Записки русского изгнанника
Шрифт:
Но и там двери все еще были заперты. По счастью, дворник пригласил нас к себе. Его жена быстро согрела самовар и напоила нас горячим чаем. Наконец, ровно в восемь, все двери распахнулись, и мы попали в объятия генеральши, которая рассыпалась в извинениях за проведенную нами ночь. Она сообщила нам обо всех бедствиях, постигших наших близких в Петербурге.
— Мария Николаевна уцелела и живет еще в своей старой квартире, — говорила она. — Тима открыл было столовую, нечто вроде ресторана, но потом его арестовали со всеми его посетителями и увезли в Кронштадт, откуда никто не возвращался. Ангелиночка скончалась в монастыре
Потом пришло письмо от Лили, что Махочка скончалась от голодного тифа.
Володя вернулся из плена, он с женой и детьми поселился где-то на Охте, самого его возили в Москву, хотели забрать в Красную армию, но ему удалось спастись, ссылаясь на близорукость. Теперь он служит на железной дороге. Кира замужем за дальним родственником, маленький Пуха продает газеты, а старший, Ася, где-то на юге с «кадетами».
Самим Чернецовым удалось вовремя ускользнуть из Петербурга. Она захватила с собой обе семьи — одна дочь была замужем за нашим старым другом Михаилом Сергеевичем Росляковым, который познакомился с Олей еще в доме отца, у которого постоянно бывал по должности квартирмейстера 1-й бригады, а теперь скитался где-то на юге России. Легкомысленная Верочка вышла замуж за полковника генштаба Орлова (по прозванию «дуля»), прекрасного человека, любимца всех товарищей. Как и сестра, она подарила мужу двоих детей и оказалась образцовой матерью: в этой серьезной, заботливой матери уже нельзя было более угадать бесшабашной шалуньи, которая кокетничала со всеми окружающими и наводила панику на дам.
Муж Софьи Осиповны, полковник Чернецов, давно уже умер. Он происходил из старинного боярского рода Смоленской губернии и, несмотря на крупное состояние, всегда отличался удивительною скромностью и порядочностью. Сама она, неизменная подруга моей мачехи, обладала добрым сердцем, но хорошо знала жизнь и в свое время кружила головы всем окружающим. Теперь, в роли бабушки, она производила впечатление серьезной и практичной женщины и истинной главы семьи.
Немного спустя пожаловали и оба Владыки. Преподобный Антоний сразу же узнал меня и припомнил наше свидание в Казани.
— Ну, а где же ваш тогдашний товарищ? — спросил он. — Чем кончилась ваша дружба?
— Вскоре после посещения родители уговорили его жениться и идти в академию. Я остался один, но ненадолго. Вы видите, я нашел себе более постоянного друга. А бедный мой Миша недавно был расстрелян в Киеве в числе прочих.
— Не надо ему было покидать вас. За это он и пострадал! — заключил Владыка.
У меня сложилось другое убеждение. Господь удостоил его мученического венца за его чистое сердце и небесную кротость. Мне Он уготовил иное будущее, более соответствовавшее страстным порывам моей беспокойной души: будущее, полное отрад, но и тяжелых трудов и испытаний…
Вайчешвили
Голенький ох, а за голеньким Бог.
Пословица
По прибытии в Ростов эшелон поместили на запасных путях вдали от города. Ввиду полной неизвестности положения мы заперли купе и пошли в город, где на Садовой,60 проживал дядя моей Али, Николай Андреевич Захаров, с женой и дочерью. Нас встретили с распростертыми объятиями и отвели нам хорошенькую комнатку.
Город только что был занят немцами, но все уже быстро пришло в порядок, по улицам ходили трамваи, разъезжали извозчики. На красивом Пушкинском бульваре, обсаженном чудными деревьями, гуляла нарядная публика, театр и кинематограф ломились от посетителей. Утром на базаре можно было найти все, что угодно. Присутствия немцев не замечалось.
Еще по пути до нас доходили кое-какие газетные известия. Теперь уже можно было отдать себе отчет в политическом положении.
Почти вся Малороссия была очищена от большевиков и занята оккупационной армией. Два германских корпуса находились в Закавказье. На Дону после смерти Каледина началась реакция, и вновь избранному атаману Краснову в контакте с немцами, удалось очистить Новочеркасск и значительную часть области, куда пробился маленький отряд, состоявший главным образом из офицеров и юнкеров, и присоединившихся к ним кубанских казаков.
Отряд этот вынужден был отступить из-под Екатеринодара после смерти организовавшего поход генерала Корнилова. Сейчас он сосредоточился в станице Мечетинской на границе Ставропольской губернии и находился под командой генерала Деникина. При нем находился и маститый генерал Алексеев.
Давно еще в газетах промелькнули слухи о том, что при отряде находились Великий Князь Николай Николаевич и одна из дочерей Государя. Никто не знал истины, но это подавало надежды… Другой офицерский отряд под командой полковника Дроздовского был сформирован из остатков армии генерала Щербачова и прошел походом всю Новороссию. Незадолго до занятия Ростова немцами он пытался захватить город, но потерпел неудачу и теперь пытался соединиться с добровольцами Деникина.
Отдохнув в милой семейной обстановке, мы прошли в эшелон, где нас ожидала крупная неприятность. Накануне мы решились впустить в купе старенького подполковника, который умолял дать ему возможность хотя бы разок выспаться по-человечески после двухмесячного путешествия в сидячем положении. Теперь оказалось, что утром он исчез и забрал с собою все мое белье.
Но беда никогда не приходит одна… В городе, на трамвае, мы едва протиснулись на заднюю площадку, на остановке все окружающие нас выскочили вон и рассыпались по улице.
— Вас обокрали, — обратился ко мне кондуктор.
Я сунул руку в карман — пусто. Пятнадцать тысяч сбережений, все драгоценности моей жены, спрятанные в мешочке, исчезли в мгновение ока…
Ко мне подбегает посланный из эшелона:
— Вас просит Вайчешвили. Он остановился в том самом отеле, который снят германским командованием на главной улице…
У дверей отеля — немецкие часовые, в касках, с примкнутыми штыками. Вхожу. Первая дверь налево открыта. Там, за письменным столом, сидит Вайчешвили. Он поднимается мне навстречу.
— Я слышал о вашем несчастье. Только что я вернулся из Армянского центра, получил от них 4000 рублей. Возьмите половину… Расписку… Но какую же расписку могу я взять со своего старого командира?
О Красной Поляне нечего было и мечтать. Турецкого фронта уже не существует. В Тифлисе немцы. Все пути из Грузии на север в руках у красных, которые беспорядочными отрядами пробиваются на родину. Пока что Алечка останется у родных. Мне нет выбора: еду в отряд Деникина. Но это — перст Божий. Да будет Его святая воля!