Запретные сказки
Шрифт:
Вот он вывалил из штанов на окно свой кляп:
— На, милая, полюбуйся!
А батрак взял тот кляп в руки, повалял-повалял, вынул нож из кармана и отхватил у него хуй вместе с мудями. Любовник закричал благим матом — и без памяти домой. Работник затворил окно, сидит себе на лавке и чавкает ртом, будто что ест. Мужик услыхал, проснулся да и спрашивает:
— Что ты, брат, ешь?
— Да вот нашел на столе кусок колбасы, только никак не угрызу, такая сырая.
— Плохо брат, что сырая дай-ка мне кусочек попробовать.
— Э, брат, мне и самому мало! Да пожалуй, на тебе один конец, ешь на здоровье, — и отдал мужику отрезанный хуй.
Мужик с голодухи и начал его жевать: грыз-грыз никак не может откусить и говорит:
— Что с нею делать? Никак не угрызёшь; очень жесткая!
— Ну, ты положь колбасу к печь, пускай поджарится, тогда ты и съешь.
Мужик встал, подошел к печке и сунул колбасу прямо на цыганские зубы; подержал, подержал и стал пробовать:
— Нет, ничего колбаса не упарилась! Ее и огонь не берет.
— Да хватит тебе с нею возиться, еще, пожалуй, хозяйка услышит, будет ругаться. Небось в печке-то уголь весь разгреб, залей его водой, чтоб хозяйка не узнала.
— Да где воды-то искать?
— Ну поссы туда! Чем на двор идти, лучше огонь залей.
Мужику крепко хотелось ссать, и начал он прямо цыгану в рожу ссать. Как почуял цыган, что откуда-то вода льется ему прямо в рот, подумал: пришел — потоп и стал кричать во все горло:
— Ай, батенька, потоп, потоп!
Поп услышал голос цыгана и захотел спросонок прямо на корыте спуститься на воду, да как шлепнется об пол, все ребра себе и переломал.
— О Боже мой! — кричит поп, — когда падает малый ребенок, Бог подставляет под него подушку, а как старому придется упасть — так черт борону подставит. Вот теперь я весь разбился! Не найти мне, верно, разбойника, моего батрака.
А работник:
— И не ищи лучше, ступай-ка с Богом домой — будешь здоровее!
БАТРАК
Нанял поп батрака. Раз поутру говорит поп батраку:
— Давай-ка позавтракаем да пойдем молотить.
Сели завтракать, поели того-сего, потом попадья дала на закуску три яйца, попу два, а батраку — одно. Пошли они на ток молотить, взяли цепы и стали работать; поп ударит цепом два раза, а батрак — один раз. Поп — два раза, а батрак — один раз. Поп видит, что батрак ленится в работе, рассердился и говорит:
— Что ты, свет, со мною шутишь, что ли? Я как следует молочу, а ты все выжидаешь, я ударю цепом два раза, а ты напротив меня только один раз.
— Послушай, батюшка, — сказал батрак, — когда мы завтракали, так ты два яйца съел, а я одно, оттого и силы у меня меньше!
— Что ж ты, свет, давно мне этого не скажешь? Я бы приказал матке, чтоб тебе и другое яйцо дала. Ступай в избу да скажи матке, чтоб дала тебе другое яйцо, съешь да и возвращайся назад. Батрак бросил цеп, прибежал в избу и говорит попадье:
— Матушка! Поп приказал, чтоб ты мне дала.
— Чего тебе дать?
— Сама догадаешься — поеть! Только давай поскорей, батюшка велел торопиться.
— Что ты, проклятый, с ума спятил? Эдакие речи говоришь?
— Ну, сама спроси у попа, если не веришь.
Попадья вышла на двор и кричит:
— Послушай, батюшка! Ты велел работнику дать?
— А ты еще не дала? — кричит ей поп. — Дай ему поскорее да отпусти, пусть молотить идет.
Попадья вошла в избу.
— Ну, правда твоя! — говорит работнику и легла на лавку за столом.
Батрак влез на нее, живо отмахал, торопится уйти, чтоб поп-то не застал, и прямо с попадьи полез через стол, и тут с его хуя потекло на стол соплей-таки порядочно. Вышел на двор и дал драпу от попа. Вот поп помолотил, помолотил и думает: что такое значит, что до сих пор нет работника, дай схожу за ним Пришел в избу и спрашивает у попадьи:
— Где же батрак?
— Как обработал, так и ушел.
Поп думает, что попадья говорит об яйце, подошел к столу и видит, что на столе нагажено, и говорит жене:
— Эка ты ему уважила! Верно, дала яйцо всмятку; ишь, не мог он аккуратно съесть, на стол разлил.
А попадья посмотрела на стол и говорит:
— Эка подлец! Это как он с меня слез прямо через стол, верно, с его хуя и натекли сопли; надо убрать.
— Что, что, — спрашивает поп, — что он с тобою сотворил?
— Да что ты приказал, то и сотворил — отъеб меня!
Поп начал на себе длинные волоса рвать и заругался на попадью:
— Ах ты, проклятая блядища!
Тотчас запряг он лошадь и поехал нагонять батрака. Батрак увидал попа — взял выпачкался в грязи и сам пошел к нему навстречу.
— Здравствуй, батюшка!
— Здорово, свет!
— Куда едешь?
— Батрака своего разыскиваю.
— Возьми и меня с собою.
— Да ты кто?
— Грязнов.
— Пожалуй, поедем.
Едут вдвоем, попадается им цыган, тоже напросился с ними ехать. Вот едут втроем и настигла их ночь. Приехали они к речке, увидели: стоит на берегу избушка, а в той избушке жила вдова, к ней по ночам ходил любовник. Стали у нее проситься ночевать; она им отказывает.
— Никак нельзя! Нынче ночью зальет мою избу водою — все, пожалуй, сонные потонете!
— Ничего, мы тогда как-нибудь выберемся.
Делать нечего, пустила их ночевать; поп лег на полати.
— Здесь, — думает, — высоко; авось вода не дойдет!
Цыган привесил корыто к потолку, лег в него и взял нож.
— Когда придет вода, — думает себе, — я обрежу веревки и поплыву в корыте.
Хозяйка легла на печке, а батрак хозяйкино-то дело разгадал да и лег у окна:
— Пусть вода придет, ведь один раз умирать!