Застрянец

Кочеровский Артем

— Можно?

— Давай!

Прижимаясь к земле и семеня ногами, Крис подбежал к храму. Я взял пацана под руку и провёл к заднему входу. Через внутренности храма мы перебрались на кухню, окошко которой выходило к тропе, ведущей в город. Там мы могли спокойно пить чай и следить, когда вернётся Седой. Крис был быстрым и ловким мальцом, а потому успевал выскочить до того, как Седой нас спалит.

— Вот! — шёпотом сказал Крис и протянул мне конверт.

— Опять? — я взял бумагу и повертел в руках.

Крис пожал

плечами, потянулся к кружке. Глупо было с моей стороны думать, что пацан так просто меня отпустит. Я-то с ним попрощался тогда возле Башни, а он думал иначе. Следил за мной и, быть может, намеревался пойти и за стену, если бы это понадобилось.

Так уж случилось, что случайный навык Криса — быстро перезаряжать мушкеты — в корне изменил его жизнь. И дело было не только в деньгах и работе на господина. Крис повзрослел.

Повидав всё то, что творилось в Башне, став посыльным на встрече со шпионом, поучаствовав в бойне, о которой до сих пор без конца говорили в Виктомске, он не мог просто так вернуться к жизни обычного мальчишки. Сегодня он подаёт мне мушкеты, чтобы я сносил головы неадекватным рыбакам, а завтра со сверстниками кидает камушки в море? Нет. Назад такое уже не откатить.

Вот, Крису ничего и не оставалось, кроме как проследить за мной. И он был чертовски счастлив, узнав, что я не ушёл.

— Так, ты ей рассказал или нет? — спросил я уже про третье письмо от Влады.

— Нет! — уверенно помотал головой Крис.

Пацан сказал, что она сама нашла его в квартале Глинских и передала письмо. Крис клянётся, что сказал, что не знает, где я. Но та настояла, мол: если вдруг он объявится, передай письмо.

— Странно, — я постучал концертом по столу. — Если я на первое письмо не ответил, значит, ты меня не нашёл?

— Ага, — кивнул Крис, откусывая булку.

— Тогда зачем она второе написала?

Крис растянул набитый рот в широченной улыбке.

— Жуй давай! — я шлёпнул его письмом по башке. — Сам бы лучше себе девку нашёл!

— Гы-гы!

В письмах Влада справлялась о моём здоровье, настроении и интересах. Стандартное: «Привет. Как дела? Чё делаешь?». Спрашивала про случай в башне и, ссылаясь на дела с матерью, спрашивала — не собираюсь ли я к ним в гости. В общем, как порядочная девчонка, она ждала принца на белом коне и выдерживала строгость. Вроде и нечего такого, но я-то понимал. Если девчонка сама пишет тебе, то просто разговорчиками это не закончится. Воспоминания о шикарных формах Влады меня часто уносили во влажные фантазии.

В моменты накала только комната-вытрезвитель и спасала. Достаточно было представить, как Влада своей мягкой рукой выводит красивые буквы на листе бумаги, как по её руке уже ползла моя жадная рука, а потом я перебирался поближе к упругим и круглым местам.

Одичаю в этом храме.

— Не вздумай проболтаться, малец! Меня ни для кого нету, понял?!

Пацан

проглотил булку и своим фирменным жестом с вырванным клоком волос дал понять, что он — могила.

— Что в городе творится?

— Пропажи продолжаются, — грустно ответил Крис. — Теперь ещё больше стало.

— Сколько?

— Каждую неделю один у нас, потом один у Мясника и раз в две недели у Ростопчиной.

Фиговые новости. Как бы это ни было связано с подготовкой к обращению второго харва. Уж в две головы, а вернее — в две пачки голов — они быстро сожрут Виктомск. Где второй, там и третий.

— Мещерский приезжал, — продолжил Крис. — Денег привёз, еды и вина. Сказал, что все должны отпраздновать именины кого-то там…, — пацан почесал голову. — Деда его, что ли…

— Ясно.

— Подкупал нас, — сам всё понял Крис. — Мы вкусно поели, но Мещерского всё равно не любят. А вот про вас, господин, опять люди говорят. Поняли, что дела хуже стали, шепчутся между собой.

— Меня это больше не касается.

— До всех дошло, что пропажи людей неслучайны. Люди и раньше знали, но сказать боялись. Кто первый об этом говорил тот и пропадал. А все устали. Рыбаки собрались в Весельчаке и договорились новый патруль сделать в городе. Ходить, как раньше по ночам ходили.

— И чего?

— Ничего. Кто-то растрепался про этот разговор. Туда Самсон приехал, быстро всех успокоил и приказал не маяться фигнёй.

Мы допили чай. Я угостил Криса конфетами, которые Седой прятал на верхней полке. Сам он их не ел, а для кого лежали — непонятно. Может, просто забыл. Крис каждый раз хмурился, когда я совал ему конфеты, мол — не пацанёнок же — но каждый раз брал. Природу не обманешь.

За перевалом холма показалась седая голова.

— Идёт! — подскочил Крис.

— Ну всё, вали!

— До свидания, господин Глинский! — поклонился пацан. — Через пару дней снова приду.

Вместе с Крисом мы выбрались из храма через задний ход. Мальчишка затерялся в траве и исчез, а я продолжил ковыряться с камнями.

Работа пришлась кстати. Я занимался делом и не забивал себе голову проблемами в городе. Они меня больше не касались. Попробовал один раз всё разрулить, закончилось плохо. Теперь моя задача — камни перекладывать, доски перебивать, да дырки в стенах замазывать.

Седой ходил на рынок три раза в неделю. Походы его прилично утомляли. Всё-таки не молодой пацан с холма на холм скакать. В такие дни он вырубался прямо за ужином, я будто невзначай будил его, и старик перебирался на лежанку. Пустой болтовни не случалось, а потому появлялось время для лишних часов тренировки.

Разобравшись с заслонками печи, чтобы не удушить старика дымом, я вышел на улицу. Обошёл храм и вышел на полянку, где складировались инструменты. Тело храма заслоняло от меня город. Над головой — простреленное тысячами звёзд небо.