Зашифрованные маршруты
Шрифт:
Иногда потолок щели опускался так низко, что делалось жутко. Хотелось остановиться и закричать. Но спокойно пыхтел впереди Тимка. Уползали Шуркины ноги, и раздавался чей-нибудь голос:
– Не отставай!
Иногда Тане начинало казаться, что ползут они целую вечность, холодело в груди, подкрадывался страх. Но сзади тыкался головой в подошвы ног Петька. И она успокаивалась.
Наконец голос Тимки:
– Осторожно, тут приступок.
Переползли его. Стало как будто шире. И сразу скомандовал Тимка:
– Останавливайтесь. Ложитесь на бок.
Повернулись,
– Пошли.
Таня повернулась на живот и, касаясь руками Щуркиных ног, поползла вперед.
Они сделали поворот, когда Таня почувствовала, что Петька отстал и давно не касается ее ног.
– Тимка, стой!
– закричала она.
– Петька отстал.
Стали звать.
– Тут я, - донеслось сзади, - лук за сосульку зацепился, снять никак не могу.
Пролезть к Петьке и помочь было невозможно.
– Брось его, - крикнул Тимка.
– Брось его, - передала Таня.
Но «бросить его» Петька не мог. Лук был привязан к спине, веревка не распутывалась, а сосуля звенела и не отпускала Петьку. Он хотел сдать назад, но сосуля зацепила рубаху и задирала ее на голову. Петька долго пыхтел. Наконец послышался удар и звон: тын-н-н…
– Что, Петька?
– Ногой переломил проклятую.
– Можно ползти?
– спросил Тимка.
– Можно, - ответил вспотевший. Петька.
ТОКИО. АВДЕЕВУ.
В названном вами квадрате «юнкерс» с диверсионной группой «Феникс» не появлялся. Сообщите срочно: не проскочил ли он где-нибудь в другом месте. Об изменениях программы заброски диверсантов передавайте незамедлительно.
Вершинин
Глава 21
Тимка подполз к краю какой-то трещины, опустил туда руку и чиркнул зажигалкой.
– Тим, что там?
– плаксивым голосом спросил Шурка.
– Пещера опять.
– Спускаться будем?
– Будем.
Шурка осторожно повернул голову назад и передал:
– Сейчас начнется спуск.
Таня передала Петьке.
Тимка спустился первым и сразу же предупредил:
– Шурка, здесь камни нависли. Не касайся их, а то рухнут.
– Знамо дело, - ответил Шурка и, как ящерица, юркнул вниз.
Таня проскочила тоже удачно. Полез Петька и, соскользнув, задел ногами верхний рыхлый козырек. Тонны песка и щебня лавиной пошли вниз. Вспыхнул огонек зажигалки. Петька, как кузнечик, отпрыгнул в сторону. Тимка дунул на зажигалку. В темноте еще долго падали вниз пласты слежавшихся мелких камней. Ход, по которому только что ползли ребята, завалило. Ощупью отошли подальше от обвала и сели, прислонившись к сыпучей куче щебня.
Тимка попросил всех затаить дыхание, чиркнул зажигалкой и поднял руку. Бледный язычок пламени задрожал, но вытянулся и замер на месте. Тимка защелкнул колпачок и тяжело перевел дыхание. Подошел к куче и сел.
– Тимка, зачем ты это делал?
– спросил Петька.
– Смотрел потолок пещеры, - ответил Тимка громко. А шепотом на ухо объяснил: - Из этой пещеры нет выхода. Пламя не колеблется - нет сквозняка.
Потрясенный Петька, забывшись, сказал громко:
– Мы же на большой глубине, может, поэтому и сквозняка нет.
– Глубина здесь ни при чем.
Но Шурка с Таней отнеслись к этому совершенно безразлично. Сейчас они хотели одного - спать. Беспробудно спать хоть тысячу дней и ночей.
Таня тихо зевнула и спросила печальным голосом:
– Сейчас день, вечер или ночь?
– она опять сладко зевнула.
Петька представил сейчас Таню, худенькую, прижавшуюся к острым камням, не чувствующую уже ни голода, ни холода. Представил, как она сейчас зевает и закрывает рот исцарапанной ладошкой.
– Спать хочется… - сказала она и снова зевнула.
– Наверно, ночь, - произнес Шурка и зевнул.
Заворочался на камнях Тимка и сказал то ли себе, толи всем:
– Маленько можно и вздремнуть.
Зашуршал камнями, наверно, устраивался поудобней.
Петьке тоже захотелось спать. Он нащупал свободное место и лег на спину. Вытянул ноги. Глубоко вздохнул. Перед глазами поплыли цветные круги, Петька что-то пробормотал, но ему не ответили. Таня, Шурка и Тимка уже крепко спали.
Петька раскинул руки, и приятная истома затуманила сознание. Начинался красивый сон. Он, Петька Жмыхин, вращается на яркой карусели, и карусель, как воздушный шар, бесшумно уносится к звездам. Петька понимал, что это сон, и пытался отогнать его. Повернулся на бок, скатился с кучи, встал на колени и заставил себя проснуться. Вскочил на ноги, ощупью нашел Тимку. Стал его тормошить:
– Вставай, нельзя спать, Тимка. Давай искать выход!
Тимка, качаясь из стороны в сторону, не отвечал. Шурка тоже спал. Только Таня умоляюще, прошептала:
– Петька, я немножко посплю, совсем-совсем немножко, и заснула.
Петька сел. Опустил голову на колени. Ему вспомнились письма с фронта о гибели матери и отца. Вспомнилась тихо умершая бабушка Вера Ивановна. Голодная зима и то, как радовались все в поселке, когда узнали, что Петьку, Таню, Тимку и Шуру отправляют в пионерский лагерь. Петька почувствовал, что потекли слезы. Он представил, как осенью в поселке их будут ждать. А они… теперь уж никогда не вернутся. Тимкина мама каждое утро будет приходить на берег Байкала, держаться рукой за сердце, всматриваться в колышущую даль и ждать лодку. И вечно она будет ждать не только Тимку, но и Петьку, Таню и Щурку. А они? Они будут лежать умершие в этом проклятом лабиринте.
Петька вытер кулаком слезы.
– Этого не будет! Я не хочу, чтобы умерли… чтобы Тимкина мама плакала и звала нас.
Петька встал. Нашел Тимку, вытащил у него из кармана зажигалку. Отошел в сторону, поднял рубашку, отмотал с пояса немного веревки и отрезал. Нож и зажигалку положил в карман, а отрезанный кусок стал раскручивать, теребить его. Щупая вокруг, нашел узкий длинный камень и, не торопясь, намотал на него распущенный в паклю кусок веревки. Вынул зажигалку, чиркнул. Факел вспыхнул ярким пламенем. Петька дунул на зажигалку, положил ее в карман и пошел осматривать последнее пристанище своего отряда.