Запретный мир
Шрифт:
Мысли в голове кружились самые неприятные. Юрик даже обрадовался, когда отрывистая команда оборвала отдых и кинула его вниз по безлесному склону – длинной быстрой пробежкой до сосновой рощицы, ибо, как он понял из разговоров, дозоры Выдр легче всего могли заметить приближение врага именно здесь, на обращенном к ним склоне Плешивой горы, недаром носящей такое название.
То, что происходило в следующие несколько часов, Юрик запомнил смутно. В памяти отложились безобразно растрепанные клочья, и впоследствии ни одна попытка сложить их воедино не обходилась без произвольного домысливания. Вот катятся камешки, вывернувшиеся из-под ноги, и сейчас же идет другой клочок: блеющие испуганные овцы, собаки, чей яростный лай сменяется предсмертным визгом, пастухи, пытающиеся унести ноги, и он сам в числе тех, кто – откуда только прыть в ногах взялась? – с улюлюканьем гонится за повстречавшимися на пути бедолагами.
Прореха в памяти – и следующая картина: войско врывается в деревню Выдр. Она не такая, как у людей Земли, вкопанные в грунт домишки разбросаны куда шире, между строениями хоть в футбол играй, если снести плетни, берегущие огороды от скотины. Почему так строились – некогда думать. Хуккан свирепо орет на Соболей, кажется, собирающихся рассыпаться по селению и всласть пограбить… Вовремя орет: из-за плетней уже летят стрелы, негусто, но метко. Рычит от боли первый раненый. Враги разрозненны, но собираются защищать свои халупы до последней крайности. Тесной колонной, щит к щиту, войско скорым походным шагом пронзает деревню, как игла комок рыхлой шерсти. Что-то бьет по щиту, медный наконечник высовывается рядом с запястьем. Для чего Растак выбрал этот путь? Может быть, нет другого? Или он, не желая ожесточать будущих союзников, хочет сразу показать, что привел войско не ради грабежа?
Кто-то грубо тащит за комбинезон, пихает внутрь колонны под защиту чужих щитов. Ага!.. Им все-таки дорожат, Юр-Рик еще нужен, его шкура ценна… А Витюню по-прежнему несут, он шевелится, но ему не дают подняться, кто-то из воинов держит над ним большой щит, а у самого из предплечья торчит стрела… Топот ног тороплив, но кажется, будто человеческая змея ползет через селение бесконечно долго.
Далее калейдоскоп: деревни уже нет, марш-марш вперед, местность решительно незнакома, и вот сюрприз: далеко за деревней, прикрывая нечто невидимое, высится квадратный в плане частокол из цельных бревен, сильно напоминающий захудалый форт бледнолицых из фильма о диком Западе. Отличие только одно, но существенное и поначалу малопонятное: «форт» стоит на склоне холма совершенно горизонтально, его обращенная к равнине сторона приподнята над склоном на многочисленных сваях, и, видимо, внутри имеется настил. Ворота успели задвинуть. Из-за частокола пытаются постреливать, однако рассыпавшиеся цепью лучники заставляют осажденных не высовываться без крайней нужды. Первый наскок – и несколько арканов, по которым смельчаки пытаются вскарабкаться на стену, перерублены, неудачники с воплями летят вниз, осадных лестниц, разумеется, нет и в помине, не говоря уже о таране, глаза бесплодно ищут какое-нибудь не пристроенное к делу бревно, Растак орет, все орут, войско топчется, теряя время, а оглядываться назад даже не хочется, там явно намечается нечто нехорошее. Понятно и так: оттуда приближается спешно собранное войско врагов, опять, конечно, толпа толпой, но если оно зажмет фалангу между собой и «фортом», а с частокола в спину полетят стрелы – некий торговец кружевными панталонами сильно пожалеет, что когда-то нашел отдушину в парашютном спорте…
Каким образом в мозгу проклюнулось решение – Юрик потом не мог вспомнить, как ни старался. Впоследствии, обмозговав ситуацию с разных сторон, он пришел к выводу, что найденное им решение было, возможно, не единственным. А впрочем, какая разница? Главное, оно было верным.
