Застенок
Шрифт:
Он привел Романа в комнату, похожую на гостиную. Здесь стояли мягкий диван, два кресла, низкий столик с пепельницей и пачкой сигарет, книжные шкафы. Деревянная обшивка стен придавала помещению фальшиво-благородный облик.
Роман уверенно занял одно из кресел, выбрав то, что стояло спинкой к окну. И сам подивился той легкости, с какой он играл эту роль. Закрыв дверь, брат Кирилл направился к окну и задернул плотные шторы, не пропускавшие света. На мгновенье они оказались в полутьме, но тут же вспыхнула настенная лампа. Роман понял, что его перехитрили – теперь свет падал прямо на него, оставляя другое кресло, куда сел брат Кирилл, в тени.
– Опасаетесь подопечных? – Роман совсем чуть-чуть приподнял брови.
– Нет, но они любопытны. А я этого не люблю.
– Однако они отлично выдрессированы.
– Любопытство – порок, который ничем не искоренишь. Только могилой.
Оба немного посмеялись над шуткой.
– Хотите чего-нибудь выпить? – спросил брат Кирилл. – Курите?
– Нет, благодарю.
– Я держу сигареты только для гостей. Сам не курю – от пророка не должно вонять табаком, даже если это очень хороший табак.
– Разумно. Пророк – скопище добродетелей?
Снова посмеялись, обменявшись понимающими взглядами. Впрочем, из-за хорошо смоделированной тени Роман нечетко видел лицо собеседника.
– Если я правильно понял, – осторожно и как будто неуверенно начал брат Кирилл, – вы сказали, что являетесь одним из нас.
– Ты правильно понял, – ответил Роман, по роли сочтя нужным перейти на превосходственный тон. Его собеседник оценил это – сам он не посмел вернуться к своему прежнему командирскому «ты».
– Тогда… – в голосе его слышалось сомнение, – где ваш знак?
Роман усмехнулся.
– Ты недоверчив. И подозрителен. Это правильно. Но только не со мной, – последнюю фразу он произнес жестко, подпустив ледяные интонации в голос. Он играл ва-банк. – Я не ношу знака, потому что… Потому что он мне не нужен. Думаю, ты понимаешь, что это значит.
Он не сомневался: брат Кирилл не имеет никакого представления, что это значит. Но тем лучше – охотнее поверит. Если же не поверит, придется пророку иметь дело с Даром. Хотя, кто знает, подействует ли Дар на своего? Ведь на Бубликова не действовал, Роман проверял и не раз. Но здесь была пешка, а не ладья, и ошейник вместо браслета…
– Да, – тяжело ответил брат Кирилл. – Да, я понимаю. Я приношу вам извинения за моих остолопов и их хамское поведение. Они не знают правил и не ведают, что творят.
– Непочтительность пыли под ногами меня не интересует, – пренебрежительно ответил Роман.
– Да, я понимаю, – пришибленно повторил брат Кирилл. – Что же привело вас к нам?
– Законный интерес, – согласился Роман. – Однако всего рассказывать тебе я не намерен. Тебе достаточно будет знать, что я… гм… просто собираюсь провести в этом доме пару дней. Надеюсь, в гостеприимстве мне не откажут.
– О! Вам отведут лучшую комнату. Я велю двум сестрам прислуживать вам. Они поступят в ваше полное распоряжение…
– Достаточно будет комнаты, – перебил его Роман. – Я нетребователен.
– Охрана?
– Не нужно.
– Как пожелаете. Скажите, как мне называть вас?
– Называть… Зови меня просто – Роман.
– Роман?! – несмотря на тень, разведчик мог поклясться, что брат Кирилл побледнел еще больше, чем на крыльце. – Роман Полонский?
– Да, это мой литературный псевдоним, – ему стоило большого труда сдержать изумление. – Откуда он тебе известен?
– Нет, это я так, – брат Кирилл заметно сник, чем-то напуганный. Крутившаяся в его пальцах пластмассовая ручка вдруг с треском переломилась пополам. – Нет, ничего. Мне ничего не известно.
Роман уже собрался спросить, о чем ему ничего неизвестно, но в этот момент дверь гостиной распахнулась, и в комнату вошла женщина. Одета она была в белое платье до пят с длинными узкими рукавами. Сверху до пояса оно плотно облегало стан, от талии стекало на пол свободными складками. Длинные темные волосы также вольно струились вниз.
Роман остался сидеть в кресле, продолжая играть роль «шахматного» бога.
– Мне сказали, что ты заперся с каким-то чужаком, которого сняли с ограды, – она обращалась к брату Кириллу, но смотрела на Романа. Это был взгляд женщины, привыкшей оценивать мужчин на предмет их полезности и пригодности для ее нужд. – О чем ты с ним говоришь?
Ожидая ответа, она села на диван и потянулась к сигаретам. И тут же получила удар по руке.
– Я говорил тебе, чтоб не смела больше курить? И не лезла в мои дела? – холодная ярость исказила лицо брата Кирилла.
– Черт! А ты не смей на меня орать. Я хочу знать, кто это, – она ткнула пальцем в сторону Романа.
– Не твое дело, – брат Кирилл поднялся, крепко схватил женщину за руку и потащил к двери. – Не обращайте на нее внимания, – сказал он гостю, – она немного бесноватая, но совершенно безвредная. Я сейчас все улажу и вернусь.
– Иди ты, Кир! – огрызнулась женщина, впрочем, покорно давая вытолкнуть себя за дверь. – Мне больно!
Оставшись один, Роман вспомнил, где видел ее раньше. В памяти всплыла афиша братства – рядом с лицом пророка в отдаленной перспективе словно парит в облаках сестра Мария с протянутыми к зрителю руками и взглядом русалки-девственницы.
За дверью слышалась возня и приглушенные голоса. Роман встал и быстро переместился ближе к выходу из комнаты. Глаза его ощупывали корешки книг в шкафу, а слух ловил пререкания в коридоре.
– Кто он, пусти меня, мерзавец, я хочу знать, что ты затеваешь.
– Я сказал… не твое дело.
– Нет мое…
– …останется здесь, и ты будешь с ним ласкова и нежна.
– Не буду, с какой стати…
– Будешь, иначе я тебя… будет нужно – и ляжешь под него, поняла?
– Иди ты, сутенер паршивый.