Записки сахалинского таёжника
Шрифт:
В четырнадцать ноль-ноль тронулись в путь. Когда прошли по обходной тропе и вылезли на основную, главную, дорогу, стали на перекур, — пока всего лишь второй перекур. Неплохо прошли, но это только начало. Впереди перевал, а пятнадцать литров икры — это двадцать килограмм!..
— Так, вы следующий перекур делайте на зимовье и меня подождите, я быстро прибегу.
— А ты куда собрался?
— За икрой я, Колёк, собрался, да и фонарик прихвачу. Мы посветлу не вылезем к мотоциклу.
— Да ну, Тимоха, время-то еще много, надо хорошо идти, и как раз к ночи у тачки будем.
— Саша, от сюда пустому часов пять бежать до поляны! И не забывай, что после каждого перекура рюкзак становиться тяжелей — силы уходят.
— Будем меньше курить.
Махнул рукой: мол, что с бараном разговаривать, и побежал на стан. Как потом узнает, Саша всего лишь три раза выносил икру с Бахуры, а строит из себя великого икроноса! Колёк в том году с больной ногой сделал четыре ходки. Обычно хватает времени на шесть ходок в год. Если не пить, то можно сделать двенадцать ходок. Но, опять же «но» — организм не у каждого выдержит жёсткий график работы. А так: вытащили икру, пару-тройку дней водку жрут, гуляют, тело-мышцы в это время отдыхают.
Саша промышляет рыбу на Большом Такой, там на мотоцикле можно подъехать прямо к обрыву, внизу медленно течёт река. Да все икроносы промышляют рыбу на Большой Такой! Но, пока там нет рыбы, — на речках восточной стороны Сусунайского хребта рыба уже идёт.
Прибежал на стан, забрал литр готовой икры, схватил фонарик и бегом вниз, до рюкзака. Ношу на плечи, — вперёд, надо поспешать! Смысл: напарники будут плестись…
На тропе напротив захода на зимовье некого нет. Бросил рюкзак, поднялся на избу. Не обождали, гады. Догнал бы их еще до перевала, но так стало обидно! Вот, уроды, это Сашина работа: мол, надо поспешать и успеем засветло! Если бы с ними не было Мурки, они бы ждали начальника Анны! На минуту задумался: так, время пять часов — солнышко уже второй месяц на низ, на зиму идёт. Да пошли они козе под хвост!
Спустился к реке, вытащил с рюкзака короб, поставил его в тихую, неглубокую заводь с проточной водой. Наверх наложил булыжников, — ночью враги икру не достанут! Лишь бы баян не развалился под тяжестью булыжников. Всё бы ничего, но курева мало: осталось пять сигарет «Примы». Связался, дурак: все его запасы скурили, мол, забыли сигареты!..
За собаку они ответят! — Колёк ответит, хотя виноват Саша. Нет, виноват брат, он старше этого Саши почти на десять лет, а головой думать не хочет! Успеют засветло! — Да их ночь накроет, как только выйдут на первый прямой участок тропы! До поляны, до мотоцикла, идти ещё два часа, и это днём — два часа. Не захотели один фонарик на четверых — идите со спичками на троих!
Поднялся на избу, завел печку, немножко прогрел зимовье. Сделал костерок, заварил чая, — офицерский котелок постоянно в рюкзаке, там же немножко сахара, заварки. Ближе к ночи сварил картошки в мундирах. Присел покушать, да так присел, что потом удивился самому себе!..
А куда делся литр икры? Вот это дал стране угля! За один присест схомячить литр икры! Хорошо икра пошла вприкуску с молодой картошкой! Было в его прожорливой практике более пяти литров икры за двое суток. Но тогда он завтракал, обедал, полдничал и ужинал с икрой…
Был и литр за один присест, — тогда лечился, кость с горла выгонял. Хорошая, вкусная икра, да и картошка молодая неплохая. Разве молодая картошка бывает плохой? Это икра бывает плохой, еще какой плохой! — Последствия после плохой икры бывают ужасные. А вот после картошки, даже после старой картошки, последствий не бывает, не слышал ни одного случая, чтобы кто-нибудь отравился плохой, несвежей картошкой! Это сродни анекдотам!
