Застенок
Шрифт:
Будущее, охваченное пронзительным взглядом Пророка, выглядит не менее трагично и удручающе. Воистину, грядет Апокалипсис!
Войны не избежать кровавой третьей.Сойдутся в бойне север с югом,Восход с Закатом, мир во мглу уйдет.И огнь небесный пожрет живых и мертвых.В его дыму иссякнут воздух и вода.Великий мор настанет на земле.Чрезвычайно точное описание ядерной катастрофы и ее последствий. Третья война – это, безусловно, Третья мировая, давно ожидаемая человечеством. А к ядерной зиме добавится другая беда – захват Земли инопланетными пришельцами. Земляне обречены на уничтожение и вымирание.
Планета Марс багровым оком зрит.Луна обратную являет сторону.Пришельцы дальние прорвут заплот молчанья.С небес посыплется металл разумный.И гости превратятся во врагов,Невидимым оружьем покорив хозяев.А ведь не зря схоронил Ефросин свою Книгу пророчеств во тьме веков. После чтения ее не остается ничего другого, как предать проклятью грядущие времена, не заглядывать более в будущее и жить одним днем. Но разве этого хотел Пророк, записывая свои страшные видения? И почему Книга открылась именно сейчас? Для чего она открылась? Спасет ли нас «тьма ангелов», обещанных провидцем?
Ответы на все эти вопросы Роман также переложил на плечи и совесть читающей публики.
Но Марго Пророк почему-то не понравился.
28. Имя Потрошителя
В понедельник третьего сентября подрастающее поколение, нагруженное охапками цветов, дружной толпой побрело в школу. По этому поводу Роман с утра выразил Марго по телефону глубокое сочувствие и оказал посильную моральную поддержку. Любимая веселым голосом пообещала быть весь день мужественной и неустрашимой, а ближе к вечеру – страшно голодной во всех смыслах, поэтому велела ждать ее с заказанным в ресторане столиком. И лучше, если этот столик будет находится в спальне. Роман пообещал устроить вечер чудес.
После этого он снова завалился в постель и проспал почти до обеда, отсмотрев при этом не меньше десятка короткометражных снов с участием Марго, Стены для битья лбом, мента Иннокентия, притащившего с собой собственный труп, который он нашел дома в шкафу, и Джека в роли этого трупа, весело ухмыляющегося.
Джек, безусловно, был намеком на то, что неплохо бы наконец объявиться в родной редакции, где Романа не видели уже две недели.
На работе его встретила та же школьная эпидемия – он подоспел как раз к скромному застолью.
– О! – радостно приветствовал его Валера. – Вот у кого интуиция сверх меры развита, – он щелкнул пальцем по бутылке, которую держал в руке. – На ловца и зверь бежит, а на вечный зов подавно всякая тварь сбегается.
– Сайн байна уу, коллеги.
– Да ты никак с монголами якшался? – Валера ничуть не удивился.
– Ромка, не выпендривайся, – ангельскими голосом произнесла Марина. – Лучше скажи, если ты такой сверхинтуитивный, ты принес штопор?
– Штопор оставил в кармане дома, – ответил Роман, демонстративно обхлопав себя.
– Беда, – огорчилась Марина. – Так где ты, говоришь, монголов отыскал? Зачем они тебе понадобились?
В задумчивости она смотрела на тортик, уснащенный розочками, вероятно, раздумывая, чем его пилить. Поэтому в разговоре Марина участвовала лишь приблизительно.
– Я не говорил, что они мне понадобились. Никаких монголов я не откапывал. Это один мой знакомый так выражается. Не монгол, но вроде того.
– Слушайте, мальчишки, что вы заладили про монголов! Найдите мне, в конце концов, нож. Валер, ты мужик или не мужик?
– Правильно, лапушка. Мужик без ножа не мужик. Пойду в техотделе умыкну.
– А что празднуем? – осведомился Роман, незаметно стащив из коробки конфету. – День рожденья у тебя вроде бы зимой.
– Мой ребенок сегодня пошел в школу, – объявила Марина. – Я, как счастливая мать, хочу отметить это в узком служебном кругу. Что непонятно?
– Согласен, – сказал Роман. – Ребенка надо обмыть.
– Балда!
– Только по-моему ты преувеличиваешь масштаб события. Осень же на дворе. Картошку убирают, детей сажают.
– Полосатик, ну откуда ты такой взялся на мою голову? – вздохнула Марина.
– За парту сажают, я имел в виду, – поправился Роман.
– Обалдуй. Первый раз в первый класс – такой масштаб тебя устраивает?
– Меня любой устраивает, если на халяву тортом кормят.
– А это не на халяву, – сказал вернувшийся Валера. – С тебя штопор. – Он протянул Марине нож жестом оруженосца, вручающего шпагу своему господину.
– Благодарю, – ответила Марина и вдруг воскликнула: – Старая колода! Совсем память отшибло.
– Я сделал вид, что не слышал этого, – Валера уселся за стол и тоже приложился к коробке конфет.
– У Джека ведь нож есть! Со штопором! – возвестила прозревшая Марина. – Ром, посмотри в верхнем ящике.
Выдвинув ящик, Роман поворошил бумаги, достал со дна складной нож. И тут он увидел нечто, заставившее его похолодеть. Это был предмет, очень сильно занимавший его в последнее время, но как-то неуместно смотревшийся в столе у Джека. Потому что их ответственный секретарь поэзией не увлекался и не мог отличить Пушкина от Пастернака.