиграл румянец. «Меня зовут Лиза. Большое спасибо за подарок. Мне правда очень приятно. В первые дни действительно ощущаешь себя иностранкой на другом континенте. Все думаешь о прежних друзьях, волнуешься… Я хотела бы поговорить с вами (ой, прости, с тобой) после уроков. Сейчас, кажется, пора бежать. До встречи!», – пролепетала она. Прозвенел школьный звонок, все разбрелись по кабинетам, но Александр так и остался стоять на прежнем месте. Ее голос играл струнами его души, наполнял ее медом очарования. Он заглушал все звуки, и даже этот звонок, такой надоедливый и протяжный.
Через некоторое время он все же опомнился, медленно побрел в свой кабинет, как будто опасаясь, что резкое движение может пробудить его ото сна, за которым скрывается повседневность. Он прожил в ней столько лет, не подозревая о том, что, кроме тех эмоций, что поджидали его за углом ежедневно, существуют иные, много более занимательные и многообразные. Занятие уже давно началось, учитель опять превратился из живого существа в машину по интерпретации материала, по долгу профессии лишенную жизнерадостности и всякого тона, кроме лекторского, которым следует рассказывать ученикам о столпах великой науки. Школа отапливалась неравномерно, так что в некоторых классах приходилось надевать кофту, а в других хотелось расстегнуть рубашку от жары. Нужный кабинет относился ко второму типу помещений, поэтому дверь была открыта. Он зашел в тот момент, когда учитель был на пике нравоучительности своего монолога, который, конечно, мало относился к школьной программе, но при этом был весьма поучителен и выполнял воспитательную функцию, рассказывая внимательным (как было в воображении мужчины, когда он вспомнил эту историю вчера вечером и убеждал себя в насущной необходимости рассказать о ней вверенным ему чадам) слушателям об ошибках, совершенных в его собственной молодости, из-за чего рассказчик находится здесь. Он был, казалось, так увлечен
Ближе к завершению урока он подозвал Александра к себе и попросил подождать, пока другие ребята уйдут из кабинета. Естественно, юноше не хотелось задерживаться, потому что где-то ниже этажом его ждала Лиза, о которой он почти ничего не знал. Учитель выговаривал ему за опоздание, которое, конечно, служило только поводом для начала заготовленной заранее речи о моральной испорченности, высокомерии, излишней самоуверенности мальчика (о которой он, разумеется, не хотел говорить, долго держал в себе, как то и подобает профессиональному педагогу, но раз уж выдался ТАКОЙ случай, дальнейшее молчание не пошло бы на пользу, а потому он (естественно, руководствуясь благими намерениями и желанием сделать всех сирых и обездоленных чуть лучше путем катарсиса) просто вынужден был сказать о давно копившихся проблемах). Александр привык к тому, что некоторые взрослые слишком далеко заходят в попытках воспитать чужих детей и подростков, временами уделяя им больше внимания, чем собственной семье, так что выработал в себе привычку терпеливо ждать, не вслушиваясь особенно в смысл сказанного. Чтобы избежать лишних вопросов, нужно было понимающе кивать и менять выражение лица, заполняя этим специально отведенные рассказчиком места. В такие моменты человеческая речь приобретала свою мелодичность, так что догадаться о своевременности очередного «ДА» или «КОНЕЧНО» было не так сложно.
Если убрать из уравнения желание поскорее вернуться к Лизе, то ничего страшного сейчас не происходило, ведь учителю тоже надо готовиться, да и младший класс ждет за дверью со свойственным им нетерпением, так что он поговорил бы пару минут и успокоился, отправив Александра на все четыре стороны до следующего занятия, которое было точно не завтра, а значит, слишком далеко, чтобы о нем думать (если мы измеряем время школьной жизнью большинства ее обитателей). Сейчас же Александр прервал его, от чего мужчина даже опешил. Сказал, что не хочет больше слушать его пустую болтовню, развернулся, подошел к двери, открыл ее, растолкал младших и пошел своей дорогой. За минуты в закрытом состоянии в комнате стало очень душно, учитель вытер большие капли пота платком, а юноша – рукавом рубашки. Именно за этим занятием обоих застал звонок на урок, разочаровывающий и бьющий по мозгам, противный, заслушанный до дыр. Нельзя было поставить что-то приятное – звуки воды или пота, который спускается вниз по платку или рукаву рубашки, хотя это одно и то же в сущности (речь о воде и поте, а не о платке и рубашке). Нет. Их встречала мелодия, которая способна вывести из себя даже самого спокойного человека, если ее долго слушать, а Александр и учитель наслаждались ей по 10 и 19 лет соответственно, но как бы ни злил настоящий звонок, он исправно выполнял свою функцию, и оба решили отдаться в руки рутины в надежде забыть о неприятном впечатлении.
