Запрещенные друг другу
Шрифт:
На несколько минут Юля выпала из реальности, рассматривая мужа. Его лицо приняло божеский вид, лишь кое-где сохранив желтовато-синюшный оттенок. Бровь практически затянулась, исчезли устрашающие синяки под глазами. Одет он был просто, зато со вкусом. Светло-голубые джинсы и кипенно-белая футболка оттеняли загорелую кожу, словно всё это время Глеб только то и дела, что находился на открытом солнце.
И как бы ни было прискорбно признать, а то, что она сейчас наблюдала, стоя посреди огромного зала, свидетельствовало лишь об одном: Глеб действительно любил Сашку. Причем,
Тут Юля понимала Глеба, как никто другой. Никто не заменит ребёнку любящего отца. Каким бы не был Вал классным, заботливым и веселым — он навсегда останется для Саши мужчиной, разрушившим счастье его родителей. По крайней мере, детский ум будет считать именно так, не иначе. И попробуй объяснить, что не чужой дядя всему виной, а его мама и папа.
— Мам, иди к нам! — послышался звонкий голосок сына, и только сейчас Юля обратила внимание, что так и замерла на полпути, не решаясь идти дальше. Но потом ей всё же пришлось подойти к мужу, так как Военбурги тоже заприметили появление Глеба и сейчас шли в их направлении.
— Привет, — приобнял Юлю свободной рукой Глеб и мимолетно мазнул по её щеке горячими губами. В голосе сразу послышалась иная тональность. Это для Сашки он расточал нежности и демонстрировал радость, а с ней можно и погрубее.
Ох эти формальности. Было бы проще, останься они каждый при своих взглядах. Но находившийся рядом Сашка вынуждал играть свои роли, нацепив на лица лживые маски.
— Здравствуй, — обняла в ответ, спрятав на мужской груди пылающее лицо. Сейчас они были похожи на счастливую семейную пару, встретившуюся после длительной разлуки. Он перебрал губами её волосы, жестко сжимая тонкую талию, а она висела на его шее, не смея лишний раз пошевелиться. И подошедшим Военбургам не было слышно и видно, что она едва переводит дыхание, стараясь не отпрянуть и не стереть с лица следы чужих губ.
Хорошо, что впечатлений от отдыха было предостаточно. Особенно у Сашки. Рома тоже не отставал, то и дело, дополняя его сбивчивое повествование смешными историями или умело перефразированными под детские уши анекдотами.
Смеялись все. Но натянуто. Даже Марина растягивала губы в подобие улыбки, зыркая на всех исподлобья. По правде, у неё и выбора-то особо не было. Попробуй состроить кислую мину — батя сразу заприметит неладное. Если Рома шутил — нужно было заливаться смехом, даже если на душе всё выло от безысходности. И так спасибо, что пока ехали, отец ни разу не затронул наболевшую тему касательно Дударева, видимо решив отложить расспросы на потом, когда останется с Осинским наедине.
Юля тоже никак не реагировала на всеобщее оживление, испытывая моральное истощение. Отвернувшись к окну, она прижалась лбом к прохладному стеклу и, удерживая Сашку на коленях, нервно покусывала губы.
Не было чувства, что возвращается домой. Не испытывала ни волнения, ни должной радости. Вернее, все эти чувства
Когда спустя сорок минут они въехали во двор, Юля всё же отмерла, заметив, что ворота уже были открыты.
— Глеб, ты что, забыл закрыть ворота? — вышла из автомобиля, осматривая дом на наличие вторжения. Рома тоже выбрался из салона и изумленно присвистнув, увидев, что входная дверь двухэтажного дома тоже слегка приоткрыта. Да и окна на втором этаже зияли распахнутыми глазницами, впуская в комнаты свежий ветерок.
Все оторопело замерли, не зная, что и думать. Вот тебе и отметили приезд, называется.
— Не хочу вас расстраивать, — произнес заторможено Рома, оглядываясь по сторонам, — но по ходу вас обчистили.
— Ой, мамочки, — воскликнула Люда, вцепившись ему в плечо мертвой хваткой. — Мальчики, не стойте, сделайте хоть что-то. А вдруг они ещё там!
— Да успокойтесь вы, — гоготнул Глеб, извлекая из багажника чемоданы. — Нет там никаких воров.
— Да? А кто же там? — пришла в себя Марина, наблюдая за поднимающимся на крыльцо отцом.
— Сейчас увидите, — подмигнул Глеб, давая понять, что всё окей.
Люда ринулась за мужем, движимая скорее любопытством, нежели страхом за его жизнь, и не прошло и нескольких секунд, как из прихожей послышались радостные возгласы:
— Мама!
— Софья Ивановна! Вот так сюрприз!
— А мы уже думали — воры. Испугались не то слово.
Марина с Сашкой тоже поспешили в дом, побросав вещи возле машины. Что и говорить, а с бабушкой они не виделись больше месяца. Успели соскучиться. Зато Юля так и осталась стоять возле Ауди, выжидающе крестив на груди руки.
— Зачем ты её позвал? — спросила слегка резковатым тоном, имея на это полное право. Она и так с матерью не ладила в последнее время, а после её Дня рождения и вовсе не созванивались. Софья Ивановна обижалась, обвиняя дочь в неблагодарности, а Юля не хотела лишний раз трепать себе нервы, заведомо зная, чего от неё добиваются. Да, родная мать и всё такое, но не чувствовала Юля от матери той поддержки и отдачи, после которой можно с радостью встретить родительницу с распростертыми объятиями. Не было сего.
— А ты как думаешь? — Глеб прислонился спиной к кузову автомобиля, и как ни в чем не бывало, принялся изучать внешней вид супруги, прекрасно зная, насколько она сейчас взвинчена.
— Для начала стоило посоветоваться! — разозлилась, начав терять терпение. Хоть тут она могла не играть, искренне демонстрируя неприкрытый негатив.
— Ты была далеко, а у неё снова обострился остеохондроз. Уж не думаешь ли ты, что я должен был оставить её в вашем зажопье на произвол судьбы? Если ты так и не научилась ценить родных людей, то это сделаю я. У меня, в отличие от тебя, матери не было с шести лет, так что я умею быть благодарным за проявленную заботу.