Заставь меня остановиться 2
Шрифт:
— Ненормальный! — вскрикивает Ника.
— А ты вообще рот закрой, до тебя дойдет очередь.
— Ну все, хватит, — сплевывает кровь из разбитой губы Измайлов. — Полегчало? Не проще ли поговорить? Что за идиотские замашки сразу бить кулаками?
— Заткнись, сука. Поговорить бы ему все. Не наговорился еще с ней?
— Не наговорился, — бросает Измайлов, при этом я четко вижу на его лице улыбку. — Все впереди, — Боже мой, смертник…
И точно бы им стал, если бы совершенно внезапно Лукьянов не схватился за поясницу и, издав что-то нечленораздельное, упал одним коленом прямо на снег, опершись одной рукой о землю. При этом лицо его стало реально бледным. Тут и без медицинского образования понятно — с ним что-то случилось!
— Что случилось?! — наклоняюсь к моему бледному, тяжело дышащему Лукьянову.
— Папа!
— Камень. Это точно камень, — еле проговаривает Лукьянов, пытаясь встать с колен. — Мне спазмолитик нужен. В вену. И побыстрее.
— Папочка!
— Пожалуйста, заплатите за наше такси и заберите вещи из машины, — бросаю в сторону Ники и Ярослава. — И уезжайте куда собирались! Не место вам сейчас здесь. Дайте ему остыть, — бросаю вдогонку, как только Богдан опирается на мое плечо.
Глава 29
Стоило только услышать рев Лукьянова, как из рук моментально выпадает аптечка. Словно наркоманка с трясущимися руками начинаю судорожно перебирать лекарства на полу. И хоть ты тресни — нет спазмолитиков. От отчаяния хочется выть и где-нибудь спрятаться. Но это уж совсем по-детски, я же, блин, будущий врач. Ничего толком не придумав, набрала скорую и, схватив смоченное холодной водой полотенце, вернулась к скрюченному Богдану, лежащему на диване.
— У нас нет спазмолитиков в ампулах. Я все пересмотрела, — протираю его лицо влажной тканью и кладу на лоб.
— Давай в таблетках, хер с ними с ампулами, — выжимает из себя Богдан, закрыв глаза. Черт возьми, бледный с испариной на лбу и рукой в штанах. Как ему сказать, что таблеток тоже нет?!
— Я вызвала скорую. Спазмолитиков в таблетках тоже нет, последний дротаверин я выпила в прошлые месячные. Прости, пожалуйста. Ну я же не знала, что так будет, — быстро оправдываюсь я.
На мой комментарий Лукьянов моментально открывает глаза. И вот сейчас он уже не выглядит настолько беспомощным, особенно когда хватает меня свободной рукой за запястье.
— Ты чего?!
— Спрашиваю один раз. Соврешь — не прощу. Ты знала, что Ника с этой тварью?
— Нет, не знала! Клянусь твоей почкой. Ну или своей, — пытаюсь вырвать руку из стальной хватки Лукьянова.
— Убью эту падлу. Реально грохну. Сука, — никогда я не видела таким Богдана. Ощущение, что он сейчас пустит слезу. То ли от физической боли, то ли из-за Ники. Жалко его. Впервые по-настоящему жалко. — А Ника? Я думал, что я нормально воспитал дочь, с принципами, твою мать. Она же знает, что он был с ее матерью. Что за херня у нее творится в голове?
— Забудь о них сейчас. Да и не все так страшно. Ну влюбились друг в друга, ну разница в возрасте, но у нас почти такая же. Все будет хорошо, — последние слова уже выжимаю из себя, смотря на разъяренного Лукьянова. Чувствую, как его рука моментально напряглась. — У тебя пульс частит. Успокойся, пожалуйста. Давай давление тебе померяю, наверняка тоже зашкаливает. И давай я дам тебе другое обезболивающее.
— Не надо. Скажи что-нибудь хорошее. Отвлеки меня, — уже мягче произносит Богдан.
— У зайки болит, у мишки болит, а у Бодечки не болит, — чмокаю Лукьянова в нос.
— Ты точно будущий врач?
— Я пытаюсь отвлечь тебя, как ты просил.
— Мне не пять лет
— Ну, окей. Сейчас придумаю, что-то повзрослее.
Селективный адреноблокатор
Я тебе от давления дам.
Вместе с ним будет транквилизатор,
Только ты успокойся, Богдан.
А когда в мочеточнике камень
И идет по нему он, как рать,
Невзирая на вас со слезами,
Я могу лишь уйти — не мешать.
Не орите, Богдан, не кляните
Ни меня, ни курносый мой нос…
Камень все же идет, отдохните.
Вам ежа принести? Не вопрос!
Несколько секунд Лукьянов смотрит на меня с глазами долгопята. Вроде отвлекла… или нет?
— О, вспомнила, у меня хорошая новость. Ежа не принесу, так как я видела клетку в машине у Ники. Точнее не в ее машине. Ну, ты понял. Видишь какая у тебя ответственная дочь, могла уехать на выходные и оставить не свое животное. А она вон какая молодец. Я тебя не отвлекла, да?
— Хочу треснуть тебе сейчас по лбу.
— Не сдерживайся. Тресни. Разрешаю.
— Не могу. Руки заняты, — о, уже обе в штанах. — Скажи что-нибудь еще.
— Ты все-таки встал передо мной на колени. Не с кольцом, конечно, как хотелось бы, но встал. Мечты сбываются. Точно говорят, что надо четче формулировать свои желания. Впредь буду осторожнее, — я была уверена, что Лукьянов все же вытащит руку из штанов и таки треснет меня по лбу. Но, к моему удивлению, он не только не сделал этого, но еще и улыбнулся, закрыв глаза.
— Повезло же мне, что я пошел на похороны биохимички.
— А это сейчас сарказм или нет? Вот вообще не поняла.
— Не сарказм.
— Ммм… как мило, я тебя тоже люблю. О, кажется, скорая приехала. Я быстренько.
Правду говорят, что врачи — худшие пациенты. Мой Лукьянов — яркий тому пример.
— Я уже сказал куда отдает боль. В яйца. Сколько раз надо повторить? — вот сейчас ощущение, что Богдан и вовсе не болен. Уж слишком он зол.
— Он имел в ввиду, что боль отдает в scrotum и penis, — быстро добавляю я, пытаясь сгладить углы. — Он врач, заведующий отделения терапии, между прочим.