На первом уроке Лиза почувствовала себя плохо, из-за чего пришлось уйти домой, предварительно уведомив об этом классного руководителя, который, в свою очередь, позвонил маме девушки и уточнил, не возражает ли она. Александр узнал эту новость у дверей кабинета. Пришлось скрыть от знакомых свою печаль под маской безразличия и будничного тона. Еще одно отклонение от нормы. Раньше юноша ценил искренность.
Сегодня он больше ее не увидит. Эта мысль разрывала на части, злила. Она, подобно огню, не оставляла после себя ничего, кроме пустоты, посреди которой было страшно и одиноко. Он сбежал из школы, чтобы больше не видеть друзей, одноклассников, учителей. Юноша так мечтал узнать побольше о Лизе, а жестокий преподаватель и гораздо более безжалостная судьба не оставили такой возможности, из-за чего проживать этот день в прежнем ритме было невозможно. Пройдя несколько метров по дороге домой, он свернул на тропинку, что вела к уютной смотровой площадке. Александр перелез через забор, чтобы лучше рассмотреть расстилавшийся под ногам город. Понурив голову, люди шли друг за другом, вспоминания беззаботные моменты юности, когда рутинная жизнь старшего поколения казалось недостижимо скучной, когда думал, что на всю жизнь останешься таким же, но постепенно сгибался под грузом ответственности, чтобы в конце концов примкнуть к толпе себе подобных. Александр смотрел на тех немногих счастливцев, которые гуляли парами, тихонько прижавшись друг к другу. Ветер трепал его волосы, пробирался не только под куртку, но и в самое нутро молодого человека. В этих местах очень легко потеряться, если не знать пешеходных троп и малозаметных знаков, по которым местные находят дорогу, так что почти все старались держаться рядом с городами, что создавало простор для одиночек. Отойдите от туристических улочек всего на полкилометра и перестанете слышать даже звуки человеческой жизни. Он снова пришел домой поздно. Выкинул оставленный ужин и пошел в спальню.
Ему вдруг показалось, что девушка заболела серьезно, а потому следует оставить надежду увидеть ее на следующий день. В голову прокрались мысли придумать головную боль и не пойти самому, но теснота четырех стен давила на него, еще больше сжимая опечаленное сердце, так что Александр поспешил собрать по памяти набор учебников на сегодняшний день и направиться по знакомой дороге. Зашел в школу и увидел ее, стоящую слишком далеко, чтобы заметить его появление. Ее окружала большая компания, по большей части знакомые Александра. Он почувствовал острую боль, когда увидел, как Лиза улыбается им и смеется над только что прозвучавшей шуткой. Казалось, что столь обворожительная улыбка может принадлежать только им двоим. Теперь Александр – один из многих, просто дежурный знакомый, не вызывающий негативных чувств, а поэтому достойный улыбки. Он подошел к ним, все поздоровались и продолжили общение с прежнего места. Юноша хотел вслушаться в разговор, уловить его смысл, чтобы стать полноценным участником беседы, но никак не получалось. Здесь он был лишним, хотя каждый из присутствовавших с уверенностью сказал бы что Александр – желанный гость и отличный собеседник, потому что они действительно так думали, а юноша просто не мог подобрать нужных слов, ведь стеснялся Лизы и не хотел говорить глупостей. Пришлось насочинять глупостей про ожидавшие дела и удалиться восвояси. Он отошел в туалет, включил воду, попытался вслушаться в ее течение и унять головную боль, с которой он в обнимку прошагал до