Запрещенная планета
Шрифт:
— Пойди и посмотри, как они чувствуют себя сейчас.
Робот повернулся и тяжело зашагал к двери, ведущей в коридор. В этот момент я все еще находился посреди гостиной, разбирая на стуле свою медицинскую сумку, когда он открыл дверь и через коридор до меня донесся крик в комнате Морбиуса…
В два прыжка я пересек гостиную, не забыв крикнуть Робби, чтобы он убирался с дороги. Он повернулся, встал возле стены, и я проскочил мимо него, заметив, что дверь в комнату Морбиуса была открыта. Я услышал голос Алтайры. Слов нельзя было разобрать, но тон ее голоса был негромким и как будто успокаивающим. Причем без всякой надежды на успех. Затем
— Я не хочу спать!.. Не хочу!..
Его движения были судорожными и плохо координированными, а по глазам было заметно, что он все еще находился под действием наркотика, и таким сильным, что было просто удивительно, как он вообще мог держаться на ногах.
Алтайра изумленно приоткрыла рот и уставилась на меня так, будто видит привидение. Но у меня не было времени разговаривать с ней. Я был слишком занят ее отцом. Уклонившись от его стремительного натиска, я схватил его за запястья одной из тех хваток, которая известна как мертвая и не забывается тем, кто ее испытал. Морбиус бурно сопротивлялся, но под влиянием наркотика силы его ослабели, и я заставил его вернуться назад и довольно легко усадил на край кровати. Глаза Морбиуса закрылись, голова опустилась, но как только я начал укладывать его на подушки, судорожная дрожь охватила его. Он снова вскочил, сопротивляясь и выкрикивая какие-то слова, среди которых я смог разобрать только «нет» и «спать»…
Подошла Алтайра, чтобы помочь мне. Она дрожала, и на лице ее были видны следы слез, но достаточно хладнокровно и точно выполнила все, что я ей говорил, и скоро мы наполовину усадили, наполовину уложили Морбиуса поперек кровати так, чтобы голова опиралась о стену. Хоть он и оставался после этого совершенно неподвижен, глаза его были открыты. Как ни странно, но, когда он лежал как следует, он казался спокойнее. Может быть, это было оттого, что в такой позе он мог каким-то сверхчеловеческим усилием удерживать себя от сна. Медленно и осторожно я встал с постели. Морбиус не шевелился. Очень тихо я сказал Алтайре:
— Оставайтесь на своем месте. Не пройдет и минуты, как я…
Ее голубые глаза смотрели на меня с мучительной мольбой, и я ободряюще улыбнулся ей. Потом вышел в коридор, нашел Робби там, где я его оставил, и послал за своей медицинской сумкой. Вернувшись в комнату Морбиуса, я прислонился к косяку двери так, чтобы только Алтайра могла видеть меня. Хотя отец ее был неподвижен, глаза его были все еще открыты.
Пришел Робби. Я взял у него сумку, достал пакет первой помощи и наполнил шприц большой дозой хесперидола. Спрятав шприц в руке и следя за взглядом Морбиуса, я подошел к нему. Мое приближение на этот раз вызвало у него лишь небольшое сужение зрачков и ничего больше. Я снова сел рядом с ним на постель. Он начал бормотать что-то вроде «нет» и «спать», но когда я потянулся за его рукой он позволил мне поднять ее и закатать рукав, я уже был твердо уверен, что окончательно справился с ним.
Игла уколола его, и он слегка вздрогнул. Взглядом он впился в меня, но сам даже не шелохнулся. Не думаю, что он был в состоянии сделать это. Сопротивление, которое он оказывал снотворному, отняло у него все силы, кроме сверхъестественной решимости бодрствовать. Я осторожно вынул иглу и сказал:
— Не беспокойтесь.
Наблюдая за его лицом, я заметил, что через несколько секунд выражение его смягчилось, а еще через некоторое время он уже улыбнулся счастливой улыбкой Будды, пребывающего в нирване. Хесперидол всегда оказывает такое действие.
Я указал Алтайре на дверь. Она медленно вышла, все время оглядываясь на отца. Устроив его поудобнее и подоткнув со всех сторон подушками, я решил оставить его так. Он все продолжал улыбаться, широко открыв свои ничем не побежденные глаза.
Я вышел к Алтайре в коридор. Она была одета во что-то длинное, похожее на мантию. Волосы ее свободно падали на плечи. Она напоминала очаровательного, но очень испуганного ребенка. Я ободряюще взял ее за руку и сказал, что ее отец будет оставаться в таком состоянии, в каком она видела его только что, еще в течение нескольких часов. Я сделал ему укол одним из самых последних наркотических средств, которое делает человека счастливым, неподвижным, но не погружает в сон.
Она улыбнулась мне, но не могла говорить, потому что губы ее дрожали. Я провел ее в гостиную, сказав Робби, чтобы он остался у двери Морбиуса и сразу же сообщил нам, если тот попытается встать.
Закрыв в гостиную дверь, я усадил Алтайру в большое кресло, отыскал в столовой нише графин с вином, налил в стакан и заставил ее сделать хоть маленький глоток. Потом взял стакан для себя. Пододвинув стул, я сел напротив девушки и попросил ее рассказать, что же здесь произошло.
Она была так благодарна мне за то, что я вовремя появился в комнате Морбиуса, что до сих пор не догадывалась спросить, зачем я приехал.
Она рассказывала:
— Он… он долго спал. Наверное, несколько часов. Почти до тех пор, как вы пришли. Я сама собиралась ложиться, но услышала, что он начал кричать. Я не могла понять, чего он хочет… Я прибежала в его комнату и… и…
Она запнулась, но все-таки заставила себя продолжать:
— Я… я испугалась. Он не узнал меня. Он кричал, что боится уснуть из-за каких-то страшных кошмаров, которые ему снились… Он возненавидел… вас и все повторял ваше имя. И… имя Джона…
Она слегка покраснела и молчала несколько секунд.
— Он не узнавал меня, — снова повторяла она. — Он совсем меня не узнавал. И даже… даже пытался… ударить!
Я подумал, что сейчас последует поток слез, но девушка поборола себя. Право, она все больше нравилась мне. Взяв стакан, она сделала еще один глоток, потом посмотрела на меня, и я прочел в ее взгляде тот самый вопрос, которого больше всего боялся. Вопрос этот был наполнен страхом.
— Но… но почему вы пришли? — спросила она. — Что-нибудь случилось?.. Что-нибудь случилось… с Джоном?
Я поспешил ответить:
— Все в порядке, Алтайра. С ним ничего не случилось. Он превосходно себя чувствует. Я пришел сюда, чтобы позаботиться о вас и вашем отце.
— Но почему именно сейчас? — допытывалась она. — Почему именно так, среди ночи?.. Все-таки что-то должно было случиться.
И я вынужден был рассказать ей. Конечно, я не вдавался в подробности. Сказал только, что на корабль было совершено нападение и один человек был убит. Я говорил, что мы не видели нападающих и даже не представляем себе, как они выглядели. Мы решили, что раз где-то находится какое-то таинственное существо, а ее отец болен, то кто-то должен быть около нее… Адамс сам хотел прийти, говорил я, но вынужден был остаться со своей командой.