Зарубежный детектив (1989)
Шрифт:
— Итак, прекрасная грешница, — повернулся он к Ленке, когда они остались одни, — какой бы тяжелой ни была ваша вина, если искренне во всем признаетесь и ничего не утаите, то мы подумаем, что для вас сможем сделать.
— Вы все шутите. — Она поджала губы. — А это серьезная вещь.
— Я и не думал шутить. Смерть человека — самая серьезная вещь на свете. Так начнем. Вечером двадцать второго мая… — подсказал он ей. На улице снова загрохотал гром, рамы задрожали под напором воды. Подходящий драматический фон для исповеди грешницы, подумал Янда.
— Дело в том, что я… наделала массу глупостей.
— В тот вечер?
— В тот вечер тоже, но я имею в виду вообще. Не прерывайте меня, я вам все расскажу, но только по-своему. Просто у меня бывала сумасшедшая жизнь. Но чему тут удивляться, мама развелась, когда мне был год, потому что отец был алкоголиком. Потом вышла за другого…
— Он тоже оказался алкоголиком, — перебил ее Янда.
— Откуда вы знаете? — удивилась она.
— Дорогая, психологи написали об этом массу книг! Людям свойственно совершать в жизни одни и те же ошибки. Если я правильно вас понял, вы хотите сказать, что не получили хорошего воспитания из-за неблагоприятных условий, в которых росли.
— Да, это я имела в виду, — вздохнула она с облегчением. — Эти условия, как вы сказали, улучшились только в последнее время, когда мама сошлась с моим теперешним отцом, то есть с паном Боушкой. Это очень добрый, порядочный человек, с ним мама наконец-то зажила спокойно. Но эта хорошая перемена отразилась на мне не сразу, кое-то время я жила так, как привыкла. Ну, например… эти мужчины…
— О них как-нибудь потом, Ленка, а сейчас ближе к делу!
— Я как раз и хочу рассказать о Руде. Он стал ездить сюда месяца за два до того, как начался монтаж новой экспозиции. Писал сценарий… думаю, что вместе с Залеской. Она появлялась здесь реже. Я в него втрескалась по уши. Ничего удивительного, потому что прежде чем узнать Руду, я была… платонически… влюблена в одного испанского дворянина из шестнадцатого века. Звать его Гарсия Хуртадо де Мендоза, его портрет висит во втором зале, сразу направо. Вы не видели? Господин де Мендоза, — добавила она с какой-то гордостью, — был родственником короля.
Янда кивнул с улыбкой, вспомнив о своей юношеской любви к Луизе.
— Я пока не видел здесь ни одной картины, — ответил он, — не было времени. Но с нетерпением жду встречи с господином де Мендозой и всеми остальными.
— Когда увидите — сами убедитесь. Руда фантастически похож на него, все это говорят. Поэтому ясно, что я должна была влюбиться в Гакла. Но, может, это длилось бы недолго, если бы не Мария.
— Тут я не совсем вас понимаю.
— Все очень просто. Каждому было известно, что Руда и Мария… интимные друзья. — Ленка вопросительно посмотрела на капитана, и он кивком головы одобрил выбранный термин. — Интимные друзья, — повторила она, — и уже давно. Правда, Руда женат, и жена его, говорят, занимает какой-то крупный пост… Но я совершенно случайно узнала, что она самая обычная референтка. Руда очень любит хвастать. Ему, конечно, очень нравилось, что за ним бегала Мария — липла, висла, вилась вокруг, — Ленка выбирала глаголы по восходящей, — вы такого в жизни не видели.
— Я уж видел… — махнул рукой Янда.
— Это было что-то исключительное. Потому мне и хотелось вырвать его из ее когтей. Я использовала каждый его приезд, старалась вовсю. И не поверите — долго безуспешно.
— Почему не поверю? Залеска была красавицей.