этого момента. Она ударялась о стенки раковины и медленно стекала в отверстие посередине, чтобы начать свое бесконечно долгое (и немногим менее бессмысленное) путешествие. Поднимаясь от раковины, он задел емкость для жидкого мыла. Голова закружилась еще больше. Александр постарался вытереть кровь, но ничего не получилось. Зашел другой ученик. Пришлось отказываться от помощи и самостоятельно идти в медицинский кабинет, где вечно недовольная медсестра смазала рану йодом и приклеила пластырь. Думали о драке, после которой последовали бы бесконечные разбирательства с родителями, за которые никто не платил дополнительно, но слова «просто упал» подействовали подобно волшебному заклинанию, и все успокоились. В сущности, они бы поверили им при любых обстоятельствах, но репутация Александра только добавила шансов на успех. Его заставили подождать немного, чтобы окончательно удостовериться в том, что ничего страшного не произошло, заполнили пару бумажек и отпусти по делам. Юноша вышел из кабинета. По пути на урок он заметил, как к нему подходит директор школы, женщина приятной наружности, слишком молодая для заведения, что выжимает из человека жизненную энергию, как выжимает учитель тряпку над раковиной перед началом очередного урока. Со временем чувство глубокой ненависти к собственной работе находит отражение во внешности человека, что можно заметить по учителям старшего возраста. Они как будто покрыты пылью, согнулись под тяжестью разрушенных надежд и всеобщего неуважения, в атмосфере которого приходилось проводить каждые сутки. Она быстро продвигалась в преподавательской среде под патронажем уважаемого всеми отца, а оттого место директора провинциальной школы казалось лишь неприятностью на пути к столичной жизни. Мужчина, ее отец, отвратительно относился ко всем окружающим его людям, но копил свой негатив до самого вечера, когда можно будет вдоволь отыграться на жене и детях, которые быстро поняли бесперспективность попыток пробиться куда-то самостоятельно и с подросткового возраста начали бороться за место под солнцем. Его характер становился грубее, ей приходилось выворачивать себя наизнанку в услужливости, чтобы сейчас оказаться в собственном кабинете и управлять этим заведением. У каждого свой жизненный путь, а ради хорошей зарплаты можно пожертвовать многим, включая собственные взгляды и интересы. У нее были дети, которым она каждый вечер читала вслух, чтобы те засыпали спокойно, задумываясь о высоком лишь в те моменты, когда окрестные горы становились особенно прекрасны. Она никогда не спешила, каждый ее шаг отдавался стуком каблуков о кафельный пол, чтобы человек успел подумать о причинах ее появления
Она честно рассказала об услышанном Александру и попросила высказать свою версию событий, если таковая отличалась от вчерашнего пересказа. А что тут можно сказать в свое оправдание? Он действительно опоздал на урок, после чего перебил учителя, нарушив нормы субординации, покинул класс раньше времени, не дав ему сказать последнего слова. Не скажешь же директору, что влюбился в девушку и очень хотел поговорить с ней, а не оставаться в душном кабинете и слушать проповеди. В общем, Александр честно признался в содеянном. Она сказала, что «очень разочарована» его поступком, но «с учетом прежних заслуг» не будет применять никаких санкций, однако «крайне рекомендует» Александру проявить уважение к педагогическому составу. Он надел куртку, направился домой, как ему и порекомендовала медицинская сестра.
