Заповедное место
Шрифт:
Ноги до колен уже потеряли чувствительность. Он умрет здесь, как вампир, с запечатанным ртом и связанными щиколотками. Это делается, чтобы они не смогли выйти. Но Петер Плогойовиц все же смог. Вырвался из своего склепа, точно язычок пламени из зажигалки. Потом стал повелителем Хаджгета, жены человека по имени Данте и юных школьниц. И подчинил себе родственников солдата, которых превратил в вампиров. За это их потомки
Все-таки вспомнил последнее слово. Он старался вбирать воздух понемногу, но эти короткие вдохи сейчас давались ему с большим трудом, чем было еще совсем недавно. Он не думал, что так скоро начнет задыхаться, но ведь Кромс — мастер своего дела.
Еще совсем недавно — это когда? Кромс ушел с кладбища где-то час назад. Адамберг не мог слышать, как бьют часы на колокольне: до деревни было слишком далеко. Не мог посмотреть на циферблаты своих часов, не мог даже выглянуть в сад и узнать время с помощью Лусио.
13
Жерар Эе Нерваль. El Desdichado.
Дальше там было что-то про вздохи святой и крики феи. В общем, про звуки вроде тех, которые издавала В'eсна.
Действительно, он услышал чье-то дыхание. Один раз, потом другой. Это дышал он сам.
Арнольд Паоле. Он вспомнил имя солдата, которого победил Петер Плогойовиц. И теперь уже не забудет.
XXXVI
Даница, не постучавшись, вошла в комнату Владислава, зажгла лампу на тумбочке и потрясла его за плечо:
— Он не вернулся. Уже три часа утра.
Влад поднял голову и снова уронил ее на подушку.
— Он легавый, Даница, — не подумав, пробурчал Влад. — Поэтому и ведет себя не так, как все люди.
— Легавый? — повторила ошеломленная Даница. — Ты же сказал, это твой друг, у которого был умственный шок.
— Психоэмоциональный шок. Извини, Даница, я не должен был тебе говорить. Но он действительно легавый. У которого был психоэмоциональный шок.
Даница скрестила руки на груди, взволнованная и обиженная: она заново переживала прошлую ночь, которую, как выяснилось, провела в объятиях полицейского.
— И зачем он сюда заявился? Подозревает, что кто-то из здешних совершил преступление?
— Он надеется
— Как его звали?
— Пьер Водель.
— Для чего это нужно?
— Возможно, много лет назад кто-то из здешних знал этого человека. Не мешай мне спать, Даница.
— Пьер Водель? Это мне ни о чем не говорит, — сказала Даница, грызя ноготь большого пальца. — Правда, я не запоминаю фамилии туристов. Надо будет посмотреть в книге. Когда он здесь был? До войны?
— Думаю, гораздо раньше. Даница, сейчас три часа утра. Можно узнать, что ты делаешь в моей комнате?
— Я же сказала. Он не вернулся.
— Я тебе все объяснил.
— Тут что-то не так.
— У легавого всегда все не так, ты же знаешь.
— Пусть он и полицейский, ему незачем разгуливать здесь по ночам. Не надо говорить «легавый», Влад, надо говорить «полицейский». Из тебя вырос не слишком воспитанный молодой человек. Правда, твой дедушка тоже не отличался воспитанностью.
— Оставь в покое моего дедушку, Даница. И не придавай такого значения условностям. Ты сама с ними не очень-то считаешься.
— Что ты хочешь этим сказать?
Влад с видимым усилием сел на кровати.
— Ничего. Ты так за него беспокоишься?
— Это дело, ради которого он сюда приехал, — оно опасное?
— Понятия не имею. Даница, я устал. Я не знаю, что это за дело, и знать не хочу, я приехал сюда только как переводчик. В пригороде Парижа произошло жуткое убийство. А незадолго до этого — еще одно, в Австрии.
— Если это связано с убийствами, — сказала Даница, ожесточенно вгрызаясь в свой ноготь, — значит, опасность есть.
— Насколько я знаю, в поезде ему показалось, что за ним следят. Но ведь так себя ведут все легавые, разве нет? Они смотрят на людей иначе, чем мы. Наверно, он еще раз зашел к Аранджелу. Думаю, у них обоих много занимательных историй, которые можно рассказать друг другу.
— Ты идиот, Владислав. Как, по-твоему, он будет объясняться с Аранджелом? На пальцах? Он же не знает ни слова по-английски.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, это всегда чувствуется, — смутилась Даница.
— Ясно, — сказал Влад. — А теперь дай мне поспать.
— Когда полицейские расследуют убийство, — сказала Даница (теперь она грызла ногти обоих больших пальцев), — бывает, что преступник убивает их, если они слишком близко подбираются к правде. А, Владислав?
— Если хочешь знать мое мнение, он удаляется от правды большими шагами.
— Почему это? — удивилась Даница, вынимая блестящие от слюны пальцы изо рта.
— Если будешь без конца грызть ногти, то в один прекрасный день отъешь себе палец. А назавтра будешь повсюду его искать.
Даница раздраженно встряхнула пышными белокурыми волосами и снова принялась грызть ногти.
— Почему ты считаешь, что он удаляется от правды?
Влад негромко рассмеялся и положил руки на округлые плечи Даницы.