Записки рецидивиста
Шрифт:
— Слушай, парень, быстро раздевайся, только без хипиша.
«Суки, „торчков бомбят“, — подумал я, усмехаясь про себя. — Что посеешь, Дим Димыч, то и пожнешь, так в Библии сказано. С чем боролся, на то и напоролся. Жалко, Витька нет со мной. В кого только они переодевать меня будут, что-то не вижу подходящих кандидатур».
Обвел взглядом грабителей: двое русских, двое — армяне или азербайджанцы, и, чтобы выиграть время, сказал:
— Мне не жалко костюма, ребята. Только никому из вас он не подойдет, велик будет.
— Это уж не твоя забота. Быстро, сука, кому
— Па… па… пожалуйста, — сказал я, специально заикаясь, будто так сильно перепугался их, и не спеша начал расстегивать свой «лепень», а сам в уме прикидывал: «Нажать на спуск не каждый решится, нужно мужество, по себе знаю, а вот сунуть пику в бок — это любому подонку под силу: ни ума, ни мужества не требуется. Задний опаснее всех, здесь спереди хоть обзор есть. Первым надо вырубать того, который сзади. Ну, с Богом. Где наша не пропадала», — созрел окончательный план.
Испытанным способом отвлекать внимание я крикнул, повернув лицо в сторону аллеи:
— Ваня, Иван!
Этого было достаточно: четыре пары глаз повернулись в сторону аллеи. И в эту же секунду правой ногой, пяткой по-стрельцовски, но только сильнее лягнул заднего по колену. Да, видимо, удачно. Нога пошла на излом, хряск суставов и рвущихся сухожилий слились с душераздирающим криком парня. Не переводя дыхания, левой рукой снизу вверх и чуть в сторону я так саданул по руке с револьвером, что тот ракетой взвился в воздух. Правым боковым ударом в челюсть я вырубил командира огневой позиции. И как шел корпусом по инерции, то правой ногой в падении через левую ногу, эдаким крученым ударом, как Пеле выполняет сухой лист, засадил парню с левой стороны в промежность, начисто лишив его мужского достоинства. Он охнул и скрутился в улитку, скуля от боли.
Вооруженные сопляки просто не ожидали от безоружной жертвы такой подлости и вероломства. Да и откуда им было знать, что я прошел такую школу испытаний, что им в самых кошмарных снах не снилось, и двумя руками в зоне жал сто двадцать. Вот где пригодились сила и ловкость.
Четвертый парень, оставив поле брани, стал делать «ноги, мои ноги». «Гарун бежал быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла», — вспомнился мне отрывок из поэмы Михаила Юрьевича. Несколькими прыжками я настиг беглеца и «калмычкой» (удар ребром ладони по шее) уложил его отдыхать на землю.
Мне ничего другого не оставалось, как собрать трофеи, больше я их бить не стал. «Рыцари плаща и кинжала», а также и пистолета скулили и корчились на пожухлой траве. Подобрал две финки, револьвер долго пришлось искать — далеко отлетел. Потом по очереди вывернул несостоявшимся бандитам карманы, набралось около шестисот рублей. Видимо, кого-то передо мной успели «отбомбить». Документов у троих не было, только у одного оказался студенческий билет на имя Тимофеева Бориса, второй курс, сельхозинститут.
Напоследок я сказал ребятам:
— Ну и шутки у вас дурацкие. Извините, если что не так.
Не прощаясь с джентльменами удачи, я повернулся и зашагал по аллейке.
Домой пришел поздно, все уже спали. Пошел на кухню, достал из шкафчика начатую
Проснулся от толчков, кто-то трясет меня за плечи. Открыл глаза, Витек стоит.
— Вставай, Дима. Похмеляться будем.
— А сколько времени?
— Одиннадцатый. Твоих никого нет. Татьяну сейчас встретил — на базар пошла.
Я поднялся, пошел умыться, побрился, поздоровался с попугаем, Кузя тоже ответил приветствием, последние дни мы с ним подружились капитально, зла друг на друга не держали.
— Как там, Витек, обстановка в «Голубом Дунае»?
— Все нормально.
— Ментов не было?
— Были, посидели немного и свалили. Тебя и Галка, и Гюльнара спрашивали. Сказал, ты уехал по делам.
— Правильно сказал. А мой вчерашний роман с Сонькой вон чем закончился, — сказал я и выдвинул ящик письменного стола, показал Витьку трофеи.
— Ни хрена себе, да тут целый арсенал.
Рассказал я Витьку все, что произошло со мной за вчерашний вечер.
— Сейчас, Витек, в город поедем, я себе тоже морскую форму куплю. Все-таки в «килькин» флот поступаем на работу, должна и форма быть соответствующая. Выпив бутылку водки, что принес Витек, мы махнули в город, зашли в универмаг. Я выбрал офицерскую форму, фуражку с высокой тульей. Надел на себя, глянул в зеркало: ну, красавец. Форма удачно сидела на мне, и было ощущение, будто я ее не снимал никогда. У Витька от восторга даже челюсть отвалилась. Ударив по ней тыльной стороной ладони снизу вверх и поставив на место, Витек сказал:
— Товарищ капитан, да вам в кино только сниматься и на парады ходить. Такой костюм обмыть надо, чтобы носился долго. И можно, Дима, я тебя буду называть «товарищ капитан», звучит солидно.
— Дело твое, называй, возражать не буду. А вообще, Витек, нам с тобой предстоит большое плавание, но об этом дома поговорим.
Набрали водки, пива, закуски и поехали домой. После первого стакана водки я сказал:
— Так, Витек, пока при памяти, поговорим на серьезную тему. Предлагаю тебе съездить со мной на «гастроли» в портовый город Таллин. Иностранцев надо «пощекотать» и «пошарашить» (пограбить), чтобы они не забывали, где находятся и за чей счет живут. Что ты скажешь?
— А что, поехали, товарищ капитан.
— Только, Витек, договоримся так: ты должен знать и помнить, что на свободе «пассажир» случайный, и будет малейшее подозрение, что можем «сгореть», ты, не задумываясь, должен вырубать. Это наше спасение и уход от ментов. Понял?
— Да.
— Тогда поехали. Возьмем билеты на Ленинград, а там пересядем. Билеты ты будешь брать, а я посеку за ментами. К поезду подойдем за минуту до отправления, — инструктировал я абитуриента уголовных наук.