Зарево. Пекло
Шрифт:
Ноги гудели, я механически переставляла их, плохо ощущая пол под ступнями. Была промокшей насквозь, до белья. Начинало морозить. Зуб на зуб не попадал.
В коридорах темно. Синие тени очерчивали двери и проемы переходов, и, будь я чуть менее уставшей, пустилось бы в пляс воображение, да родило бы в этих тонах ультрамарина что-то чарующее или пугающее, но… Но я лишь постаралась поскорее добраться до своей (частично) комнаты. Прикрыла за собой дверь. Медленно добрела до кровати и бездумно повалилась на нее.
Выбита из сил. Замерзла. Промокла.
Хныкнула пару раз. Поругала себя. Поднялась через силу и стянула куртку,
Стянула футболку, прилипшую к телу; чуть надавила на ткань, и вода обильно полилась на пол. Сняла штаны, бросив к остальным вещам. Дрожала. Поняла, что мне не во что переодеться. Если раньше я умудрялась как-то выкрутиться, то сейчас вариантов вовсе не оставалось. Белье тоже полетело вниз. Я постаралась укутаться в плед, но и он был мокрым; сглупила, упав на кровать, когда зашла.
Уставившись куда-то в пол, свалилась клубком на кровать. Ознобило. Не знаю, через какое время в комнату вошла Сара. Не помню, как она подошла ко мне, спрашивая о моем самочувствии.
– Все чудесно, только одеться не во что.
– Дилемма, – протянула она, – я бы дала тебе свою одежду, да самой нужно переодеться, – голос Сары был искренним; она будто чувствовала себя виноватой в случившемся. Я качнула головой.
– Брось, все нормально. Развешу свою, надеюсь, до утра высохнет, – Карани тяжело вздохнула.
– Когда наши в город поедут, я с ними двину, – уверенно проговорила девушка, поспешно переодеваясь. – Заскочу в магазин с одеждой, наберу шмоток для всех, ибо это издевательство, – Сара фыркнула, – потом свои параметры дашь, Штеф, и предпочтения озвучишь, хорошо? – я посмотрела на Сару и натянуто улыбнулась. Карани сгребла свои вещи в охапку. Не успела я и подумать, как она также быстро очутилась и около моих, подхватывая их с пола.
– Сара, я сама, – выпалила, уже поднимаясь, но горгоновец лишь дернула рукой, словно в отталкивающем жесте.
– Успокойся, сама развешу. И возьми чей-нибудь плед, твой мокрый напрочь!
– Но…
– Без "но"! Иначе нажалуюсь Сборту, будешь с ним спорить, – а с Робертом спорить не хотелось. Я лишь вымученно вздохнула кивая.
– Спасибо, Сара.
– Было бы за что, котик! Сейчас пригоню к тебе с горячим чаем, – с этими словами она вылетела из комнаты и, если не смотреть на ее уставшее и вымученное лицо, и сказать было бы нельзя, что эта девушка только что вернулась вместе со мной.
Я поднялась на кровати. Распустила хвост, и мокрые волосы упали на плечи. Дождь шумел. Полутьма комнаты. Усталость, гудение во всем теле… Я бы хотела быть как горгоновцы. Вернуться с вылазки, и, несмотря на усталость, продолжить делать свою работу. Хотела бы предстать перед Сбортом с более сильной стороны, чтобы… Доказать что-то? Но кому? Зачем?
Глянула на окно, на то, какими потоками стекала вода вниз. Поежилась, вспомнив, как кровавый след смывало такими же потоками от дождя.
Время замедлилось. Остановилась под ритмичные удары капель о стекло.
В дверь коротко постучали. Я вздрогнула, непроизвольно желая потянуться к рюкзаку. "Можно?" – раздался низкий бархатистый голос. Я прокряхтела, сильнее кутаясь в плед и прижимая коленки к груди: "входи". Льюис почти бесшумно проскользнул в комнату, окидывая меня внимательным взглядом. В полумраке мужчина
– Отлично выглядишь, – саркастично бросил горгоноввец, кривя губы в усмешке. Я лишь шмыгнула носом, а Крис осторожно подошел, протягивая небольшой термос, – горячий кофе. – Я глянула сначала на термос, потом Крису в лицо; аккуратно протянула руку, придерживая сильнее плед на груди, и забрала термос. Льюис сразу же направился к своему диванчику. – Ливень жуткий. Когда Сара докладывала, что вы машину завели, я уж думал… – мужчина говорил что-то, то ли для меня, то ли для себя. Уставшая, я иногда теряла некоторые его слова и фразы. Крис выглядел таким спокойным, что меня это даже удивляло. Удивляло и успокаивало. – Но все не так плохо, верно? – я отрешенно кивнула. Мужчина, поднимаясь, тяжело выдохнул. В его руках находилась аккуратно сложенная черная форма и плед. – Тебе, скорее всего, великовато будет, – он подошел, положил вещи рядом со мной на кровать, – но, я подумал… В общем, выбора все равно нет. Пока твоя будет сохнуть, можешь в моей форме погонять. Но на возвратной основе, конечно же, – губы Льюиса расплылись в типичной ехидной ухмылке. – Все чистое, но не отглаженное, сама понимаешь, – театрально развел он руками. Я поняла, что за все время не проговорила ни слова.
– Лью… – голос мой осип. Кашлянула пару раз, – Крис, спасибо.
– Без вопросов, – он с секунду помедлил. Затем дотронулся тыльной стороной ладони до моего лба.
– Я в порядке.
– Не сомневаюсь, – Кристофер пренебрежительно хмыкнул. – В таком случае, переодевайся и спускайся. Отдыхать еще не время.
Я хотела взвыть. Но кивнула, выпуская воздух через нос. Горгоновец стремительно направился к двери. Распахнул ее, замер на миг. Шумно выдохнул, еще раз обернувшись ко мне.
– В тебе тоже не сомневался.
– Еще раз спасибо. За все, – Льюис предельно серьезно кивнул мне в ответ.
***
Горячий кофе приводил в сознание и приятно согревал изнутри. Жизнь налаживалась.
Форма Криса оказалась велика даже слишком. Но если футболка до бедер вполне годилась для носки, то со штанами пришлось повозиться: у щиколоток они сложились гармошкой, а чтобы при ходьбе брюки с меня не спадали, пришлось стащить Нормановский запасной ремень (с черной бляшкой в форме змеи), пробить вместе с Сарой в нем по-тихому новые дырки, и затянуть на себе покрепче. Благодаря Карани же я обзавелась и теплыми носочками – берцы были насквозь мокрыми и сохли.
Укутанная в плед, с термосом в руках, я вполне бодро шагала за Сарой вниз, где раздавались голоса военных. Шла, гордо выпрямившись и пытаясь скрыть улыбку – горгоновская эмблема Льюисовской футболки грела мое сердце, и то и дело я поглядывала на переплетенных серебристых змеек.
Все та же просторная гостиная. Все те же горгоновцы. Дождь за окном не переставал, одинокие раскаты грома раздавались где-то вдалеке, и только отзвуки от них доносились эхом до нас. Все комнаты да коридоры были погружены в голубато-синие оттенки накрывшей темноты. На душе – противно и тоскливо; от изнеможения я не чувствовала всей той гаммы эмоций, которая по-настоящему клубилась где-то промеж ребер. Однако же, кофе и чистая сухая одежда делали меня чуточку счастливее.