Заставь меня остановиться 2
Шрифт:
— Я сама в состоянии добраться.
— Трусишь?
— Не надо меня брать на слабо, — оглядывается по сторонам и снова переводит на меня взгляд. А я только сейчас понимаю, что она без штукатурки. Вид в этом джинсовом комбинезоне, с розовой майкой под ним и нетронутом косметикой лицом очень хорош. Миленькая, ладненькая девчонка. И это как удар под дых. Девчонка. Никогда не загонялся по поводу своего возраста. Никакого нытья от «тридцатки», да и сейчас, когда через пару недель стукнет тридцать шесть — нет. Но почему-то вдруг в этот момент во мне проснулась совесть. Так и нашептывает зараза, что я для нее слишком… слишком старый, черт возьми. По-хорошему, ей бы такого как Егор.
— Говорить лучше в машине, дабы не привлекать к себе внимание посторонних, — подхватываю Аню под руку и открываю спереди дверь.
— Нет. Я сзади посижу, — сама открывает дверь и садится на заднее сиденье, я же, недолго думая, сажусь не на водительское место, а к Ане. — Мы так не договаривались, — тянется к ручке.
— Да ну брось, нам работать вместе еще как минимум две недели, каждый раз будешь сбегать? — закрываю дверь.
— Я не сбегаю. Только не надо ко мне так жаться, — отодвигается впритык к двери. — Времени мало, поэтому я начну и закончу. Как студентка я посредственная, вы были правы, Богдан Владимирович. Однако, это не значит, что из меня не выйдет хороший врач. Мне еще учиться и учиться, и то, что я остаюсь на практике вовсе не плохо. Опыта наберусь. Медицинского, — специально произносит по слогам, наклоняясь к моему лицу, и медленно проводит указательным пальцем по своей нижней губе. — А для всего остального опыта есть другие люди. Неженатые. Свободные. Моего возраста. Между нами исключительно рабочие отношения. Я понятно объяснила?
— Ань, что ты вообще от меня хочешь? По-взрослому. В двух словах. Прямо и открыто, — несколько секунд молчит, уткнувшись в меня взглядом, а затем переводит взгляд на свои ладони. — Чтобы я был официально свободен? Ну так это не за горами, мой развод и без того должен быть оформлен в ближайшее время. Ну и что ты молчишь?
— Ты не тот, кто мне нужен. Мне пора, — снова тянется к ручке двери.
— Ты что издеваешься?! — беру ее за руку, не сильно, но вполне ощутимо сжимая запястье. — Я тебе не мальчик, чтобы бегать за тобой и распинаться.
— Да и не надо. Вы заведующий, а я пока все еще ваша практикантка. Все. Что тут непонятного, Богдан Владимирович?
— Ну ты и стерва, Аня.
— Какая есть, — пожимает плечами, пытаясь одернуть руку. — Пусти. На мне хоть и нет каблуков, и коленка болит, но врежу так в вашу паховую область, что принцесса во мне точно сдохнет. Считаю до пяти.
Вопрос не в том, врежет или нет, а в том, что я снова не туда зарулил. Отпускаю ее руку и сам выхожу из машины.
— Только рабочие отношения. Надеюсь на ваше благоразумие, Богдан Владимирович. До встречи в больнице.
Благоразумие… ну-ну. Осталось только вспомнить, что это такое.
* * *
Как-то не так я представлял себе Анино «остыть». Меня дико раздражает ее искусственная вежливость и нежелание смотреть на меня. Хрен с ним «в глаза», тупо в лицо. Я вообще словно не существую. Быть пустым местом — колоссально бьет по самолюбию. Подлил масло в огонь еще тот факт, что заполнять дневники и приемники Аня стала в ординаторской. И ведь, сука, не придраться. Там есть свободный компьютер. Демонстративно звать ее к себе, хрен знает чем мотивируя, ну очень странно. И, мягко говоря, подозрительно. Компрометировать в глазах окружающих себя и ее — нет никакого желания. Вот так и существуем, исключительно «по-рабочему». В этом, конечно, есть плюс, Аня явно старается в работе, чтобы в следующий
— Я могу идти? — поднимаю взгляд на стоящую напротив меня Аню, которая наконец-то смотрит на меня. Надо же, второй вопрос за три дня. Хотелось бы сказать — не можешь, но учитывая, что уже семь вечера — оставить ее здесь, увы, не могу.
— Можешь. Я надеюсь, что ты не забыла о завтрашнем дежурстве?
— В смысле?
— В прямом. Завтра я дежурю, а ты вместе со мной.
— Я не могу, — с паузой отвечает Аня, нахмурив брови. — Я занята.
— Ну так смоги. Я тебя и так в четверг пораньше отпустил.
— На час. К тому же, я его сегодня отработала. Я могу дежурить только в следующую субботу. В эту никак, — раздраженно бросает она, поправляя рукой волосы. — Я устала и хочу есть. Можно я пойду домой?
— Хочешь я тебя накормлю и отвезу домой? — встаю из-за стола и подхожу к ней.
— Я, кажется, по-русски сказала несколько дней назад.
— Что не хочешь есть? Ладно, просто скажи, что боишься остаться со мной наедине и не сдержаться, — становлюсь напротив Ани так, что она почти касается стола.
— Боюсь, что это вы не сдержитесь, Богдан Владимирович. Мне кажется, у вас как-то брюки постоянно морщатся в мою сторону.
— Морщатся? — усмехаясь, произношу я.
— Ой, я имела в виду вздыбаются в мою сторону. Простите, Бога ради, у меня частенько слова вылетают совершенно разные по значению. Мозг и язык работают в разных направлениях.
— Вздыбаются?
— А что, нет такого слова? Ну чтобы было понятно… содержимое ваших брюк не сдерживается и приходит из лежачего положения в стоячее.
— Тебе все это нравится, Ань. Очень нравится, — подталкиваю ее к столу так, что теперь она опирается об него. — Именно то, что происходит сейчас. И ты еле-еле сдерживаешься. Хотя, уже не сдержалась, вступив со мной в разговор, — наклоняюсь к ее лицу. — Тебе нравится задирать меня, равно как и мне тебя. Мы в этом очень похожи. И как бы тебе ни хотелось это признавать, ты в своей голове уже триста тысяч раз отрепетировала наши с тобой нерабочие отношения. — Ань, — закрывает глаза, как только я зарываюсь рукой в ее волосы. — Давай жить дружно, а? — веду носом по ее щеке к шее, вдыхая сладкий запах то ли духов, то ли какой-то выпечки. Я не голоден, однако не против сейчас ее сожрать.
— Не получится, — еле слышно произносит она, по-прежнему не открывая глаз. — Дружно не получится.
— А если постараться? — шепчу ей на ухо, а через пару секунд, крепко сжав ее талию, усаживаю ее на стол, на что Аня тут же открывает глаза.
— У вас какая-то патологическая тяга к столам, вам так не кажется, Богдан Владимирович?
— Разве? — могу поклясться, что сейчас Аня поймала точно такую же волну, как и я. Она, как ни странно, расслаблена. Более того, совершенно не сопротивляется происходящему. — Согласен на временами недружно. Но только временами, — закидываю ее руки к себе на плечи, сам же вклиниваюсь между ее сжатых ног. К счастью, сегодня на ней платье. Кажется, это было последней связной мыслью перед тем, как я потянулся к ее губам. Разум заснул, совесть в доле. Все так, как надо, правда, за исключением того, что я слышу четкое и, кажется, возмущенно произнесенное Никино «Папа»….