Записки пилота. Тетралогия

Рудаков Алексей Анатольевич

Надомной со свистом пролетает очередная серия зарядов, блокируя и это направление.

Очередной перекат приводит меня за очень толстый ствол. За ним, прячась от непрекращающегося обстрела сидит на корточках Чип.

– Рванули?
– Предложил он, когда я смог восстановить дыхание.
– Вдоль этого поваленного ствола, - он указал на лежавшее в двадцати, примерно, шагах от нас дерево.

– Потом, прикрываясь им выскакиваем на крайнего. Они плохо поворачиваются, проскочим.

Я кивнул. Пауки, по крайней мере эти, поворачивали действительно плохо

и среди ЗК были удальцы, у которых получалось бегать вокруг них, отстреливая лапы на трофеи. Таких, как их называли, кайтеров, было мало. Но они были, и их опыт, многократно виденный нами по лагерному видео, мог нас спасти.

– Ну что, готов? Дыхалка как?
– Спросил он, осторожно, едва-едва выглядывая из-за ствола.

Всё это время фуражиры не прекращали свою работу и, наверное, ствол - с их стороны, был уже покрыт толстым-толстым слоем клея. Лучше бы - шоколада, проскочила мысль, как реакция на вбитую и виденную много раз рекламу очередного химического снека.

– Пошли.
– Я сгруппировался, готовясь к рывку и едва уловив начало движения Чипа рванул к поваленному стволу.

Первые пять шагов мы пролетели в прыжке. Жуки не успели среагировать и перевести огонь.

Ещё пять мы проскочили под свист пролетающих над нами комьев клея.

Половина!

Отталкиваюсь от земли и рыбкой ныряю за ствол.

Что-то бьёт меня по ногам. Попали?!

Чип, проскочивший первым хватает меня за руки и втаскивает под укрытие. Поваленное дерево тут же начинает мелко содрогаться от множества попаданий.

– Задели тебя, - с абсолютно спокойным выражением лица он достаёт нож.

– Ты чего?
– Я приподнимаюсь на локтях, вжимаясь в дерево. Ногами шевелить я не могу - в районе колен они спаяны крупной блямбой клея.

Чип не отвечает и, поигрывая ножом склоняется надо мной.

– Ты?...
– Выдыхаю я ему прямо в лицо.

– Расслабься. Штаны срежу. Побежишь с голой задницей, авось напугаешь жучков.

Он начинает резать мои штаны, помогая мне вытащить ноги из закаменевших участков, но треск сучьев сзади - с единственного пока безопасного направления заставляет его обернуться. Что там я не вижу - выпрямившись он полностью перекрыл мне обзор.

– Вот же су-суки!
– Слышу я его всхлип и в следующий момент нас обоих накрывают небольшие, но очень точный плевки клея.

Хлоп-хлоп-хлоп! Серия коротких плевков намертво блокирует мою нижнюю половину тела.

Ещё серия хлюпающих звуков и передо мной падает, скованный в напряжённой позе, пойманный во время движения Чип.

Он поворачивает голову ко мне и шепчет:

– Гранату. Успей.

– Нет. Нету, - отвечаю ему я, пытаясь вытащить из ножен на чудом не заплёванном сапоге нож.

– Хлоп-хлоп!
– Моя рука приклеивается к сапогу. Кончиками пальцев я могу дотянуться до яблока ножа, но толку от этого нет никакого.

Какая-то тень накрывает нас и я вижу одного из пауков. Он, стоя в позе атаки, приподнимает передние лапы и мощный удар вбивает меня в темноту.

Глава 14

Темнота. Темнота и тишина.

Хотя нет, это мои мозги тупят, медленно выводя меня из забытья, вызванного мощным ударом паучьей лапы. Постепенно, сильно тормозя, включаются органы чувств.

Первым на рабочую мощность выходит слух и я начинаю различать целую гамму шумов - какое-то поскрёбывание или шуршание, шелест, скрип. Следом и глаза - мне удаётся проморгаться и приходит осознание, что я нахожусь в неком помещении, очень слабо освещённом. Свет исходит от одной из стен, красноватый и какой-то умиротворяющий, навевающий покой и дрёму. Свечение очень слабое, или это мои глаза всё ещё не пришли в норму? Я различаю только эту одну, светящуюся, стенку. Она какая-то полупрозрачная, с разбросанными по всей её поверхности прожилками и за ней проскальзывают какие-то неясные тени, даже не тени - сгустки темноты. Одни крупные, перекрывающие собой источник света, отчего моя комнатка на краткий миг погружаются во тьму, другие маленькие, быстрыми тёмными пятнами мелькающие на багровом экране стены. Одно из таких небольших пятнышек начинает увеличиваться в размерах, приобретать контрастность и упорядоченность, формируя на светящейся плоскости силуэт. И чем чётче я начинаю его различать, тем меньше мне нравится то, что я вижу.

На тёмно багровой стене чётко, чрезмерно чётко чернеет силуэт паука с растопыренными в разные стороны лапами. Некоторое время он, силуэт то есть, неподвижен и у меня возникает ощущение, что он наблюдает за мной - прямо сквозь стену. Я напряжённо смотрю на неё и тень исчезает, быстро превращаясь сначала в тёмную кляксу, затем просто в тёмное пятно и наконец просто пропадает, скользнув за край освещённого участка.

Пробую пошевелиться, но едва я напрягаю мышцы, как мириады крохотных иголочек впиваются в мою плоть. Я шиплю от боли и непроизвольно дёргаюсь, чем только увеличиваю свои страдания.

– Пройдёт, ты просто отлежал себе всё.
– Раздаётся из темноты голос Чипа и понимание, что я тут не один, придаёт мне сил.

– Чип, ты тоже тут?

Короткий смешок.

– А где ж мне быть. Тот гад сначала тебя отоварил, а потом и меня вырубил. Только я раньше очнулся.

– Где мы?

– А ничего умнее придумать не можешь? В плену, где ж ещё. Ща эти, - судя по звуку, Чип сплюнул.
– Проголодаются и за нас возьмутся.

– Думаешь?

– А зачем мы им? Живая консерва. Если свезёт - убьют сразу.

– А если нет?

– Тогда хреново.
– Он снова сплёвывает.
– Могут личинку подсадить. Прилепят на брюхо кокон и всё.

– Что - всё?

– Двоечник. Биологию в школе учить нужно было. Вылупятся и тебя живьём сожрут.
– Он снова вздыхает.
– Так что лучше если нас прямо сейчас взрослые схарчат. Один укус и мы спим. Сонному легче дохнуть.

Его слова производят на меня ожидаемый эффект и я начинаю дёргаться, пытаясь освободиться, но увы - паучий клей держит крепко. Как и до оглушения всё, что я могу сделать - это коснуться кончиками пальцев самого краешка рукояти ножа. Услышав мою возню Чип невесело окликает меня: