Запятнанная кровью ложь
Шрифт:
То, как она наклонила голову мне навстречу для поцелуев, ее дерзкие сиськи с пирсингом, выставленные напоказ, сводили меня с ума, даже чертова красная помада… Это почти погубило меня. Я был так близок к тому, чтобы трахнуть ее прямо там, что чувствовал, как мой член становится тверже в джинсах, чем дольше я оставался в ее комнате, так что мне пришлось заставить себя уйти.
С другой стороны, Камилла, казалось, действительно была тронута тем, что я назвал ее предательницей, и теперь я задаюсь вопросом, почему. Однако, видя, как она целует Лео после меня, я действительно почувствовал
Ей будет грустно, что я убью ее жениха? Она влюблена в него? Я знаю, что они иногда трахаются, так что, должно быть, здесь замешаны какие-то чувства. Я молю Бога, чтобы она не трахалась, иначе раздавлю ее маленькое сердечко без угрызений совести. Я мог бы просто убить его раньше и уберечь ее от этого.
Есть много причин, по которым я ненавижу его, но главная из них — это то, что привело меня сюда, в этот дом, собирающегося убить сорок девятого человека по приказу. Кто-то лет двадцати с небольшим, который по-королевски облажался. Моя работа — убить пятьдесят придурков, которых мне назначают, а за последние шесть месяцев я справился с сорока восемью.
Элита не прощает. На самом деле, она безжалостно убивает. По крайней мере, они нам так приказывают. Или мне, за то, что я облажался настолько, что оказался в таком положении, но не настолько, чтобы меня убили. Я легко отделался по сравнению с другими, и это потому, что у моего отца было место за Столом переговоров. У меня есть гарантированное место, когда придет время стать преемником моего отца. То есть, если я смогу взять себя в руки. Что, очевидно, у меня сейчас не получается. Хотя Андреа умер на нейтральной территории, это не значит, что наказания не будет. Это только означает, что моим наказанием никогда не будет моя собственная смерть.
Похоже, гораздо больше людей, чем я думал, трахаются с мафией, что является глупой ошибкой. Нет причин заставлять их страдать, поэтому я прихожу и ухожу как можно быстрее. У меня нет времени на это дерьмо, и если бы меня не заставляли, я бы никогда этим не занимался. Это не значит, что мне не нравится выплескивать свой гнев, свою ярость на этих ублюдков, которые не заслуживают дыхания в своих легких, но в целом это просто пустая трата моего времени — находиться здесь и заниматься убийством. Я не могу дождаться, когда получу пятидесятое задание и покончу со всем этим.
Я вхожу в дом через парадную дверь с ключом. Да, вот какой особенный этот мужчина. У меня даже есть ключ, чтобы не шуметь. Закрыв за собой дверь, я устанавливаю глушитель на свой 9-миллиметровый пистолет и тихо, как мышка, направляюсь в гостиную. Вот он спит на диване, не заботясь ни о чем на свете, как будто это не он наебал Братву. Тупой ублюдок, он вот-вот умрет, а даже не знает об этом. Или, может быть, знает, но смирился.
Мне кажется, что я стою перед ним часами, хотя на самом деле это всего несколько минут, и жду, когда он почувствует, что за ним
— Последние слова?
Мужчина закрывает глаза, его дыхание прерывистое, кулаки сжаты. Воздух пропитан запахом мочи, и я качаю головой. Он все равно не может говорить, и обычно это риторический вопрос. Возможно, на этот раз он тоже так думает, но я был искренен, когда спросил его. Я надеюсь, что это будет что-то вроде «пошел ты» или «давай, убей меня уже», чтобы я не чувствовал никакой вины. Когда они умоляют и говорят о своей семье, я начинаю чувствовать то, чего не должен. Не то чтобы это останавливало меня, хотя я и человек. Просто некоторые вещи иногда влияют на тебя.
Из его глаза скатывается слеза, и я нажимаю на спусковой крючок. Кровь разбрызгивается повсюду позади него, на диване и почему-то на моей одежде. Это грязно. Всякая смерть такова. Я отправляю сообщение уборщикам со своего одноразового телефона, фотографирую место происшествия и выхожу из дома, радуясь, что на мне перчатки. Уборщики будут осторожны с домом, а затем избавятся от тела. Надеюсь, никто не будет слишком сильно скучать по нему, но обычно люди скучают. Мы слабые существа, поэтому в конце концов кто-нибудь узнает.
Выйдя из дома, я снимаю перчатки и засовываю их в карман, затем ровным шагом направляюсь к своей машине. Хорошо, что сейчас три часа ночи, и никто не узнает, что я был здесь. Моя рубашка пропитана кровью, поэтому я снимаю и ее, как только сажусь в машину, не желая, чтобы она попала на мои кожаные сиденья, и сразу же складываю все в пластиковый пакет.
Теперь я должен отчитаться — подтвердить, что моя работа выполнена. Забавно, насколько преподаватели и администрация Атлантического университета вовлечены в наш мир. Университет существует уже несколько десятилетий, обслуживая семьи криминальных авторитетов. Декан — это тот, кто дает мне работу, а затем подтверждает выполнение.
Немного иронично то, как все это работает, но вот я здесь, расплачиваюсь за грехи, которые не были совершены намеренно. Если бы я сделал это со злым умыслом, я бы признался в этом, но нет. Меня подставили и вынудили совершить ошибку. Ту, которая дорого мне обошлась. Как моя жизнь и мое достоинство, так и моя совесть. Чувство вины за убийство такого молодого человека съедает меня заживо каждый день, и хуже всего то, что это была не его вина. Его там не должно было быть.
Это должен быть Лео.
Он не позволит мне запугать себя или заставить почувствовать, что я ниже его, и как только закончу с этой работой, на которую меня вынудили, кое-что произойдёт.
Он пожалеет, что когда-либо перешел мне дорогу.
Я подъезжаю к университету, паркуюсь на стоянке для персонала, а затем иду в кабинет декана. Я удивлен, что двери не заперты так поздно, но я предполагаю, что он не живет в страхе с той защитой, которую должен иметь, работая на Элиту. Хотя я бы не был таким доверчивым, к черту это.