У мамы сегодня был выходной. Она весь день убиралась в доме. Потом ей позвонил директор, «с сожалением» сообщил о «продолжающимся» конфликте с учителями, который «зашел так далеко», что дальнейшее молчание «не представляется возможным». Мать тотчас позвонила отцу, ему пришлось идти в кабинет к начальнику, унижаться, просить отпустить его пораньше, обещать, что завтра он останется допоздна. А все ради того, чтобы сейчас Александр, уставший и вялый, пришел домой и увидел их за столом. Еды не было, горел свет, мама недавно плакала (она всегда излишне драматизировала) – Александр заметил это по красным глазам и выражению лица, хотя она (сильная и независимая женщина, которой пришлось самостоятельно зарабатывать на хлеб честным трудом с подросткового возраста, потому что отец пропивал все деньги, возвращаясь домой в сомнамбулическом состоянии, и засыпал, часто не добираясь до кровати) старалась скрыть это. Они попросили его присесть рядом, предложили ужин, от которого следовало отказаться в соответствии с правилами момента. Предчувствуя длинный разговор, мама достала стаканы и налила воды. Молчание. Все смотрят друг на друга, как шахматисты смотрят на игровую доску, оценивая свои шансы на победу и возможные ходы противника, стараясь понять логику его действий. Мама задает тон разговора. Сначала рассказывает о случившемся, а потом задает вопросы, специально подобранные таким образом, чтобы ответить можно было только молчанием. Так она обозначает, что уважает мнение сына, но все же хочет высказать свое. Конечно, каждый озвученный факт сопровождается выводами, которые можно сделать из этого поступка. За выводами следует глубокая цепочка случаев из прошлого, когда Александр провинился в похожем ключе, чтобы донести до юноши, что это – не исключение, а вошедшее в привычку правило. Подобно закатанным ошибкам в технике, его грубость и неуважение к окружающим стали неотъемлемой частью его жизни, так что он порой даже не замечает этого за собой (чтобы оправдать скудность найденных доказательств в подтверждение своей теории). После нескольких минут она резко оборвала разговор, посмотрела на подавленного Александра, который тоже не мог выдавить из себя ни слова, утопая под грузом ярости и чувства несправедливости, возникших у него за последнее время. Удивительно, как быстро люди забывают о былых заслугах. Достигая успеха в той или иной области, чувствуешь всеобщее уважение, но после первой же неудачи оказывается, что все окружающие не обращали внимание на твою доброту и заботу, а считали оплошности, чтобы однажды вспомнить о них в тот момент, когда человек становится особенно слабым, нуждается в защите и приятных словах гораздо больше, чем в момент триумфа. Александр победил на стольких соревнованиях исключительно благодаря упорству и целеустремленности, но никогда не позволял себе быть праздным, уважал соперников гораздо больше, чем себя самого, потому что они не выиграли. Он никогда не спорил, когда родители просили его заняться домашними делами. Хотелось пойти погулять с друзьями, но он послушно надевал фартук и мыл посуду без единой крамольной мысли. Его успеваемости и постоянному присутствию в школе (юноша редко болел, а о том, чтобы пропустить занятие без уважительной причины, не могло быть и речи. Всего пару раз получалось, что соревнования начинались во время уроков, так что он отпрашивался, многократно сожалея об этом) завидовали даже лучшие ученики. На протяжении нескольких лет он выслушал множество комплиментов от людей, порой ненавидевших друг друга, но совершенно согласных в уважении к юноше. Теперь же оказывается, что он не проявлял уважения к старшим, совсем перестал думать об учебе. Был перерыв на антракт. Не спрашивая его желания, мама положила ужин, приготовленный просто, но со вкусом. Она обладала особым умением готовить при скудном запасе продуктов, что отдаляло мысли о среднем достатке семьи. Было какое-то особое искусство в умении заменить недостающую строку рецепта на что-то более доступное, не меняя при этом вкус получившегося, которое было доведено до такого мастерства, что порой люди задумывались о причинах, по которым автор кулинарной книги не включил именно этот продукт, выбрав вместо него более дорогой. В конце концов, такие вопросы наводили на мысль о том, что любые книги по готовке пишут состоятельные люди, которые имеют великое разнообразие продуктов на своем столе и частенько забывают об их стоимости, что невозможно представить в большинстве домохозяйств – основных потребителей подобной литературы. Мама поставила тарелку перед Александром, который, честно говоря, изрядно проголодался, но ел скорее из желания принять предложение о перерыве, чтобы перевести дух и собраться с мыслями.
