Зараза/Испорченный (др. перевод)
Шрифт:
Как я могу просить о большем?
– Ладно. Мне, правда, нужна твоя помощь.
– С чем?
– я допиваю свое вино и снова наполняю наши бокалы.
– Хочу тебе кое в чем признаться – я совершенно не умею танцевать. Я знаю, о чем ты думаешь. Как кто-то столь изящный и грациозный может не уметь танцевать? Но это правда. Печально, но, факт остается фактом. И с момента визита Кэнди и Джуэл, я стала еще больше этого стесняться. Так вот. Я подумала, что ты, возможно, сможешь помочь мне, как старый друг старому другу.
– Помочь тебе?
Она
– Научишь меня танцевать?
Я ставлю свой бокал на ближайшую плоскую поверхность и поднимаю руки вверх, показывая, что собираюсь шутить.
– Ни за что!
– Ну, давай! Ты же говорил, что сделаешь все, что угодно. Мне, правда, очень нужно научиться двигаться так, чтобы это выглядело горячо. Я хочу правильно трясти тем, чем наградила меня мама. Мне надо знать, как пользоваться своими формами.
– Элли ставит свой бокал и упрямо скрещивает руки на груди.
– Пожалуйста, ну пожалуйстааааа, Джастис Дрейк. Сделай из меня звезду танцпола.
Я не могу делать вид, что меня не трогают её уговоры. Она чертовски очаровательна, когда смотрит на меня вот так – со смесью невинности и озорства. Я улыбаюсь и качаю головой, зная, что у меня нет ни единого шанса устоять перед ее обаянием.
– Ладно, - выдыхаю я, закатывая глаза.
– Ладно? – её мультяшные глаза сияют от восторга.
– Ладно. Я помогу тебе.
Она издает свой фирменный свино-кошачий визг и начинает прыгать от радости. Элли хватает меня за плечи и это происходит. Ее губы касаются меня в поцелуе. Это длится всего лишь долю секунды, и она тут же отстраняется, не замечая, что со мной происходит. Для нее это просто невинный поцелуй в щеку. Но для меня это гораздо больше. Мой член тут же становится твердым как камень и рвется на свободу, в надежде, что он тоже сможет получить поцелуй.
Элли идет к консоли, где среди прочей техники находится моя аудио система Bose, и подключает свой розовый iPod, который она предусмотрительно положила себе в карман.
– Буду честной – у меня напрочь отсутствует чувство ритма и обе ноги левые. Так что не суди меня строго.
Мои брови удивленно ползут вверх, но Элли слишком занята, просматривая свой плейлист, чтобы это заметить.
– С чего ты решила, что я умею танцевать?
Она искоса смотрит на меня, поворачивая кнопку регулировки громкости.
– Я видела тебя с теми стриптизершами. Уверена, ты точно знаешь, какие именно танцы нравятся парням.
Комната наполняется тяжелым басом под аккомпанемент барабанной дроби из синтезатора. Мелодия приводит меня в ужас, прежде чем я успеваю оценить её иронию в выборе песни. Элли стягивает свой кардиган и машет им над головой, истерически смеясь.
– Давай, Супер Майк! Покажите мне свой знаменитый Pony-dance. (прим. Супер Майк – фильм Стивена Содерберга, повествующий о настоящей мужской дружбе в мире стриптизеров. Pony-dance – эротический номер в исполнении главного героя.)
Она права. Нет ни единого
Это похоже на своеобразный ремикс танца маленьких утят, при том что эти утята явно обкурились или выжили из ума. Никто не должен повторять это – мужчина, женщина, ребенок – не важно. И Элли под страхом смерти не должна пытаться повторить этот танец. Сначала мне показалось, что у нее судороги. Или ее задница впала в комму, и она пытается её разбудить. Я не могу даже спросить её, что она, черт возьми, делает, потому что меня буквально распирает от смеха. Дерьмо, я начинаю фыркать и заикаться.
– О…Боже, остановись! Прекрати! Ты…убиваешь…меня!
– Что? – невинно спрашивает она, продолжая содрогаться в жутких конвульсиях. Нахмурившись, она изо всех сил старается сконцентрироваться. – У меня получается? Трясется? Я практиковалась неделями!
– Элли! Остановись! Ты покалечишься!
Я наклоняюсь и упираюсь руками в колени, пытаясь отдышаться. Оглянувшись, я вижу, как она хлопает в ладони, стараясь заставить свою задницу трястись при каждом хлопке. Я умираю со смеху, чувствуя, как по моему лицу катятся слезы.
– Не важно. Я справлюсь. Я сделаю это. Майли Сайрус ничто по сравнению со мной!
Я смеюсь так сильно, что в итоге начинаю задыхаться, и едва не падаю на колени в очередном приступе смеха.
– Если ты не остановишься, я задохнусь! Ты просто убиваешь меня своими адскими танцами!
Она, наконец, выпрямляется и гневно упирает руки в бока.
– И что я делаю не так? Как я должна научиться, если ты все время смеешься надо мной?
Она пытается придать своему лицу серьезное выражение, но вижу улыбку в уголках ее глаз. Когда Элли больше не может сдерживаться, она взрывается в приступе смеха вместе со мной. Вскоре мы оба оказываемся на полу, держась за животы.
– Я же говорила тебе, что не умею танцевать!
– говорит она, тыча в меня пальцем.
У нас уходит почти десять минут на то, чтобы прийти в себя и выровнять дыхание. Всякий раз, когда я думаю, что уже успокоился, я снова вспоминаю, как она, согнувшись, трясет узкими бедрами, желая привести в движение свои ягодицы, и при этом лицо её выражает крайнюю степень сосредоточенности. К счастью для меня, песня уже давно закончилась, сменившись на что-то менее подходящее. Иначе, моя селезенка просто бы не выдержала.
– Святое дерьмо, Элли. Ты, правда, не умеешь танцевать. Абсолютно.
Она перекатывается набок и смотрит на меня, в её глазах блестят слезы от смеха.
– Ты думаешь… думаешь, поэтому Эван делает то, что он делает? Я имею в виду, что если я не умею вилять задницей, значит, я не могу и… все остальное, так?
Я поворачиваюсь к ней лицом и веселье, которое я испытывал пару секунд назад, сходит на нет. Вместо него мою грудь сдавливает странное чувство. Нечто среднее между грустью, сочувствием и злостью. Мне сложно описать, но это именно то, что я чувствую. Чувствую по отношению к Элли.