— Но она была старше его на два года. Ему скоро тридцать. А мне, кстати, восемнадцать. Он встречался с ней долго, знал ее наизусть. К тому же она навязывалась ему чем дальше, тем больше, требовала, чтобы он развелся, хотела иметь его рядом с собой всегда…
— Что ж, это аргументы, — кивнул головой Янда.
— Потом я узнала, что он тоже влюбился в меня. Но… Он ее страшно боялся, и я с этим долго ничего не могла поделать.
— Подождите! — Янда выпрямился в кресле. — Почему он ее боялся? Вспомните все, что знаете…
— В том-то и дело, что не знаю, — Ленка беспомощно развела руками. — Раза два он сказал, что она может его уничтожить, но, как я ни пытала, не объяснил, почему… Потом я уже не спрашивала — знала, что ему это неприятно. В конце концов, я получила то, что хотела. Сразу, как только он сюда переехал для работы над экспозицией.
— Тогда же в замке поселились и другие?
— Да. Мы стали любовниками. Все смотрели на это спокойно, кроме Марии, конечно. Та бесилась.
— Устраивала сцены?
— Ну что вы! Она была дамой. — Ленка презрительно хмыкнула. — Но страшно злилась. На всех. К тому же поссорилась с Эмилой, и некому стало изливать душу. А мне, когда была возможность, тихо говорила что-нибудь ядовитое.
— Не удивительно…
— Она пыталась удержать Руду угрозами, — продолжила Ленка, не желая отвлекаться на комментарии. — Но это меня… — она склонила голову, — только подзадоривало. Мы ненавидели друг друга, я ей с удовольствием демонстрировала свою власть над Рудой. Говорю же вам, — она перешла на шепот, — что я была дрянью…
— Если об этом говорите в прошедшем времени, значит, считаете, что сейчас вы уже не такая?
— Может быть, если стала понимать… Я же не могла знать, что все так ужасно кончится, — Ленка опять принялась вытирать глаза. — В тот день, двадцать второго, все ужасно обострилось. Мария была настоящей фурией, с утра со всеми переругалась. Ну, а потом случилось это… с Квашой… Не знаю, как вам…
— Знаю, — помог ей Янда. — Застала вас в комнате вдвоем в, так сказать, пикантной ситуации.
— Да ничего там особенного не было, — запротестовала она.
— А что же тогда было?
— Вам все разложи но полочкам. — Она влезла всеми десятью пальцами в свою аккуратную прическу и растрепала ее. — Знаете, что Кваша обожает больше всего?
— Коньяк.
— Его, к сожалению, тоже. Но не думайте, он не алкоголик. Он может страшно напиться, а на следующий день ни капли в рот не возьмет. А иногда несколько дней подряд работает и в это время не пьет и не ест. Но я имела в виду другое. Однажды узнала, что он обожает компот из брусники. У нас она не растет, поэтому в магазинах бывает редко. А в тот день, двадцать второго, я с утра была в городе, и представляете себе, что увидела в универсаме?!
— Бруснику.
— Да, компот. Взяла три последние банки. Днем мне было некогда, а к вечеру отнесла их Квасану. Он страшно обрадовался. Сказал, что завтра купит мясо, сделает к ужину фантастическое блюдо, и мы слопаем его вдвоем. Я согласилась и поцеловала его в щеку. Просто так, от радости. Он поцеловал меня в ответ. Мы сидели в кухне на кушетке, смеялись и обменивались шутливыми поцелуями. Больше ничего. Я только подумала: видела бы Мария своего последнего поклонника и рыцаря. Он был ее последним поездом до станции Любовь. Мы хохотали, я упала на кушетку, а он склонился надо мной. Потом вдруг отпустил меня, и я увидела, что у него побелело лицо: в кухне стояла Марин. В тот момент я неосмотрительно засмеялась, она выскочила наружу, он — за ней, и во дворе разразился тот страшный скандал. Я вам скажу, она, если начинала, умела ругаться. Я постаралась смыться, но мне было ясно, что эта ведьма… простите, о мертвых только хорошее… Короче, все расскажет Руде.