Запретный город
Шрифт:
Став полноправным собственником прекрасного дома Рамосе, Кенхир вдруг почувствовал себя состарившимся, и это было тяжелое чувство. Пятидесятилетнюю отметку он перешагнул, не утратив ни крупицы своего задора да и крепости тоже, но теперь ощутил тяжесть одиночества. Что и говорить, Рамосе уже давно передал ему многочисленные обязанности, и с работой писца некрополя Кенхир вполне справлялся; но ведь нельзя отрицать, что он часто советовался со своим предшественником и, как бы он ни сетовал на чрезмерную доброту Рамосе и на его немыслимую душевную широту, позволявшую снисходительно принимать чуть ли не любые человеческие слабости, из слов учителя он извлекал очень большую пользу. Отныне управляться с селением придется в одиночку, и споры с обоими начальниками артелей, далеко не всегда разделяющими его взгляды, обещают быть жесткими и утомительными.
А эта юница пятнадцати лет, Ниут… Она убиралась в доме и стряпала. Кенхир рассчитывал платить ей совсем немного, но она потребовала достойное жалованье и выказала такую силу характера, что писцу некрополя пришлось уступить. Первое время Кенхир хотел, точнее, мечтал отделаться от этой малолетней помощницы, но та как-никак с задачами своими справлялась и никогда не забывала смахнуть пыль с папирусов, так что он в конце концов махнул рукой, — как бы хуже не стало…
В задумках у Кенхира недостатка не было. Первым делом следует утвердить свою власть, чтобы ее никто не оспаривал. Для этого надо дать понять обоим начальникам артелей, что он — писец некрополя, а не абы кто, и что ни единое решение не может приниматься без его согласия. Затем стоит укротить мастеровых — что-то много они себе позволяют, вплоть до выходок если и не совсем позорных, то уж точно недостойных Места Истины. Отвечая перед визирем за качество работ, исполняемых братством, Кенхир ежедневно вел летопись некрополя, записывая некрасивым и почти нечитаемым почерком, кто что делал, кто и почему не вышел на работу, сколько и чего было израсходовано и какие орудия трудя были доставлены в селение. Один он на самом деле знает, что и как происходит, и он, в отличие от Рамосе, не станет потакать даже мелким нарушителям.
Кенхир знал, что думают про него почти все мастеровые: тщеславный, суетный, высокомерный, себялюбивый и слишком гордящийся своей властью; но полномочия его никто не оспаривал. Мало кто знал, что он и к себе так же строг и способен признавать свои ошибки, лишь бы право упрекать оставалось только за ним, а не за кем-то еще.
Кенхир принял обоих начальников артелей в своем новом доме. Почувствовав, что оба как-то скованы, Кенхир с порога заговорил о самом существенном.
— Этот дом принадлежал моему предшественнику Рамосе. Сегодня, с согласия братства, он переходит в мою собственность. Так что впредь встречаться и работать мы будем здесь. Почитание памяти писца Маат не должно препятствовать нам продолжать наши славные труды.
Оба начальника артелей согласились.
— Как и должно ожидать, первая просьба к вам — высечь мою обитель вечности в южной части некрополя. Она должна быть просторной, блистательной и соответствовать моему положению.
— Пусть этим займется левая артель, — сказал Неби. — Мои каменотесы заняты на работах в святилище ка Рамсеса.
— Разумеется, — проворчал Кенхир, — но лентяев я щадить не стану. Надо понимать, что в селении только долг в чести и не может быть никаких незаслуженных поблажек. А чем занят Панеб Жар? Он закончил белить дома, верно?
— Нефер Молчун взял его к себе в помощники.
— Что, Панеб уже не хочет стать рисовальщиком?
— Пока что он делает то, что попросят.
— Прекрасно! Пусть все идет, как идет.
После приема у визиря, которого Кенхир заверил в том, что уход Рамосе нимало не нарушил уклад Места Истины, новый писец некрополя был осыпан пылкими поздравлениями: после велеречивой здравицы главный управитель западного берега Абри пригласил Кенхира на завтрак. Они устроились в саду под сенью ветвей, куда слуги принесли красное вино из Дельты, салат с оливковым маслом и фаршированных перепелов.
— Мы очень горюем по Рамосе, — объявил Абри.
— Три гробницы в некрополе селения не дадут его забыть, — отозвался Кенхир.
— Но надо думать о будущем… И будущее — это вы! После столь многих лет в тени Рамосе, когда вы не могли проявить себя как следует… Несмотря на боль утраты, которую причинила вам его кончина, надо признать, что перед вами открываются новые возможности.
Кенхир с удовольствием поглощал вкусную пищу.
— Что вы имеете в виду?
— Я ни на мгновение не сомневаюсь в вашем полном успехе, тем более при поддержке властей, которая вам, безусловно, обеспечена. Но вряд ли все дни вашей жизни наполнены весельем — селение закрыто…
— Легко вам говорить!
Абри едва удалось скрыть свое ошеломление. Он-то ожидал, что писец некрополя выскажет свое несогласие или изобразит притворную обиду.
— Никому не пожелаю своей должности, — продолжил Кенхир. — Ни один писец столько не работает за столь скудное вознаграждение.
Управитель обрадовался. Никогда неподкупный Рамосе не произносил таких слов! Судя по дородности, походке вразвалочку и недоброму взгляду, Кенхир, можно не сомневаться, грезит о служебном росте и, наверное, польстится на кое-какие предложения.
— Эта ваша работа… впрочем, вам же нельзя ничего про нее рассказывать, не так ли?
— Я должен хранить тайну, но могу вас заверить, ничего любопытного в этой тайне нет! Если вы знакомы с честолюбивыми молодыми писцами, советуйте им обходить Место Истины стороной.
— А почему вы согласились на эту должность?
— Несчастливое стечение обстоятельств, — объяснил Кенхир. — Я долго и упорно учился, рассчитывая продвинуться достаточно высоко, быть может, даже управлять каким-то уделом в Фиванской области. Но, познакомившись с Рамосе, я был очарован его умом и его познаниями, которыми он щедро делился со мной. А поскольку у них — у него и его супруги — детей не было и быть не могло, они меня усыновили, с условием, что я возьму на себя обязанности писца некрополя. Первое время мне было очень лестно и я был счастлив, потом разочаровался. А ведь говорят, что это место из самых завидных в Египте!
— Если я могу быть вам полезным…
— Со всеми своими трудностями я должен справляться сам, ничего не обсуждая ни с кем, кроме визиря.
— Эта охрана тайны уж очень обременительна… Не стоит ли ее отменить?
— Мы живем в царстве, ревностно хранящем традиции. А традиции легко не меняются.
Абри почувствовал, что писец некрополя готов на уступки, а то и на доверительные отношения, но важно его не спугнуть, не перегнуть палку. Кто лучше Кенхира сможет поставлять существенные сведения о Месте Истины? Если Абри сумеет с ним подружиться, у него появится преимущество перед командующим Мехи и он сможет понемногу ослаблять хватку союзника.