Заставь меня остановиться 2
Шрифт:
— Тебе не нужно сейчас плавать, — как ни в чем не бывало бросает Лукьянов, откидываясь на спинку дивана. Бегло осматривает гостиную и поворачивается ко мне. — Рука.
— Я надену на нее перчатку.
— С днем рождения, кстати, — убирает прядь моих волос за ухо и мимолетно целует в губы.
— Спасибо. Так останешься у меня? — почти умоляюще произношу я, от чего становится неловко.
— Оставаться взрослому дядечке в доме у своей девочки, когда в любой момент могут вернуться родители этой самой девочки, крайне опрометчиво. Глупо. Ненадежно и по-дет…, — прикладываю палец к его губам.
— Ты как-то сказал, что никаких малышей, зай и девочек, и кого-то там еще не будет. А сейчас назвал меня дважды девочкой. Ты плывешь по мне, как незнамо кто. И сто пудов останешься. Хватит сотрясать воздух ненужной болтовней.
— Серьезно? Я только что такое сказал?
— Вот те крест даю, — повторяю точь-в-точь некогда произнесенные Лукьяновым слова.
— Старею, видать, раз соглашаюсь на такое безумие.
— Наоборот, молодеешь, — не взирая на боль в коленке и руке, за считанные секунды я забираюсь на Лукьянова. — Знаешь, что моя мама любит делать на папе даже спустя фиг знает сколько лет?
— Боже, не пугай меня.
— Не буду. Угадай.
— Что-то пошлое в голову приходит. Боюсь, ты обидишься, а сегодня вроде как твой день, так что я лучше заткнусь, — игриво произнес Лукьянов, сжав мою попу своими лапами.
— Она любит сидеть на его коленях. У нас это, видимо, семейное.
— Ну, если ты не превысишь вес в восемьдесят пять килограмм, то сиди.
— Буду сидеть, — не раздумывая, произношу я.
— Сидеть, а не сразу ерзать. — жестко произносит Лукьянов, пригвоздив меня к месту.
— А я ерзала?
— А что нет?
— Извини, моя попа живет своей жизнью. Мой подарок остался в машине?
— Нет В кармане.
— Да?!
— Ага, — улыбнувшись, ответил он. — Можешь совать свою руку в мой карман.
— Уже сую.
Медленно пройдясь по бедру Богдана, таки засовываю свою ладошку в его карман. И, судя по ощущениям, там меня ждет офигенный сюрприз. Судорожно достаю бархатную коробочку и мысленно офигеваю. Да ладно?!
— О Боже, это то, о чем я думаю?
— Понятия не имею.
— А на колени?
— Что на колени?
— Ну встать на колени не хочешь?
— Бегу и волосы зачесываю назад.
— Неромантично, но ладно, — с улыбкой произношу я, открывая красивейшую бархатную коробочку…
Глава 21
Кайфую. Да, именно так. Сначала от того, что к моей скромной персоне Аня перелазила через забор, а она-то уж точно не мастер спорта и не дворовая девчонка. Готов отдать руку на отсечение, что такое она делала впервые. Собственно, и я впервые удостоился такой чести. А теперь кайфую от совершенно ничем неприкрытых Аниных эмоций. И пусть на ее лице читается полное разочарование от моего подарка, в этом, как ни странно, есть своя прелесть. Стойкой, безэмоциональной девчонкой, которой она притворялась во время нашей ссоры, Аня мне категорически не нравилась. И если бы сейчас она с милой улыбкой взяла подаренный мною подарок, и старательно сделала вид, что все окей, я бы в ней разочаровался. А каждая из моих бывших так бы и сделала со снисходительной улыбкой. Спокойные, уравновешенные, скучные… да никакие в общем-то. Кого я обманываю?
— Супер, — иронично произносит Аня, устроившись поудобнее на диване. — Я всякое ожидала, но точно не это.
— А что ожидала? Обручальное кольцо?
— В идеале помолвочное. Ну, или обычное с бриллиантом. На крайняк, с цирконием. Ой, Господи, сережки хотя бы. Да даже одну. Или браслет. Но вот набор пластырей… такое мне еще никто не дарил, — кривит мордашку, совершенно точно не задумываясь о своем внешнем виде.
— Приятно быть во всем первым. Открой их. Тебе понравится. Они, можно сказать, уникальные, — наблюдать за тем, как Аня открывает упаковку, то еще удовольствие. Теперь я готов отдать вторую руку на отсечение, что содержимое ей снова, как ни странно, понравится. Другой девушке — нет. Ане — да.
— Анютик — прутик. Анечка — заечка. Аннэтка — конфетка, — поднимает на меня взгляд. — Это специально заказанные для меня пластыри.
— Для тебя — это крайне нужный подарок. Я бы и сейчас ими воспользовался, но как-то нехорошо было распаковывать твой подарок мне.
— Аннэт — приготовь мне омлет. Анютик — розовый лютик, — с энтузиазмом продолжает перебирать пластыри. — Аннэтка — от любой хвори таблетка, — вот она — несдерживаемая улыбка до ушей. — Блин, что я за такая размазня, что радуюсь пластырям, как кольцу с бриллиантом? Мне кажется, это что-то ненормальное.
— Понятие нормальности у каждого свое.
— Переклей мне коленку. Давай, давай, — кладет на меня ногу. — Наклеивай ту, что про таблетку. Хотя стой, — тут же накрывает мою руку, как только я беру этот пластырь. — Давай оставим его на будущее. Жалко как-то.
— Их таких три. Моей фантазии на твое имя хватило только на десять вариаций. Дальше повторяются.
— Тогда давай его, раз их три, — с улыбкой произносит она. — Класс, — заключает, осматривая свою ногу. — Ты зачем коробочку купил?
— Тоже переживаешь, что я потратил деньги впустую? Согласен, дурацкая трата. Двадцать евро за коробочку в жопу.
— Ты хитропрошаренный гад, который хочет казаться хуже, чем есть, — с улыбкой заключает Аня. — Хотела назвать тебя жмотом, но не буду. Что-то в этом есть. Коробочку оставь себе на будущее, сэкономишь, когда будешь дарить мне кольцо.
— Жжешь.
— Всего лишь подсказываю тебе экономный вариант на будущее. Жечь я буду позже. Жалко теперь с таким пластырем идти в бассейн. Может, я приготовлю нам вкусняшки, а после мы займемся чем-нибудь интересненьким? Например, поиграем в карты на желание?
— А ты уверена, что хочешь готовить в свой день рождения?
— Уверена, — не задумываясь, бросает Аня, вскакивая с дивана. — Мяско?
— Мясо. Но ты не открыла свой подарок до конца. Под внутренним слоем коробочки, есть еще один подарок. Если его так можно назвать.
— О Боже, что там? Чек на коробочку? Она стоит двадцать три евро, а ты скостил ей цену?
— Я и без того округлил в большую сторону. Она была восемнадцать евро.
— Хм… дешево. Поди по всему городу искал, где дешевле.