Растак метался в полном бессилии. Кто ж после похода шестилетней давности не знал, что Дверь племени Выдры кочует над склоном приметного холма, из-за чего соседям пришлось немало поработать, связав бревна в огромный помост, лишь одним краем касающийся склона. Такие помосты или даже насыпи вовсе не редкость – Двери нет дела до земной поверхности, чтобы следовать ее прихотливому рельефу, она вообще не замечает ничего в своих медленных петлистых блужданиях. Как оказать помощь смежному миру или получить помощь оттуда, если Дверь окажется на высоте двух, а то и трех человеческих ростов? Вот и громоздят что ни попадя: кто курган с плоской вершиной, кто такой вот помост на сосновых столбах…
Шесть лет назад воины Земли, мстя Выдрам за набег, разорили их селение, угнали стада. И вовремя отступили, увидев издали, как отсюда, с этого самого помоста горохом посыпались чужие свежие воины, появляющиеся словно бы ниоткуда – из едва заметного на расстоянии дрожания воздуха. Говоря по правде, тогда пришлось отступить очень быстро, чуть ли не бежать, бросив часть добычи. А почему? Растак много раз задавал себе этот вопрос. Да потому, что позарились как раз на добычу, упились местью в селении, вместо того чтобы стремительным броском захватить Дверь!
Время прошло, и ошибка исправлена. Но кто же знал, что Выдры тоже не станут ждать бездумно и замкнут свой помост в частокол?!!
Много ли воинов успело укрыться за частоколом? Может, полтора десятка, может, и два, но уж никак не больше трех. Совершенно недостаточно для долгой обороны, но в том-то вся штука, что продержаться им надо максимум час, никак не больше…
Было бы время натаскать валежника – вождь без колебаний приказал бы спалить частокол заодно с помостом. Сколь ни поливай бревна водой, дерево есть дерево, его всегда можно сжечь, имея в достатке сухое топливо. Но, видимо, и Выдры учли такую возможность, поскольку начисто свели окрестный лес, не оставив на холме ничего, что могло бы гореть.
Растак скрипел зубами точно так же, как в битве с плосколицыми, – опять все было против него. Впереди стена, сзади уже виден приближающийся отряд воинов Выдры, и ведет его, не иначе, сам Култ, вождь и великий воин, не забывший старые счеты с людьми Земли. Еще несколько минут бессильного топтания – и союзному войску племен Земли и Соболя придется просто-напросто уносить ноги. Нет, Выдры не очень многочисленны, шесть лет назад их основательно проредили, к тому же часть мужчин племени наверняка ушла на равнину – бить в ручьях острогами лучшего лосося, что идет на нерест на исходе лета… нет, численно враги никак не превосходят его, Растака, войско. Фаланга, даже наполовину составленная из необученных Соболей, размечет их играючи. Можно оставить перед частоколом десятка два стрелков, оберегая фалангу со спины, но много ли в том толку, когда сквозь открытую – наверняка уже открытую! – Дверь вот-вот ворвется сотня-другая свежих воинов из чужого мира, помнящих святость Договора, алчных до добычи… Тогда фаланга окажется вроде пригоршни зерна между ступой и пестом.
А не пора ли уже отходить? Еще можно успеть пограбить селение Выдр, заткнув рты ропщущим… Безумен, трижды безумен он был, когда не послушал старого колдуна Скарра да еще угрожал ему! Порядок в мирах неизменен, не ему, заурядному вождю слабого племени, одного из десятков племен людей одного языка, мелкой букашке, нарушать его! Плохой порядок, обидный порядок – но порядок…
– Сложите оружие, вам сохранят жизнь! – гаркнул Растак, пытаясь перекричать гул собственного войска. – С нами непобедимые воины! На что вы надеетесь?!
Он не желал признаться себе, что сам надеется только на чудо.
Что это слышно из-за частокола? Неужели хохот? Издевательский хохот над ним, Растаком, победителем Соболей?!
А через минуту придется поворачивать воинов спиной к частоколу…
– Вит-Юн! – крикнул вождь.
Непобедимый богатырь топтался, как все, и, не зная, что делать, сжимал в правой руке свое грозное, но бесполезное оружие, а пальцами левой руки временами ощупывал синий распухший нос. По всему было видно, что он не расположен думать за вождя и вообще предпочел бы сейчас отдыхать дома, потребовав в землянку жбан пива и ломоть жирной дичины. Мало ему было отдыха на носилках! И собственный распухший нос волновал его куда сильнее удачи похода, легенды о непобедимости великого воина и судьбы великих замыслов вождя.
Одно мгновение Растаком владела бешеная ярость – нахлынула волной и откатилась, потому что в следующее мгновение хлипкотелый Юр-Рик совершил то, до чего не додумался никто в войске, включая вождя, а если и додумался бы каким-то чудом, то не решился осуществить. Мелькнул грязно-оранжевый рукав, взлетели пальцы, сложенные для щелчка, и богатырь, отшатнувшись, помотал головой. Затем он взревел, как ревет зимний шатун-стервятник, когда охотники разом берут его на рогатины, и кинулся на Юр-Рика.