Застенок
Шрифт:
Роман бежал к Стене. Сзади донеслись еще голоса, не столько встревоженные, сколько угрожающие – спокойно, уверенно и даже весело. Дежурившие при Стене санитары, скучающие от безделья, предвкушали добычу. И разве что не улюлюкали в задоре.
За пять шагов до Стены Роман все же обернулся. Он увидел смотрителя с распяленным в крике ртом, еще двух человек в грязно-мятых санитарских халатах. Они приближались к нему, захватывая в тиски окружения.
– Стоять! – гаркнул он, моментально переводя
Секунда была потрачена на преследователей. После этого он напрочь забыл о них, упершись горящим взором в Стену. Он не знал, что уже не властен над ними. Санитары похмыкали в ответ на его остерегающий вопль и продолжили свою вялую охоту. Дичь сама загнала себя в капкан, уйти ей некуда.
Но она ушла, испустив напоследок явно безумный вопль.
Преследователи так и не поняли, как это случилось. Добыча просочилась сквозь Стену. Псих впечатался лбом в кирпичи, потом что-то затрещало, захрустело, будто бумагу разорвали, мелькнул яркий свет – и все пропало. Голые кирпичи, никакого психа.
Санитары тупо таращились на Стену и друг на друга, не понимая, что за фокус им показали. Смотритель, так и не захлопнувший рот, мешком опустился на ступеньку крыльца. Минуту спустя он осенил себя большим крестом и удивленно произнес:
– Сподобился узреть. А ведь не верил деду. Думал, сказки.
Всего-навсего бумага с нарисованными кирпичами.
За тот краткий миг, что был дарован ему, Роман успел увидеть ослепительное золото солнца, пронзительно-яркую высоту неба и шелестящий на мягком ветру луг. Там росли крупные розы на длинных неколючих стеблях, цвет бутонов в точности повторял оттенки лазури, сиявшей в вышине.
Это был миг абсолютного счастья.
1. Помилованный
На смену солнечному сиянию пришел серый пасмурный рассвет раннего майского утра. Внезапное пробуждение, вызванное бешеным пульсом, рывком подняло Романа с подушки. Он сел на постели, глубоко дыша и успокаивая волнение пережитого почти нестерпимого счастья. Правая рука потянулась к голове, прошлась, ощупывая от лба до темечка. Роман с удивлением посмотрел на нее и вдруг рассмеялся.
– А? – сонно спросила Марго. – Ты чего? Веселое приснилось?
Роман не отвечал, улыбаясь с блаженным видом. Испытанное счастье наполняло его странным, удивительным, ни на что не похожим восторгом. И льющиеся откуда-то сверху звуки усиливали это чувство. Теперь они не тревожили его, не травили душу, напротив – музыка была как чудодейственный бальзам, заживляющий раны.
– Как одна и та же музыка может быть такой разной? Я слышал ее раньше – она была… опасной. А теперь… этот полонез… Просто волшебство какое-то.
– Какой полонез, Ромка? – Рита стряхнула с себя остатки сна
– А что это, по-твоему?
– По-моему, – решительно сказала Марго, – это опять ваш псих-меломан кайф с утра ловит. Управдому жаловаться надо – людям же спать не дает. Симфония Моцарта это. Сороковая.
– Как это симфония? – до глубины души поразился Роман. – Почему тогда она похожа на полонез Огинского? Ты уверена, что это не полонез? Ты послушай внимательно. Один к одному ведь.
Марго прилежно насторожила ушки на макушке.
– Нет, – сказала она наконец. – Один к десяти. Моцарт все-таки.
– Да? Ну и ладно, – успокоился Роман. – Знаешь, мне приснилось, что я убил Джека.
Совсем необязательно рассказывать любимой, что это было совсем не во сне.
– А, так вот что тебя развеселило, – зевнула Марго. – Ну и кто такой Джек?
– Наш ответственный секретарь. Вроде вашего завуча. По должности, я имею в виду, не по темпераменту.
– Жаль, что ты убил Джека, а не нашего завуча, – вздохнула Рита.
– Нет, ты не поняла. Я его убил. Но… понимаешь… – рассеянным взглядом Роман шарил по постели, – я не убивал его.
– Тебя оклеветали? – Рита восторженно распахнула глаза пошире.
– Нет. Скорее, наоборот… Меня помиловали… то есть… в общем, я получил прощение. Это было… так… здорово… что я сразу проснулся, – выдохнул Роман с облегчением.
– Ну, я рада за тебя. – Рита погладила его по всклокоченной голове.
Роман решительно соскочил с постели и забегал по спальне, подбирая одежду.
– Ромка, пять утра. Куда ты собрался?
– Какое сегодня число?
– Шестое мая.
Он заговорил возбужденно:
– Понимаешь, это как ход конем… Воскрешение мертвого. Прошедшего. Машина времени. Только это не машина. Наверно, это Бог. То, что за Стеной… Помнишь, я тебе рассказывал про нее.
Рита смотрела на него с легким беспокойством.
– Ты не заболел? Дай сюда лоб – может, у тебя горячка?
Роман сам схватился за лоб и сказал:
– Я должен изменить ход событий. Для этого я и вернулся, понимаешь?
Рита не понимала.
А любимый, разобравшись с одеждой, вышел зачем-то из комнаты, приткнулся к косяку, выглянул из укрытия и предложил:
– Рит, давай поженимся? Наплодим детей? А?
– Ага, построим дом, посадим деревья, – продолжила Рита, смешно наморщив нос. – И покаемся во грехах.
– Ура! – возгласил Роман. – Я знал, что ты согласишься.
– Обалдуй! – состроив гримаску, ответила Марго. – Иди сюда.
2001, 2004 г.