Когда с едой было покончено, он ожидал продолжения разговора. Мама уже задала определенный тон «беседы» (на самом деле монолога), так что юноша смог адаптироваться к нему и переживал гораздо меньше, чем в первые мгновения. Но тут отец, предварительно прочистив вечно сухой голос, ставший таковым из-за привычки к курению крепкого табака и долгой работы в громком месте, где приходилось кричать, чтобы донести необходимую информацию даже до того, кто находился в паре метров, вступил в разговор. И можно понять такое решение, если бы мысли этого человека различались со сказанным ранее, но родители как будто играли по одной партитуре, отличаясь друг от друга в своей мимикрии так малозначительно, как различается исполнение одной мелодии у двух начинающих дирижеров, не выработавших собственный стиль. Это было просто невозможно терпеть, как бы ни старался Александр войти в их положение. Он вновь прервал эту речь, сказал, что не может больше слушать и намерен уйти в свою комнату, если ему это не запрещается. Они ответили молчаливым согласием, он взял вещи, брошенные неподалеку, вышел. В комнате голова отдалась приступом боли, он сел на пол, не в силах дойти до кровати или кресла. Хотелось плакать, но глаза были сухи, как будто кто-то на небесах решил лишить его самого простого выхода из ситуации, ведь вместе со слезами от людей уходит боль и страдания. Его же оставили гнить изнутри с тем, что он чувствовал. В голове было слишком много всего, чтобы выделить нечто главное, что тревожило больше всего. И он опять подумал о Лизе. Не хотелось сразу представлять весь ее образ, так что он постарался воссоздать его с самого начала, как художник отражает внешность человека на холсте. Ему хотелось вырисовывать каждый изгиб тела, чтобы через мгновения отойти в воображении подальше и увидеть, как на месте опустошения и горя возникла самая красивая девушка в мире. Лиза была действительно прекрасна, но он довел замысел создателя до собственного, несуществующего идеала. Лиза его воображения была иррациональна, невозможна, по своей сути, он даже испугался бы, увидев такую девушку. Любил Александр ту, что недавно (хотя по мнению самого юноши с того времени произошло непростительно много событий, чтобы уместить их в отведенное количество суток, поэтому сейчас он готов был перестать верить всем измеряющим время механизмам, потому что они лгут, лгут нещадно и грубо) вошла в кабинет, но это не мешало ему создать собственную музу на ее основе, которая приходила бы в особенно романтичные моменты, вдохновляя своей близостью на творчество и новые свершения. Эта девушка стала спасением от отчаяния, неожиданным выходом из запертой комнаты, когда свеча надежды превратилась в жалкий огарок, который вот-вот догорит (стеарин дорогой, так что ты не покупаешь новую). Он назвал ее Елизаветой. Сел за письменный стол, достал листок бумаги и начал писать о своей любви к ней. Слова появлялись на бумаге поразительно легко, почти не приходилось останавливаться, чтобы подумать над формулировкой и продолжением мысли, ведь все выражения уже оформились в его сознании. Необходимо было только присмотреться внимательнее, чтобы отыскать их.
Письмо получилось очень чувственным, совершенно не характерным для сегодняшнего дня. Оно было написано без корыстных соображений, не стремилось поразить получателя (тем более что его не существовало в действительности) красотой слога. Любовь в чистом виде, без дальнейшего плана, рациональных раздумий, не подчиненная законам логики, из-за чего особенно прекрасная. Эти строки стремились отразить недоступное Александру чувство, приближались к нему максимально близко, но никогда не пересекали черту, как гипербола не может достигнуть оси абсцисс в силу законов математики. Время прошло незаметно, на улице уже вечерело. Александр решил отдать письмо Лизе на следующий день, отложил его в сторону, чтобы ненароком не прочитать написанное, ведь в таком случае люди начинают сомневаться, находят ошибки и неточности, в стремлении исправить их делают новые, а потом, окончательно разочаровавшись, выкидывают листок в мусорную корзину и забывают о нем. Стремление к совершенству – бич начинающих писателей, загубивший множество талантов, которые теперь работают где-то еще или не работают вовсе, уже не вспоминая о возможности написать на бумаге что-то, кроме финансового отчета. Он взял в руки книжку, сборник юмористических рассказов Джерома К. Джерома. Читалось на удивление легко, сознание не цеплялось за неприятности прошедших дней, равно как и за моменты радости, а потому Александр с легкостью погрузился в атмосферу классических, добрых шуток, невинного балагурства, за которым сам юноша мечтал застать себя однажды в преклонном возрасте, чтобы в очередной раз убедиться, что жизнь кипит внутри, несмотря на года и морщины.