Зашифрованные маршруты
Шрифт:
Петька снова чиркнул зажигалкой. Ребята увидели искаженное Тимкино лицо. Он тянул из кучи огромный камень. Напрягшись, откатил его. И сразу солнечный луч ударил по глазам.
ЦЕНТРУ (ИЗ ТОКИО)
В последний момент, перед взлетом «юнкерса», пришел приказ о смене летного экипажа. Вылет отложен по непонятным причинам на девять дней. Человек, которому было поручено устроить «вынужденную посадку» в квадрате В-39-И, вне подозрений, но, так как входил в состав экипажа, от полетов на спецюнкерсе отстранен. Диверсионная группа «Феникс» находится на аэродроме в постоянной готовности к вылету. Крейзер Костоедов полетит руководителем группы.
Авдеев
По совету Тимки ребята, чтоб не ослепнуть от солнца, завязали глаза черными матерчатыми полосками из Шуркиных брюк и вылезли на волю. Сразу же наступила слабость. Они легли на спины и пьянели от земли, от солнца, от ветерка, который приносил откуда-то запах леса.
Стрекотали кузнечики. Пели птицы. Слушая оживший мир, Таня чувствовала, как из глаз катятся слезы.
Шурка что-то крикнул. Не расслышали. Быстро сорвали повязки. Мимо ребят, как пушечные ядра, пронеслись четыре росомахи и в мгновение скрылись уже как будто за горизонтом.
Глава 22
Шурка повернулся спиной к солнцу, закрыл глаза и задремал, но почти сразу же Тимка толкнул его в бок.
– Просыпайся, уходить отсюдова надо.
– Почему?
– Потому что Вислоухий с Костоедовым могут припереться.
Шурка блаженно потянулся:
– Сейчас пойдем, - он сладко зевнул.
– Отмахаем подальше и там уж заляжем.
Но как только ребята поднялись, перед глазами замелькали красные искорки. Ноги не слушались. Подташнивало. Сели на корточки и ждали, когда перестанет кружиться голова.
Продвигались медленно. Самым слабым оказался Шурка. Он запинался, падал и пробовал ползти. Сначала просил воды, потом его стало тошнить. Он побледнел.
– Надо остановиться, - сказала Таня, - ему же совсем плохо.
– Нельзя, - не поворачиваясь, ответил Петька, - Вислоухий и Костоедов, может, уже здесь, а из нагана они стреляют без промаха.
Таня от жалости к Шурке заплакала. Тогда Петька остановился и сказал опять чужим голосом:
– Нести надо, если не может идти.
Шурку перевернули на спину. За одну руку взял его Тимка, за другую Таня. Петька взял Шуркины ноги, как берут ручки санитарных носилок, прижал ноги к своим бокам и скомандовал:
– Пошли!
Сначала Шурка показался легким. Но через сотню шагов он стал как будто свинцовым. Чтобы не уронить, положили его на горячую от солнца землю и сами, обливаясь потом, падали рядом. Из выгоревшей травы Тимка вылущивал семена, ел сам и давал есть Тане и Петьке. И целую горсть высыпал Шурке в рот. Потряс Шурку:
– Глотай, Шурка, глотай, они пользительные.
Шурка пришел в себя и тихо попросил:
– Я, наверно, сам пойду.
Его поставили на землю. Он зашатался, но устоял. Петька с Тимкой взяли его под руки и, качаясь, теперь уж втроем, пошли. Таня шла сзади и несла лук со стрелами и котелок.
Ребята набрели на обожженный солнцем курган. Обошли его. И положили Шурку на рыжую шуршащую траву…
Тимка заметил в небе парящего коршуна.
– Сейчас попробую его обмануть.
Он взял лук, самую тонкую стрелу и пополз к тому месту, над которым кружил коршун. Петьке крикнул:
– Беги к маленькому кургану, там ищи гнездо.
Петька помчался искать гнездо коршуна.
– Шурка, где у тебя болит?
– спросила Таня.
– Голова болит и не дышится.
– Раньше так было?
– Не-е.
– Ничего, Шурка, отлежишься. Сейчас Тимка коршуна подобьет. Ты будешь его есть?
– Я научен все есть. Еще в первом классе дед выгнал меня из дому. Целый месяц я в лесу жил. Цветы ел, черемшу ел. Я и лягушек ел. И малявок живьем глотал, - Шурка улыбнулся.
– Потом учительница меня разыскала в зимовьюшке, домой привела. А деда в милицию возили в Слюдянку.
Коршун парил в небе, совсем не махая крыльями. Он делал круги все меньше и меньше. Таня заметила, что с каждым кругом он спускается ниже. Тимка с луком наготове сидел на корточках и походил на небольшой камень. Коршун засады не замечал. Он сделал последний круг и, сложив крылья, ринулся вниз. Таня с Шуркой услышали свист ветра в его перьях.
Мягкий удар. Тонкий писк суслика, и коршун, тяжело взмахивая крыльями, отделился от земли, цепко зажав добычу. Приняв Тимку за камень, хотел сесть на него. Тимка в упор выстрелил из лука. Тонкая стрела вошла, как показалось, в бок хищнику. Но он не бросил добычи. Метнулся в сторону и полетел низко над землей. Торчащая стрела дергалась при каждом взмахе крыльев. Тимка кинулся за коршуном, бросая в него камнями. Коршун чаще замахал крыльями, торопясь к маленькому кургану. Как кошка, вылетел Петька из засады. От испуга коршун сделал резкий вираж, выпустил тяжелую добычу и взвился в небо.
Первым к зверьку подбежал Тимка. Это был монгольский суслик - тарбаган. Тонкая стрела пробила его насквозь. Зверек был тяжелый. Петька с Тимкой по очереди несли его к кургану. Тимка улыбнулся Тане.
– Целил в птицу, а попал в зверя, это к лучшему, сейчас мяса нажарим.
Волоком Петька оттащил зверька в сторону и начал его разделывать. Тимка занялся костром. Притащил с верхушки кургана плоский камень, засыпал его сухой травой, взял зажигалку. Но сколько ни чиркал Тимка, огонек не вспыхивал. Позвали Петьку. Он вытер руки о землю, осмотрел зажигалку и, ни слова не говоря, размахнувшись, кинул ее за курган. Посмотрел сердито на Шурку и ушел разделывать тарбагана.
Огонь добыл Тимка. Он несколько минут подряд ударял камни друг о друга. Но искры, как назло, не летели в сторону сухой кучки. Тогда Тимка измял в ладонях пучок легких былинок и труху ровным слоем рассыпал по краю плиты.
С первого же удара по кромке плиты показался дымок. Тимка сверху бросил несколько былинок. Они вспыхнули, огонек набросился на кучу, затрещал. Таня собирала траву и кидала в огонь. Плоский камень раскалился быстро. Тимка сдул с него пепел и крикнул Петьке:
– Тащи мясо, сковородка готова.