Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб
Шрифт:
Мигель остановился около телефонной будки и, бросив в автомат несколько монет, набрал номер. Когда на противоположном конце провода подняли трубку и послышалась знакомая трель автоматического переключателя линии, Мигель продиктовал несколько цифр и повесил трубку на рычаг. Теперь кэп получит сообщение о выходе в резервную точку, которая известна только ему. И если в условленное время Мигель не появится на первой точке, капитан будет переходить от одного контрольного пункта к другому по заранее отработанной схеме до тех пор, пока не встретится с Мигелем или пока не выйдет к последней контрольной
Его захватили сразу, как только он пересек порог своего номера. Захват был проведен массированно, бестолково и излишне жестоко. Пока четверо человек припечатали Мигеля к полу, трое безуспешно пытались надеть ему наручники. Причем двое выворачивали руки в разные стороны, а третий старался стянуть запястья и застегнуть браслеты. Наконец это удалось, и Мигеля в наручниках и с кляпом во рту, протащив по запасной лестнице в подвал, внесли в незнакомое помещение и бросили в кресло.
Мигель успел прекрасно изучить здание пансиона, но о наличии этой комнаты он и не подозревал.
В помещении, обставленном только большим столом и несколькими стульями, находилось более десятка мужчин, большая часть которых явно представляла категорию банальных исполнителей. Но четверо из присутствующих заметно отличались от остальной массовки.
«Да, парни, совершать террористические акты вы умеете, а вот грамотно произвести захват вас так и не научили», – подумал Мигель.
Вскоре к семерым боевикам, которых сложно было детально рассмотреть в полумраке, присоединился еще один. «Значит, всего вас двенадцать», – автоматически считал Мигель.
Последний вошедший подошел к толстяку, что-то сказал ему на гортанном языке. Толстяк одобрительно кивнул головой и повернулся к мужчине с европейским лицом, который поднялся из кресла, поставил на стол стакан с напитком и плавающими кубиками льда и приблизился к Мигелю.
– Хай, приятель! – приветствовал он Мигеля. – Как дела? Хорошо? Ну ничего, будет еще лучше.
С этими словами незнакомец неточно, но сильно ткнул Мигеля кулаком в живот. Мигель охнул и, скорчившись от боли, сполз с кресла. Отдышавшись и чуть приподнявшись с пола, он прижался к креслу и испуганно затараторил по-испански:
– Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Позовите дона Антонио, он знает меня уже четыре года. Я простой студент, я ничего не знаю. Просто я каждый год отдыхаю в этом пансионе. Чего вы хотите от меня?
– Заткнись! – рявкнул толстяк, вскочив с места, отчего его живот заколыхался, как желе, а тучное тело, словно отдельно от него, продолжило надвигаться на Мигеля.
«Ну вот и состоялось первое знакомство со знаменитым Ахметом и его гостеприимством», – подумал Мигель и в якобы порыве «инстинктивного страха» вжался в спинку кресла.
– Где твое оружие? – рявкнул Ахмет, а затем, повернувшись к застывшим боевикам, скомандовал: – Обыскать!
Двое крепких ребят обшарили Мигеля, но, не удовлетворившись этим, просто содрали с него одежду и, проверив все самым тщательным образом, молча повернулись к Ахмету, который, словно гора, возвышался над полуголым и распростертым на полу Мигелем.
Пинок ногой в живот опять согнул Мигеля пополам, а второй удар пришелся вскользь по носу, разодрав кожу. Однако перед глазами все поплыло, и Мигель предпочел «потерять сознание», его тело обмякло. Наклонившийся над ним боевик констатировал:
– Нокаут, босс, минут через десять – пятнадцать очнется.
Ахмет молча сел в кресло и уставился на европейца, который с виноватым видом застыл посреди комнаты.
– Ахмет, у меня абсолютно точные данные, – воскликнул он. – Я не знаю, как выглядит объект, но по косвенным признакам это должен быть он. У него должен быть специальный пистолет, о котором я уже сообщал. Он не расстается с ним никогда. Я не понимаю, что происходит.
Ахмет передал документы Мигеля одному из своих боевиков и, шепнув ему что-то на ухо, отправил в только ему одному известном направлении. Через пять минут охранник вернулся в сопровождении дона Антонио, который молча положил перед Ахметом несколько журналов и небольшую папку. Ахмет углубился в изучение того, что ему показывал дон Антонио.
Завершив изучение материала, Ахмет кивком головы отпустил Антонио и поднял лицо на европейца:
– Ты что, безмозглый осел, нас хочешь подставить? Мы за что тебе платим деньги? Где оружие и документы, о которых ты говорил? Мы перевернули его номер и весь багаж. Этот студент вот уже четыре года с командой таких же полунищих приезжает в пансион, создавая нам прикрытие. Все документы и досье Антонио подтверждают это. Его виза истекает через неделю, а нам нужен как минимум месяц для завершения операции. А вдруг родственники этого голозадого мальчишки позвонят в посольство и те свяжутся с полицией? Ты понимаешь, чем это грозит? И убрать этого студента просто так мы тоже не можем. Мне проще ликвидировать тебя как шелудивого пса.
Ахмет в порыве гнева сбросил на пол бокал европейца.
– Я получил абсолютно точную информацию, – продолжал оправдываться европеец. – Ты же знаешь, Ахмет, моим источникам можно доверять. К тому же…
– Заткнись, шелудивый пес! – взревел толстяк. – Если шеф узнает, что мы не нашли всю группу, которая должна была нас ликвидировать, он ликвидирует нас сам. Но прежде я ликвидирую тебя!
Повернувшись к охранникам, толстяк приказал привести в чувство мальчишку. Когда это удалось и парень открыл глаза, то опять, вжавшись в кресло, испуганно затараторил свое. Это был стандартный набор фраз, призывавших незнакомцев забрать его скромные деньги и все, что они захотят, но отпустить «несчастного испанского студента» домой.
Когда же он увидел в руках одного из охранников шприц, то чуть не плача стал уговаривать пощадить его. Укол не дал результатов. После начала действия препарата парень все так же лопотал по-испански, но уже не реагировал на задаваемые ему вопросы. Он только замедленно повторял свои душещипательные просьбы пощадить его.
Толстяк, вконец озверев, влепил европейцу пощечину и приказал двум охранникам отвести его в одну из комнат «для гостей».
Когда европейца увели, два других человека переглянулись и вопросительно посмотрели на толстяка, который от волнения взмок, раскраснелся и покрылся бисеринками пота.