Проснулся на рассвете, — свежо. Не стал заводить печку. Чай сделал на костре, попил, скрутил цигарку, покурил. Табака осталось на две неполноценных самокрутки! Спустился на речку: короб на месте и даже не рассыпался. Минут пять вставлял баян в рюкзак. Сначала не мог сообразить, потом дошло: короб положил на выступ породы и на него напялил рюкзак. Ещё вчера, как только выдернул баян с рюкзака, сразу ужаснулся: а как его завтра в рюкзак вставлять? Баян сделан — тютелька в тютельку! Наверное, придется икру вытаскивать. На верху короба по периметру набиты рейки для жесткости, так что быстро икру не вытащишь. Икру-сырец лучше меньше тревожить: чем она дольше простояла, тем легче давится. Вместе с рюкзаком в воду не поставишь — жалко рюкзак. А на воздухе икра бы за ночь пропала. Не совсем бы пропала, но запах бы уже был…
Бодро пошагал наверх, — еще бы не бодро, после литра-то икры и хорошего, многочасового сна! Да после такого наверх должен бежать, а не бодро шагать. На перевале хватанул немножко адреналина.
Покурил цигарку на любимой березе, направился, было, в гущу бамбука, кустов и стланика. Самый не хороший участок тропы. — Сегодня обильная роса. Вдруг услышал шорох: по тропе двигается зверь, быстро двигается, бежит. Всё ближе и ближе, — уже видно, как бамбук шевелится! Моментально скинул рюкзак и с кармана вытащил нож. Рюкзак поставил спереди. Медведь небольшой, медвежонок, — значит, отобьемся. Звездануть двадцатикилограммовым коробом по голове — мало не покажется!
С бамбука выбегает медвежонок, только, правда, белый, полярный!
— Муська, хорошая моя!
Мокрая собака прыгнула хозяину на грудь, плачет, визжит от радости.
— Что, Муся, эти козлы бросили тебя? Пока ночью шли, — ты была нужна, ещё как нужна! Вот, уроды! Ну, я им сегодня устрою, козлы!
Побежал вниз, на Стрелке покурил последний раз. Без курева присаживался отдохнуть на пару минут. Быстро, однако, выскочил на автотрассу. Дождался автобуса, на совхозной остановке вышел. Вся банда должна быть у Олега, он будет делать икру. Олег живёт в полторы сотни метров от дороги, скажем, рядом.
Да, как и предполагал, все находятся в сарае, кроме Валька. Сарай огромный, можно заблудиться. Здесь гараж, икорный цех, много разных других отсеков. Глава банды тоже присутствует, он уже начал грохотать икру. Парниша поздоровался со всеми и сразу, с ходу наехал на Колька.
— Что вы меня не обождали?
— Тимоха, мы прошли зимовье, не заметили.
— Что вы гоните? Вон, на речке горбуше мозги компостируй! Твоя работа? — обратился к Саше. — Успели за светло, да? Хрен вам по всей морде! А если бы меня обождали, то с фонариком бы шли. Ты-то, Колёк, — ходок старый, опытный, кого ты послушал?..
— Правильно, Тимоха, поучи их! И зачем икру сырцом таскать, если там у тебя стан отличный? — сказал главный Саша.
Он на грохотке сидит, на корточках. Грохотка большая, огромная, площадь сетки — минимум два квадратных метра! Да-да, два квадратных метра и нет наружной рамки, которая нужна для натяжки сетки. Грохотка лежит на пластмассовом низкобортном тазе ведра на четыре, таз в диаметре метр. Борт у таза нормальный, даже большой для обычного полутораведерного тазика.
— Да Колёк упёрся и все: сырцом, сырцом! Ну, и что, как ваш сырец?