Запустение
Шрифт:
– Людвиг!
– Людвиг, сзади! Обернись!
– услышал Штурман выкрики своих товарищей и только это одно смогло вывести его из галюциногенного ступора, он нехотя обернулся и увидел как неподалеку от него на воде держится мяч, а астронавты на берегу нетерпеливо ждут его возвращения, а также, по возможности, чтобы и Штурман включился в их игру. Штурману ничего не оставалось делать, как оправдать их чаяния и он быстро поплыл к мячу.
Журналистке, напротив, хотя в целом всем было довольно весело, наскучило играть и она отошла в сторону и легла на покрывало, выставив нежные груди навстречу солнцу. Солнце поджаривало, усиливая какое-то непокидающее чувство тревожности. Несколько раз она переворачивалась
Потом они снова купались, и снова загорали, и снова ели, и снова играли в мяч. Спустя часов пять или шесть после прихода на пляж, это буйство отдыха надоело, видимо, уже всем и кое-кто от безделья начал заниматься совсем уж откровенной ерундой. Так, например, Метеоролог стал дразнить собаку палкой, а потом закидывал палку далеко в воду, науськивая пса бежать за ней. Кант подскакивал к воде, но, словно обжегшись, резко тормозил, и, оглянувшись назад, вдруг замечал в руках Метеоролога новую палку и радостно бежал к нему обратно.
И только после того, как жена Капитана произнесла вслух: "Я устала!", все потихоньку начали закругляться. Журналистка бросила свою одежду на кресло вездехода и заявила:
– А я так пойду, в Корабле переоденусь.
– Я тоже, - поддержала ее Картограф.
Астронавты собрали все свои стульчики и покрывала и вразвалочку двинулись к Кораблю.
Журналистка с удивлением обнаруживала, что продолжительный отдых ее основательно изнурил и морально готовилась к тому, чтобы по приходе на Корабль немедленно завалиться спать. Они шли по дорожке с Ксенобиологом и Врачом и о чем-то лениво болтали. Впереди всех в одиночестве вышагивала Картограф и Журналистка бесстрастно, безэмоционально смотрела на ее упругие ягодицы, лишь отметив про себя заметно покрасневшую от загара кожу девушки, а затем вела взглядом по бордюру из термозитопены. Сзади о чем-то неинтересном балабонили мужчины и шуршали шины вездехода. В небе по слабо изумрудному фону плыла вата белых облачков. Стояла тишь и гладь, и даже ветер куда-то запропастился.
Вдруг Кант ощетинился, зарычал и с лаем стремглав кинулся вперед. В ту же секунду раздался вопль ужаса Картографа и когда Журналистка перевела туда взгляд, то прежде всего не поверила своим глазам. На спине Картографа, обхватив ее, словно рюкзак, несколькими гибкими плетьми висело выпуклое мохнатое грязно-коричневое существо, отчего Картограф, не переставая, истошно вопила.
"Какая наглость!" - успела подумать шокированная Журналистка.
Мужчины опомнились и поспешили на помощь. Тем временем в отчаянные крики Картографа проникли нотки озлобленности и Журналистка увидела, как, исхитрившаяся каким-то образом снять туфлю с ноги, Картограф бьет этой туфлей из-за плеча по мохнатому телу безобразного и нахального существа. Кант, яростно подпрыгивая, старался цапнуть прилипшее существо за одну из плетей и в какой-то момент ему удалось, вобрав в свою пасть густую шерсть, вцепиться в нее зубами. Существо, наверное расчувствовав резкую боль, раскрутило одно из своих щупалец и, крепко обхватив им туловище собаки, с легкостью оторвала ее от хватки, оставив в пасти Канта клок шерсти, выдранный вместе с куском кожи, а затем пару раз мощно хватанула его головой о твердое покрытие дорожки. Кант, как-то сразу обмякнув, перешел на едва слышимое поскуливание, и, отброшенный щупальцем в сторону, так и остался лежать на боку.
Подоспевшие мужчины стали молотить кулаками по выпуклому туловищу, пытаться оторвать вызывающие животное отвращение
Астронавты сбились в кучу вокруг усевшейся от пережитого ужаса и наступившей усталости на землю Картографа и пытались осознать случившееся. Видимых существенных ранений на ней не было, за исключением вздувшегося волдыря под левой лопаткой с едва различимой посреди него ранкой.
– Я этого робота не виню, - нервно взмахнула рукой пострадавшая Картограф и всхлипнула.
– И не буду подавать в суд. Он, наверное, нечаянно. Это какая-то ошибка. Это случайность.
– Это точно был робот?
– дважды переспросил Капитан.
– Мы не ошиблись?
– Ну а кто же еще это мог быть!
– заверил всех Энергетик.
– Разве что привидение.
– Привидение?
– взметнула бровями вверх Ксенобиолог.
– Тоже мне, нашел время шутить.
– Может это какой-то взбесившийся, неисправный робот? предположил Штурман.
– Еще как исправен, - сквозь слезы всхихикнула Картограф.
– Почему же он так себя повел? Весьма странно.
Картограф очухалась от пережитого волнения, но чувствуя себя в центре внимания, про себя решила, что еще пока рано подниматься. Журналистка с опаской поглядывала на заросли, не выскочит ли оттуда еще невесть что, такое же сумасшедшее. В ее душе стали зарождаться смутные сомнения.
– Нам надо выяснить всего один-единственный вопрос, - наконец произнес рассудительный Метеоролог.
– Угрожала ли жизни Аи реальная опасность. Если да, то придется принимать ответные меры, если же нет, то с согласия Картографа мы сочтем случившееся крайне неудачным розыгрышем. Ну так что?
– Скажи, Аи, тебе угрожала опасность?
– переспросил Капитан.
Картограф внимательно оглядела себя всю, провела рукой спереди шеи, дотронулась сзади до волдыря.
– Больно, - сказала она.
Потом помолчала, огляделась вокруг и, приподнимаясь, добавила:
– Нет, совсем не угрожала. Если бы так было на самом деле, то со мной могло быть тоже, что с бедным Кантом.
Она подошла и подняла бездыханное тельце собачки в свои руки, прижала к груди.
– Смелый мой защитник, - произнесла она и разрыдалась, продолжая гладить ладонью его смятую шерсть.
– Хорошая была собака, - сказала Ксенобиолог и обняла Картографа.
– Но в конце концов, не стоит относиться к ее поломке так болезненно, ведь это всего лишь электронное устройство, тем более не такое уж дорогое...
– Не говори так, - ответила Картограф.
– Это была самая лучшая собака на свете.
– Теперь это всего лишь несколько микросхем и кусок органики... Не горюй, Аи. Нет ничего вечного и все когда-нибудь ломается. Мы заведем новую собачку...
– Он меня защищал!
– упрямо сказала Картограф и, поплакав еще немного, перестала. Она так и продолжала нести тельце бывшей собаки в руках, когда астронавты возобновили путь к Кораблю.
– А я оказывается перезагорела!
– вдруг заявила Журналистка.
– У меня всю спину и ноги сводит, кожа аж сжимается.
– И у меня!
– И я тоже перезагорел, - подтвердили другие, а предусмотрительный Геолог, проведший большую часть сегодняшнего дня под тенью, злорадно усмехнулся:
– Вечно торопитесь, молодежь! Хотите все с наскоку получить, сразу и много - так не бывает! Так что теперь расплачивайтесь.
– Айзек, так эта боль будет продолжаться всего лишь до тех пор, пока мы не дойдем до медкабинок. Недолго уж можно вытерпеть.