Записки средневековой домохозяйки
Шрифт:
Я с ровным выражением лица вынуждена была сидеть и слушать все эти словоизлияния, тогда как мне в этот момент хотелось бы покопаться в библиотеке для ответа на единственный вопрос: как мне вернуться назад? Вечером же, после того как герцог отпускал меня, у меня хватало сил лишь подняться к себе наверх, съесть принесенное Меган и рухнуть в кровать.
Правда, в беседах с герцогом попутно я пыталась хоть что-то узнать об имении, куда в любом случае уеду, если не найду способа вернуться. Но на мои вопросы про Адольдаг его светлость только отмахивался и говорил, чтобы я выбросила все глупости из головы. Если я стану следовать его
И вот наступил день, которого герцог Коненталь ждал с таким нетерпением, а я с содроганием. Не знаю, каким образом его светлость узнал, что племянник вернется с охоты, или где он обретался, именно сегодня, однако еще со вчерашнего вечера устроил суету без меры.
Кларенс возвратился к обеду. Узнав, что сегодня будет прием, он попытался было вновь улизнуть, однако был отловлен дядюшкой, и они, запершись в кабинете, беседовали о чем-то часа три. Порой их разговор прерывался гневными выкриками, угрозами и прочими непристойными вещами, которые благонравные аристократы в общении между собой допускать никак не могли. Чем дело закончилось, я так и не узнала, поскольку мисс Регер отослала Меган с кухни ко мне, чтобы та начала готовить ванну. Девушка так и не дослушала рассказ лакея, и я осталась в неведении.
Вечером, когда после суровых пыток утяжки в корсет и навьючивания кучи нижних юбок и сорочек меня наконец-то облачили в сшитое под руководством мисс Регер платье, в комнату пришел его светлость, дабы убедиться, что все в порядке. Увидев меня, бледную от волнения (это он посчитал, что от волнения, а я-то знала, что от нехватки воздуха из-за этого дурацкого корсета), он радостно заулыбался, прямо-таки посветлел лицом.
– Дорогая моя, ты чудесно выглядишь! Обворожительно! – заворковал он, а потом забрал у камердинера, стоящего в коридоре, большой футляр и положил его на трюмо. – Аннель, я думаю, что это колье, которое раньше принадлежало моей дражайшей супруге, как нельзя лучше подойдет к платью.
Мисс Регер, до этого молчаливой тенью стоявшая у стены, метнулась и, раскрыв футляр, извлекла оттуда пару великолепнейших серег с крупными полупрозрачными голубоватыми опалами, обрамленными аквамаринами. А потом и замысловатое ожерелье точно с такими же камнями, вспыхивающими в свете каминного пламени алыми и бордовыми искрами. Оно удивительно шло к платью из бледно-бледно-голубого шелка, по которому вились розовато-золотистые искусно вышитые цветущие вишневые веточки. Когда мисс Регер застегнула колье на шее, а я сама вдела в уши серьги, его светлость довольно отступил назад.
– Вот теперь я понимаю, что значит самая восхитительная леди! – Он оглянулся на мисс Регер, которая с удовлетворенным видом взирала на дело рук своих. – Сопроводите миледи вниз в малую гостиную к десяти часам вечера.
– Как прикажете, – почтительно присела камеристка.
– А пока составьте Аннель компанию, ведь до начала приема еще полтора часа. Она так волнуется. – И с этими словами герцог покинул нас.
А я вовсе не волновалась, я злилась, что никак не смогла воспрепятствовать этому дурацкому маскараду, где из меня пытались наскоро слепить послушную леди, которая не должна никогда раздражаться, всегда быть милой и едва заметно улыбаться, дабы у окружающих не складывалось впечатления, что она несчастна или чем-то расстроена.
Больше всего на свете сейчас мне хотелось сбежать куда-нибудь. И если бы мисс Регер не сидела рядом со мной как надзирательница, то я бы так и сделала.
Камеристка, застыв молчаливым изваянием, смотрела на каминное пламя, а я пыталась справиться со своими нервами самостоятельно. У Клары не было никаких иллюзий по моему поводу. Она, как женщина, насквозь видела все и, думаю, давно разгадала, что я не похожа на глупенькую дебютантку в первом сезоне. Однако она, преданная сердцем и душой родам Коненталь и Мейнмор, не испытывала сомнений, как ей следует поступать, и потому стерегла меня, точно собака на привязи.
Чтобы и в самом деле не разнервничаться и не разозлиться окончательно (а то ведь могла бы не удержаться и устроить скандал прямо на приеме), я, подойдя к зеркалу, принялась разглядывать свое отражение. От той, прежней, меня практически ничего не осталось, разве что глаза, смотрящие на мир недоверчиво и с опаской. А вот все остальное принадлежало уже совершенно другому человеку: сложная прическа, делающая лицо у же, лоб выше, шею длиннее, а линию плеч плавней. Едва уловимый голубоватый с золотым рисунком цвет платья оттенял бледную, незагорелую кожу, делая ее на вид бархатистей и нежней. И от этого глаза смотрелись едва ли не на пол-лица, губы горели розовой розой, а обыкновенные русые волосы заиграли золотистыми прядками. Благодаря опалам и прозрачно-голубым аквамаринам в серьгах и колье невыразительный цвет глаз вдруг оказался голубым, а весь внешний облик дышал весенней свежестью и красотой раннего утра. И неужели вот это все достанется Кларенсу – этому наглому, жестокому и бесцеремонному типу?! Да ни за что! Я после этого себя не то что уважать перестану. Я с этим жить дальше не смогу!
– Миледи, вам пора.
Оказалось, что мисс Регер уже стоит возле двери и ждет меня. Я глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и, расправив плечи, шагнула вперед.
Мы двумя тенями заскользили по коридорам. В доме слышался шум толпы, кто-то смеялся, легким фоном звучала музыка, звенели бокалы, шуршали наряды. Робко прошмыгивали слуги с пустыми подносами.
Мисс Регер привела меня в небольшую гостиную, обставленную целиком в голубых тонах. Обивка диванов и кресел, подушки, скатерти на столиках… даже панели на стенах и те были голубого цвета с бледно-голубым рисунком.
– Подождите здесь, – камеристка указала мне на один из диванчиков, а сама, молча развернувшись, вышла и, затворив за собой двери, оставила в одиночестве.
Мои нервы были как натянутая струна, казалось, тронь, и зазвенят. Сердце стучало с сумасшедшей скоростью. Оставаться одной не было никакой возможности. Я уже собралась было встать и незаметно уйти, как в тишине коридоров (звуки приема сюда не долетали) послышались шаги и голоса. Двое спорили. Не узнать их было нельзя – Кларенс и герцог Коненталь.
– И зачем вы заставляете показывать эту ведьму гостям?! – яростно продолжал маркиз.
– Кларенс, не смей! Аннель – очаровательная молодая леди. После того что ты натворил, ты просто обязан представить ее свету! – вспылил его светлость.
– Я ничего не…
Но тот, не дав договорить, перебил его:
– Даже не смей перечить мне! Я и так делаю что могу, а ты все усугубляешь положение. Тебе сейчас нельзя оставаться…
Кларенс не выдержал в свою очередь:
– Я сказал уже, что не…