Зарево. Пекло
Шрифт:
Горгоновцы настолько привыкли быть сами по себе и сами с собой, что порой забывались, не замечали, что рядом с ними гражданские, а не боевые товарищи – мне так казалось, потому как от меня постоянно ждали каких-то действий, решений, со мной говорили жаргонизмами, шутили профессиональные шутки, и каждый раз "принимали за свою". Поначалу, слишком погруженная в мысли, анализирующая происходящее внутри себя и снаружи, я и не замечала, что с Сэмом подобных ошибок горгоновцы не допускают. Может, сам Сэм старался дистанцироваться (а отчасти так и было); может, его поведение перманентно напоминало военным об их чисто вынужденном сотрудничестве. А может, был прав Роберт, говоривший
Пока Стэн осматривал машину, я набрала бензин. Итого три канистры по тридцать. Тарэн после поисков обнаружил ключи от машины, зажатые в закостенелых пальцах трупа. Я вовсе не смотрела в ту сторону – сразу подкатывала сильная тошнота, горечь заполняла рот, и голова шла кругом.
Пока мы находились в доме на поляне – минутами забывалось о происходящем вокруг. В отдельные моменты притуплялось восприятие, и, конечно, с сенсорной деривацией это не сравнишь, но сознание шалило не меньше. Действительность воспринималась странно, ужасы захлестнувшей страну эпидемии походили на галлюцинации. Отсутствие связи, замкнутое пространство, неизвестность и потерянность. Не верилось, что мы стали непосредственными участниками разворачивающегося коллапса. Не верилось, что смогли вырваться из клетки пылающих городов. Не верилось, что попали в вакуум – вокруг горело, полыхало и бомбило. А мы ждали в клетке леса божественной помощи или быстрого избавления. Ждали хотя бы чего-то.
Здесь, на заправке, и остатки самообладания как-то подрастерялись. Накатила дрожащая паника – насколько бы ты не был хладнокровным, рациональным или стойким человеком, ужас оказывался сильнее и разрушительнее – вокруг не разруха; вокруг смерть.
Дождь то прекращался, то начинал. Пока Стэн погружал канистры в багажник машины, я побежала к Саре и Норману сообщить радостную новость – у нас нашлось средство передвижения. Вышли из магазинчика с переполненной тачкой, набитыми рюкзаками, несколькими пакетами и еще парой канистр с водой. Грузились быстро, поглядывая с опаской по сторонам, но абсолютно довольные добычей. Сара вновь связалась со Сбортом, сказала, что все идет по плану, даже чуть лучше.
– Хвала Небесам, что нам не придется топать пешком, – Норман захлопнул багажник. Звонким эхом разнесся хлопок по округе. Я оглянулась вслушиваясь… Дождь. – Кто поведет? – Стэн молча покрутил ключи в своих руках. Сара юркнула на переднее пассажирское сиденье, Тарэн залез на водительское место, мы с Норманом смиренно распахнули задние двери.
Стэн завел машину, мотор жалобно загудел, захрипел; автомобиль дернулся несколько раз и заглох. Тарэн грубо выругался, вновь поворачивая ключ зажигания, я обернулась к окну, смотря на засохшие кровяные потеки на стекле. Вспоминались те автомобили, которые мы встречали на трассе в бесконечные часы дороги из °22-1-20-21-14 к Старым рубежам (тогда мы еще все были уверены, что сможем до Рубежей добраться, и что там нас ждет спасение). Вспоминались и клубы дыма, объявшие города и населенные пункты; и красные вспышки, озаряющие темные ночи, и грохот, сотрясающий землю, когда очередной авиаудар разбивал высотки и жилые кварталы. Багряные небеса вспоминались. И кислая вонь… Уверена, что все те дни не крик ветра, и не свист шин ударял по моим ушам – но крики и вопли тысяч и тысяч людей, оказавшихся в ловушке и молящих о спасении.
К всеобщему удивлению дверь таможенного поста оказывается заперта. Замок слишком изощренный для такого допотопного места: Роберт вызывает Стивена, тот приходит к нам с целым набором отмычек. Никогда в жизни не видела столько разнообразных и хитроумных
Да и сколько еще сейфов, замков и дверей можно вскрыть? Сколько можно узнать, в какие тайны можно забраться с такими умениями?
Видимо глаза мои слишком горят, когда наблюдаю за Стивеном, потому что Роберт по-доброму смеется, подталкивая Льюиса локтем.
Когда дверь распахивается, Стивен возвращается в машину. В таможенном домике нас встречает тьма коридора и все та же удушающая кислая вонь: на полу и стенах тянутся кровавые следы. Давно уже засохшие. В первую секунду хочу развернуться и броситься прочь; сердце стучит в горле, и руки мгновенно становятся влажными и холодными. Но Льюис с пистолетом и фонариком в руках продвигаться вперед. Следом за ним, почти даже расслаблено, следует Роберт. Достаточно тихо… И я иду следом. Холодный голубоватый круг света от моего фонарика подрагивает: на стенах развешаны информационные баннеры, напоминалки, медицинские рекомендации и правила досмотра людей, багажа и машин. На одной из стен, прямо поверх агитационной иллюстрации Трех, баллончиком написано: "ЭТУ СРАНЬ УНИЧТОЖИТ ТОЛЬКО БОЛЬШАЯ ЖОПА. ДА ЗДРАВСТВУЮТ МЕРТВЫЕ, ДА ПРИДЕТ ИЗБАВЛЕНИЕ". И огромный глаз, окруженный изогнутыми переплетенными лучами, формирующими ромб по форме.
Замираю, всматриваясь в неровные буквы. Символ кажется смутно знакомым…
Когда за моей спиной раздается резкий звук, почти отпрыгиваю: оборачиваюсь, вижу Льюиса, открывающего шкафчики. Роберт тоже занят осмотром полок, загороженных столами и стеллажами. Оба сосредоточены. Движения угловатые, резкие. Фонарик Льюиса лежит на столе, и белый круг света направлен на длинный коридор с закрытыми дверьми.
Никогда бы не подумала, что эти посты такие обширные внутри.
Выдыхаю сдавленно. Принимаюсь рыться в бумагах на столе: много документации таможенных перевозок, еще больше – анкет и ксерокопий удостоверений. Целыми пачками лежат пропускные бумаги (не удивительно, когда для получения единичного таможенного пропуска требовали папку из десятка подписанных и заверенных документов).
Больше чем бумаг здесь только крови. Она везде. Как на скотобойне. По стенам, по столам, на полу. Но нигде нет тел. Выпрямляюсь, вновь смотря по сторонам.
Показалось? Или из коридора действительно доносится шум?
Краем глаза вижу, как напрягается Роберт, и Крис перехватывает пистолет, прицеливаясь. Сердце ударяет по ребрам, чуть пригибаюсь, лихорадочно в голове обдумывая пути отступления.
А Льюис медленно, почти бесшумно направляется в коридор. Скрежет становится сильнее, а затем нечто начинает биться в одну из закрытых дверей – настолько резко и громко, что даже Льюис отпрыгивает в сторону, громко выругиваясь. Рычание, грохот; этих тварей ни две и ни три.
– Сукины дети, – зло выплевывает Крис, ударяя по металлической закрытой двери. Оборачивается к Роберту. – Видимо закрылись изнутри, да там и передохли. На время. А сюда, – Крис кивает еще на одну запертую комнату, – перетаскивали трупы. Следов крови очень много, видно, как по полу волочили тела… – договорить он не успевает. Из-за угла коридора показывается полуобглоданный зараженный в форме, и только делает шаг из-за поворота, как Крис тут же стреляет. Тело валится на пол.