Застрянец

Кочеровский Артем

Прошёл один, второй, третий, а потом я уже и со счёта сбился который день. Работы над храмом было немерено, и я начал подумывать, что придётся-таки деда обидеть и свалить ночью по-тихому, пока кони на этой стройке не двинул. Хотя Седой был прав. Раз уж я всё просрал, то здесь просрать нельзя. Может, с небес на меня смотрят предки и бьют ладонью себе по лицу, глядя на моё нытьё и тухлую мину. В жопу боль, отчаяние и депрессуху! Сдохну, но отреставрирую храм, тем более что сил с каждым днём становилось всё больше.

И особенно я

стал замечать подкачку, когда Седой выгнал меня из тёплой подсобки с печкой в ту самую комнату-вытрезвитель. Ночи там были неприятные и странные. Но поутру они вдыхали в меня что-то новое. Что-то, чего я не чувствовал прежде…

Глава 27. Новая глава

На горизонте только появился отсвет восходящего солнца, а я уже с голым торсом бежал вниз к реке. Утренняя прохлада обжигала тело. После сотни стало терпимо, а после двух — вполне себе комфортно. Тропинка, что вела к реке, исчезла напрочь. Я спускался по пологому склону с холма, сам выбирая маршрут.

Перескочив через старый забор, я пробежался по гравию и оказался у реки. Небольшое русло шириной пять метров неслось с возвышенности в город. Течение было довольно сильное. Повезло, что место силы Глинских стояло возле стены, потому что ниже в реке искупаться было не вариант. Слишком много мусора скидывали в речку горожане.

Место, которое я приметил две недели назад, было то ли бывшим обиталищем рыбаков, то ли местом для забора воды. Как бы там ни было, я переделал его под уютный пляж на одну персону.

Скинул с себя одежду и вошёл в воду с разгона. Встал против течения и начал грести вхолостую, пока не согрелся. Сил хватило, чтобы удержаться на воде десять минут в быстром темпе. Такие нагрузки должны были меня выматывать, но получалось всё с точностью до наоборот. Только когда я выдыхался и чувствовал боль в руках, тогда и приходило умиротворение.

Горячий и вымученный я отгрёб к берегу. Попустило.

Местные к храму не ходили. Вся эта полумистическая постройка служила мне одному. А я идиот ещё и денег на неё жалел.

Постелил на землю полотенце и сел на него, скрестив ноги. Эту процедуру можно было называть как угодно: медитация, концентрация, чтение мантры. Пофигу. Важно просто успокоиться. Посидеть, выровнять дыхание и прочувствовать, как из тела уходит это жужжащая энергия, что скопилась после ночи в комнате силы.

Бывало такое, что я засиживался на берегу по полчаса, и старик тогда ворчал. Но если понадобится, я буду сидеть там и по часу. Уж лучше слушать ворчание Седого, чем целый день ходить дёрганным.

Вернувшись к храму, я нашёл Седого на кухне. Нужно оказать, обследовав строение на холме, я пришёл к выводу, что название «храм» для него подходит меньше всего. Религией там и не пахло. Разве что расписные стены и пол.

В целом место силы скорее напоминало монастырь, а ещё точнее — рехаб. Точно. Местечко, куда запирают алкоголиков или торчков,

чтобы они вернулись на правильную дорожку и встали на рельсы стабильности. Там была кухня, ванная, комната для сушки вещей и пристройка, где хранились дрова.

Седой трудился на холме без устали. То одно, то другое, то третье. Жил там, а вместе с тем подлатывал стены и двери.

Изюминка места силы — странная коморка. Спрятанная в дальнем углу за общим залом с первого взгляда она напоминала погреб или вытрезвитель. Ну точно для торчков, чтобы запереть их там, пока не очистятся. Но здесь другое. Один раз Седой выгнал меня туда от печки чуть ли не пинками, и после того, я оттуда не вылезал.

Слопав здоровенную тарелку каши с маслом, я натянул рабочие штаны и кофту. Впереди меня ждал десятичасовой рабочий день. Сейчас я трудился над тем, что проверял все камни на западной стене, и крепил ненадёжные глиняным раствором.

Прошло уже больше двух недель, с тех пор как я согласился помогать Седому. За то время я понял одну вещь. Первые несколько дней я в основном валялся и ждал, пока станет полегче с боком, потом по-тихому включился в работу. Появились силы, и я кинулся ремонтировать, подлатывать, менять и поправлять всё, до чего мог дотянуться.

Жил с твёрдым убеждением, что сейчас быстренько подлатаю стариковское наследие и свалю за забор. Не тут-то было.

Скоро стало понятно, что стройку это не закончить никогда. Во всяком случае нам с Седым. Только мы ремонтировали одно, как осыпалось другое. Заканчивали третье, появлялась четвёртая дырка.

Вариантов решения проблемы я насчитал три. Первый — забить на суеверия Седого и пригнать сюда бригаду работяг; второй — признать, что дед просто развёл меня, разорвать соглашение в одностороннем порядке и свалить; третий — работать, просто работать. И ведь работал.

И всё из-за этой комнаты. То, что она давала мне ночью, стояло прозябания на этом холме. Нужно сказать, что я работал даже с толикой удовольствия. Напитавшись энергией ночью, я должен был переработать её днём. Работал, будто трансформатор. Утренние пробежки, купание и долгая монотонная работа отлично справлялись с этим. К вечеру я получал заслуженное умиротворение, приятную усталость и время для тренировок со способностями.

По поводу денег Седой оказался непреклонен. Взял три сотни на материалы, а остальное оставил. Тем не менее я заставил его взять больше. Не на стройку — на еду.

Есть я стал очень много, а на одной каше и булках с чаем далеко не уедешь. Седой согласился ходить на рынок за нормальными продуктами. И теперь с кухни доносились запахи жареной рыбы, тушеного мяса.

— Я пошёл! — крикнул Седой и потопал вниз с холма.

— Ага! — ответил я и выглянул из-за стены.

Дождался, пока старик исчезнет из виду, на носках перешёл к восточной стене и присвистнул. Трава зашевелилась, в тридцати метрах высунулась голова.