Заповедник "Неандерталь". Снабженец
Шрифт:
Он выложил на стол из своей сумки большой и пухлый простой почтовый конверт среднего размера.
Деньги?
Деньги – это серьёзно.
Не видел я за свою жизнь филантропов, когда дело касается денег. Судя по толщине конверта – приличных денег.
Только спросил, кивнув на конверт:
– Тебя из-за них повесили?
– И из-за них тоже, - спокойно ответил Тарабрин, словно речь шла об обыденном деле. – Решил я тут у вас черной икрой торгануть. Оптом. В бочонках. Якобы белорусской. Она тут у вас дорого стоит, а у нас свободно в речке плавает. Кто же мог даже предположить, что не только государство
– Та-а-а-ак… почесал я в затылке. – Даги или азеры?
– Да кто их, чернявых, разберет. Для меня они все на одно лицо – чурки нерусские.
Помолчали.
Брать эти деньги с непонятными для себя обязательствами я не собирался. Тем более - оставлять на них свои отпечатки пальцев.
– Чай будешь? – спросил я гостя.
Надо же как-то обдумать ситуацию. Во что я тут вляпался? А приготовление чая - чем не законная пауза?
– Буду, - ответил гость. – Только не в пакетиках.
Памятуя о щедром приеме Тарабриным меня в его поместье, решил и самому не скаредничать. Заварил настоящий китайский у-лонг молочный из бутика ««Чай, кофе и другие колониальные товары»», что недалеко от меня торгует в Камергерском переулке. Дорогущая травка… я сам её не каждый день пью.
Маленькие пиалушки на стол я выставил фарфоровые, только современной китайской фабрикации. Но тоже красивые. Если специально не приглядываться, то на вид никак не хуже тарабринского антикварного сервиза.
– Извини. Но к чаю дома ничего нет, - предупредил я гостя и моментом оправдался. – Неделю дома не был, да и гостей не ждал, - развел я руками.
Тарабрин отпил глоток, оценил, и кивнул с довольной миной. Чай ему понравился.
– Что ж, Митрий, не поинтересуешься, что в конверте, - продолжал интриговать меня гость.
Честно ответил.
– Не хочу свои пальчики оставлять на них, пока не въеду в ситуацию. Что тебе от меня нужно? Зачем пытаешься меня купить?
– Это не покупка. Это благодарность моя за спасение. Хотя жизнь деньгами, тем более такими мелкими, не оценивается, - серьезно ответил Тарабрин. – Но тебе и машину нужно менять. И, по большому счету, место жительства.
– Что так, - удивился я.
Меня моя квартира вполне устраивала.
– Тут ты как на юру, - ответил гость и снова занялся чаем. – А наше дело не любит посторонних глаз. Тем более не забудь, что будешь на вид молодеть, что не может не вызвать интереса соседей. Хорошо бы только соседей.
И сам развернул конверт, приговаривая:
– Я же говорил тебе, Митрий, что деньги не проблема.
На стол выпала банковская упаковка пятитысячных рублёвых купюр. Вслед за ней шлепнули две ««котлеты»» евро. По двести и пятьсот номиналом.
В голове тут же защелкал внутренний калькулятор. Полмиллиона рублей и семьдесят тысяч евро. Где-то пять с половиной миллионов на российские деньги. Для благодарности пенсионеру -
– Зачем тебе нужно было наделять меня этой способностью - ходить по временам? У тебя своих людей двадцать тысяч душ. Неужели не нашлось подходящих претендентов?
Тарабрин ответил сразу, будто давно ждал этого вопроса от меня.
– С одной стороны, это вроде бы как случайно вышло. Был я, мягко говоря, не в своей тарелке. Приготовился умирать долго и мучительно. А тут - нежданное спасение, при котором захотелось осчастливить весь мир. А весь мир сфокусировался на тебе. С другой… Есть у меня способные претенденты в проводники с наших общинах. Только вот какая беда - кругозор у них очень узок. И что греха таить - образования не хватает. На рынке торговать еще могут, изображая советского колхозника, а… - махнул он рукой. – Судьба!
Помолчали. Поиграли в гляделки.
– Что ты от меня хочешь? – решил я все же прояснить ситуацию, что говорится: ««на этом берегу»».
– Особо ничего. Раньше думал у вас тут заработать на солнечные панели. Икра показалась хорошим товаром. Наивный я, хоть и полтора века прожил. Проще банки грабить – тут ты прав. Жили сто лет без электричества и еще проживём. А что электричества не требует, то проще и надежнее купить в начале двадцатого века. И качество товара там выше. Вещи делали тогда, чтобы служили долго.
Я засмеялся.
– Там что, преступности нет?
– Есть, – ответил Тарабрин. – И карманники, и мошенники, и даже разбойники есть. Но мафии нет. Народ в своей массе честней и с документами там проще. А с деньгами местными нам просто крупно повезло…
Было видно, что ему не особо хочется развивать эту тему, но он решился.
– Было это в те времена, когда я активно таскал в нашу общину всё, что ни попадя и откуда не попадя. В основном из Сибири в период вашей Гражданской войны. Там бардака было больше при правлении адмирала. Тупики все на станциях по всему Транссибу эшелонами забиты с разной помощью от Антанты. И, судя по тому, что стояли эти вагоны там месяцами – никому не нужные. Не вообще не нужные, а там, где они стояли. Даже охранялись плохо.
Тарабрин улыбнулся чему-то, отпил чаю и продолжил.
– Вышли из Тамбовской губернии мы в чистое поле. Жить негде, а на носу зима. Вот так встретило нас Беловодье. Неласково. Натащили через ««окна»» шпал, рельсов, построили у себя на Тамани тупичок в американской манере – прямо на грунт, без отсыпки пути. На них пассажирские вагоны отогнали от вас с того же Транссиба да от финнов – там в тупиках тоже много чего простаивало. Вагоны железнодорожные, углем отапливаются, да хоть дровами, а тепло – благо. Плюс каждому лежачее место досталось. Тот же титан с кипятком в вагоне – уже роскошь. А тут теплушки понадобились – барахло хранить. Угнали парочку у чехов из-под Иркутска. Искали сено, да промахнулись с наводкой. Не с того пути отцепили. Одна оказалась с патронами к австрийской винтовке. Вторая – не поверишь, - с золотом. Что сильно повезло – в монетах. Почти две тонны в империалах номиналом в пятнадцать рублей и полуимпериалах номиналом в пять и семь с половиной рублей. Червонцы тоже были, но уже меньше. Аккуратно в ящиках уложенные. В вощеной бумаге по десять штук упакованные.